Конкурент это в экономике: Стратегический конкурент — это тот, у кого все получается. А у тебя нет

Стратегический конкурент — это тот, у кого все получается. А у тебя нет

https://ria.ru/20210428/konkurent-1730201430.html

Стратегический конкурент — это тот, у кого все получается. А у тебя нет

Стратегический конкурент — это тот, у кого все получается. А у тебя нет — РИА Новости, 26.05.2021

Стратегический конкурент — это тот, у кого все получается. А у тебя нет

Когда в какой-то речи, например, президентской, другую страну называют «стратегическим конкурентом», то это всего лишь лозунг, понятный в целом, но… РИА Новости, 26.05.2021

2021-04-28T08:00

2021-04-28T08:00

2021-05-26T16:48

авторы

сша

министерство иностранных дел российской федерации (мид рф)

россия

/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content

/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content

https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e5/04/1b/1730201182_0:321:3071:2048_1920x0_80_0_0_e18debbfb2ce85e4cefd6b75cd5b0afe.jpg

Когда в какой-то речи, например, президентской, другую страну называют «стратегическим конкурентом», то это всего лишь лозунг, понятный в целом, но неконкретный. А вот когда на нескольких десятках страниц подробно расписано, что такое эта самая конкуренция и как с ней быть, — это куда лучше. Американский «Акт о стратегической конкуренции — 2021» касается только одной страны, Китая. Прочие не радующие Америку страны такого статуса вполне объективно не удостоены.Речь идет о законопроекте, который начал шествие в конгрессе США 14 апреля, а сейчас его фактически завершил. Дело в том, что он прошел комиссию сената по иностранным делам, причем встретил там почти полное двухпартийное единогласие (21 голос за, один — против). То есть теперь мы имеем дело с законченным текстом. А как и когда он окончательно станет законом, уже несущественно. Главное, что он будет теперь влиять на отношения двух сверхдержав на годы вперед.Закон — это значит, что в нем прописаны обязанности разных ведомств в указанные сроки составлять отчеты о конкурирующей деятельности Китая и, тоже в срок, разрабатывать и применять меры противодействия. То есть исполнительная власть уже не отвертится от обязанности вредить Китаю по всем линиям и в указанные сроки. Известно, что конгрессмены США всегда идут на голову впереди администрации, вводя санкции и прочие недружественные акты против внешнего мира — и тогда даже президент лишь разводит руками в ответ на предложения придать гибкости диалогу с «конкурентами» и прочими неприятелями. Если говорить о военной стратегии, то полный текст документа предрекает увеличение вдвое ядерного арсенала Китая в обозримый период, не говоря о возросших возможностях страны в космосе и о разрабатываемой совместно с Россией системой раннего предупреждения о ядерном нападении. Вывод: с Китаем надо договариваться о правилах игры и предотвращении случайных фатальных инцидентов. Это по-американски: китайцы в военном смысле сильны почти так же, как мы, значит — не ругаемся и ведем себя прилично. Но еще есть раздел об экономической конкуренции. И вот тут много открытий. Например, китайскую экономику, в том числе частные компании, поддерживает государство — информационно, субсидиями, дипломатией ради заключения контрактов. И это, с точки зрения США, возмутительно. Более того, есть и такие строчки: Китай продвигает политику, которая поощряет местное производство вместо импорта и оказывает предпочтение компаниям, внедряющим «уникальные технологические стандарты, которые используют китайские фирмы вместо глобально общепринятых стандартов». Пекин даже создает специальные привилегии своим компаниям «в ключевых секторах, обозначенных как стратегические», а именно — в телекоммуникациях, нефтяном и энергетическом секторе, авиации, банковском деле и полупроводниках.Фактически перед нами краткое и ясное изложение того, что привело Китай к его сегодняшнему статусу, равному США в экономике. То есть рецепт успеха. Цитируемый акт конгресса может нам сколько угодно объяснять, что все это запрещено, потому что не соответствует правилам свободного рынка. Но кто вообще сказал, что все правила этого самого рынка обязательны к исполнению? И вот сейчас те же сенаторы констатируют: впервые в истории США другая держава сравнялась с ней по объему экономической активности, в том числе на мировой арене. И этот факт надо «тщательно осмыслить». То есть они еще не осмыслили, но чувствуют, что стратегический конкурент плох тем, что у него все отлично получается, а у тебя — чуть похуже. И тогда надо его как-то заставить следовать правилам, которые не принесут ему такого, как раньше, успеха, — тем правилам, по которым Америка делает вид, что честно играет.Ну и не забудем о неизбежном в таких документах — о все растущем списке обвинений Китая во внутренних зверствах и прочем зажиме демократии. Здесь механика работает исправно. Вот только один свежий пример, который еще не вошел в стандартный обвинительный акт. Китайские власти, оказывается, бесконтрольно отбирают у людей органы для пересадки. А также забирают у них кровь в необычных количествах. И делается все это почему-то почти исключительно в отношении членов тоталитарной секты «Фалуньгун», которая учредила над китайскими властями свой трибунал (поскольку квартирует эта секта давно уже за пределами Китая, в том числе в США, то там трибунал и работает). В федеральном американском списке преступлений китайского режима расчленения сектантов на органы пока нет. Но сенат штата Техас уже принял соответствующую резолюцию, так что дойдет и до более высокого уровня. А потом пусть кто-то спросит «где факты и доказательства?» и попробует таким путем эти обвинения вычеркнуть из нужных документов. И единственное, что здесь можно сказать: где логика? Нам объясняют, что по части репрессий Китай превзошел все лимиты фантазии авторов романов ужасов. Но тогда страна давно должна была превратиться в ад — активные и пассивные протесты и саботаж, прочие методы сопротивления. Однако в Китае этого почему-то нет, зато на ад похожи многие управляемые демократами штаты США — с их толпами чернокожих погромщиков или нелегальных мигрантов, с сопутствующим расколом нации. В общем, что-то не сходится.Американские конгрессмены, в принципе, сделали полезное для нас дело: расставили все точки над «i».Нам этого не хватает. Например, недавно российский МИД объявил, что Москва составляет список недружественных нам государств — и США туда точно войдут. Но пока что известно лишь, что посольствам таких государств нельзя будет нанимать в штат россиян. А хотелось бы иметь четкий список того, что именно делает государство недружественным и что его ждет. Если, например, оно финансирует на нашей территории подрывные проекты и движения, то этого достаточно для попадания в список или еще не совсем? Но то дружба и вражда, а конкуренция — это вроде как о том, кто успешнее работает и как его за это наказать. Насчет соревнования США и Китая все уже ясно, но конкурируют ведь в нашем мире все со всеми и всегда. И что будет, если любая и всякая страна усвоит американский подход и начнет обязывать конкурента играть по своим правилам? А ничего не будет. Кроме составления грозных документов, мешающих властям смотреть трезво на собственные действия.

https://ria.ru/20210427/ssha-1730085001.html

https://radiosputnik.ria.ru/20210427/1730193824.html

https://radiosputnik.ria.ru/20210427/1730135059.html

https://radiosputnik.ria.ru/20210425/mid-1729859550.html

сша

россия

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

2021

Дмитрий Косырев

https://cdnn21.img.ria.ru/images/91056/41/910564151_162:0:1038:876_100x100_80_0_0_fc817097c5955e90cca80f1fd5260ca4.jpg

Дмитрий Косырев

https://cdnn21.img.ria.ru/images/91056/41/910564151_162:0:1038:876_100x100_80_0_0_fc817097c5955e90cca80f1fd5260ca4.jpg

Новости

ru-RU

https://ria.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e5/04/1b/1730201182_340:0:3071:2048_1920x0_80_0_0_adb21e175fe7bc5631de58c3142ffd75.jpg

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

Дмитрий Косырев

https://cdnn21.img.ria.ru/images/91056/41/910564151_162:0:1038:876_100x100_80_0_0_fc817097c5955e90cca80f1fd5260ca4.jpg

авторы, сша, министерство иностранных дел российской федерации (мид рф), россия

Когда в какой-то речи, например, президентской, другую страну называют «стратегическим конкурентом», то это всего лишь лозунг, понятный в целом, но неконкретный. А вот когда на нескольких десятках страниц подробно расписано, что такое эта самая конкуренция и как с ней быть, — это куда лучше.

Американский «Акт о стратегической конкуренции — 2021» касается только одной страны, Китая. Прочие не радующие Америку страны такого статуса вполне объективно не удостоены.Речь идет о законопроекте, который начал шествие в конгрессе США 14 апреля, а сейчас его фактически завершил. Дело в том, что он прошел комиссию сената по иностранным делам, причем встретил там почти полное двухпартийное единогласие (21 голос за, один — против). То есть теперь мы имеем дело с законченным текстом. А как и когда он окончательно станет законом, уже несущественно. Главное, что он будет теперь влиять на отношения двух сверхдержав на годы вперед.

Закон — это значит, что в нем прописаны обязанности разных ведомств в указанные сроки составлять отчеты о конкурирующей деятельности Китая и, тоже в срок, разрабатывать и применять меры противодействия. То есть исполнительная власть уже не отвертится от обязанности вредить Китаю по всем линиям и в указанные сроки. Известно, что конгрессмены США всегда идут на голову впереди администрации, вводя санкции и прочие недружественные акты против внешнего мира — и тогда даже президент лишь разводит руками в ответ на предложения придать гибкости диалогу с «конкурентами» и прочими неприятелями.

27 апреля, 09:09

ВС США призвали разведку рассекретить данные о России и Китае, пишут СМИЕсли говорить о военной стратегии, то полный текст документа предрекает увеличение вдвое ядерного арсенала Китая в обозримый период, не говоря о возросших возможностях страны в космосе и о разрабатываемой совместно с Россией системой раннего предупреждения о ядерном нападении. Вывод: с Китаем надо договариваться о правилах игры и предотвращении случайных фатальных инцидентов. Это по-американски: китайцы в военном смысле сильны почти так же, как мы, значит — не ругаемся и ведем себя прилично. Но еще есть раздел об экономической конкуренции. И вот тут много открытий. Например, китайскую экономику, в том числе частные компании, поддерживает государство — информационно, субсидиями, дипломатией ради заключения контрактов. И это, с точки зрения США, возмутительно. Более того, есть и такие строчки: Китай продвигает политику, которая поощряет местное производство вместо импорта и оказывает предпочтение компаниям, внедряющим «уникальные технологические стандарты, которые используют китайские фирмы вместо глобально общепринятых стандартов». Пекин даже создает специальные привилегии своим компаниям «в ключевых секторах, обозначенных как стратегические», а именно — в телекоммуникациях, нефтяном и энергетическом секторе, авиации, банковском деле и полупроводниках.

Фактически перед нами краткое и ясное изложение того, что привело Китай к его сегодняшнему статусу, равному США в экономике. То есть рецепт успеха. Цитируемый акт конгресса может нам сколько угодно объяснять, что все это запрещено, потому что не соответствует правилам свободного рынка. Но кто вообще сказал, что все правила этого самого рынка обязательны к исполнению?

27 апреля, 17:56АвторыК.Р.И.К. о помощи. Спецслужбы США создают себе общее место

И вот сейчас те же сенаторы констатируют: впервые в истории США другая держава сравнялась с ней по объему экономической активности, в том числе на мировой арене. И этот факт надо «тщательно осмыслить».

То есть они еще не осмыслили, но чувствуют, что стратегический конкурент плох тем, что у него все отлично получается, а у тебя — чуть похуже. И тогда надо его как-то заставить следовать правилам, которые не принесут ему такого, как раньше, успеха, — тем правилам, по которым Америка делает вид, что честно играет.

Ну и не забудем о неизбежном в таких документах — о все растущем списке обвинений Китая во внутренних зверствах и прочем зажиме демократии. Здесь механика работает исправно. Вот только один свежий пример, который еще не вошел в стандартный обвинительный акт. Китайские власти, оказывается, бесконтрольно отбирают у людей органы для пересадки. А также забирают у них кровь в необычных количествах. И делается все это почему-то почти исключительно в отношении членов тоталитарной секты «Фалуньгун», которая учредила над китайскими властями свой трибунал (поскольку квартирует эта секта давно уже за пределами Китая, в том числе в США, то там трибунал и работает). 27 апреля, 13:04ИнопанорамаЗапад бьет по элитам РФ и КНР. Сработают ли санкции и личная демонизация?В федеральном американском списке преступлений китайского режима расчленения сектантов на органы пока нет. Но сенат штата Техас уже принял соответствующую резолюцию, так что дойдет и до более высокого уровня. А потом пусть кто-то спросит «где факты и доказательства?» и попробует таким путем эти обвинения вычеркнуть из нужных документов.

И единственное, что здесь можно сказать: где логика? Нам объясняют, что по части репрессий Китай превзошел все лимиты фантазии авторов романов ужасов. Но тогда страна давно должна была превратиться в ад — активные и пассивные протесты и саботаж, прочие методы сопротивления. Однако в Китае этого почему-то нет, зато на ад похожи многие управляемые демократами штаты США — с их толпами чернокожих погромщиков или нелегальных мигрантов, с сопутствующим расколом нации. В общем, что-то не сходится.

Американские конгрессмены, в принципе, сделали полезное для нас дело: расставили все точки над «i».

25 апреля, 15:47

МИД составит список недружественных стран и запретит им найм россиянНам этого не хватает. Например, недавно российский МИД объявил, что Москва составляет список недружественных нам государств — и США туда точно войдут. Но пока что известно лишь, что посольствам таких государств нельзя будет нанимать в штат россиян. А хотелось бы иметь четкий список того, что именно делает государство недружественным и что его ждет. Если, например, оно финансирует на нашей территории подрывные проекты и движения, то этого достаточно для попадания в список или еще не совсем?

Но то дружба и вражда, а конкуренция — это вроде как о том, кто успешнее работает и как его за это наказать. Насчет соревнования США и Китая все уже ясно, но конкурируют ведь в нашем мире все со всеми и всегда. И что будет, если любая и всякая страна усвоит американский подход и начнет обязывать конкурента играть по своим правилам? А ничего не будет. Кроме составления грозных документов, мешающих властям смотреть трезво на собственные действия.

Уровень конкуренции на российском рынке падает — Российская газета

Российский рынок по уровню конкуренции можно назвать середнячком. Однако если в 2015 году была справедлива приставка «крепкий», то в 2018-м, скорее, «умеренный». Доля бизнеса, который ощущает слабую конкуренцию или вовсе ее отсутствие, за четыре года выросла с 21 до 27 процентов, а высокой конкуренцию в своих сферах назвали 46 процентов представителей бизнеса против 53 в 2015 году.

К такому выводу пришел Аналитический центр при правительстве РФ, который провел онлайн-опрос более 1,3 тысячи предпринимателей (в основном малый и микробизнес, возраст — более пяти лет). Доклад «Об оценке состояния конкурентной среды в России» был отправлен в аппарат правительства в начале мая (документ есть в распоряжении «Российской газеты»).

«Некоторое снижение оценки респондентами уровня конкуренции скорее свидетельствует об изменении самоощущений бизнеса. Косвенные же факторы говорят о том, что уровень конкуренции в течение четырех лет существенно не меняется, а некоторые из них указывают на его постепенный рост», — говорится в докладе. Так, одним из наиболее значимых факторов конкурентоспособности российских товаров и услуг остается низкая цена, причем если производитель поднимет ее более чем на 15 процентов, то с высокой долей вероятности потеряет значительную часть оборота за счет ухода клиента. Это подтвердили 60 процентов опрошенных предпринимателей (в прошлом году таковых было 53 процента).

На отечественном рынке все меньше игроков, которые наблюдают сокращение числа конкурентов: в 2016 году об этом говорила почти четверть респондентов, теперь — 22,5 процента. Среди причин сокращения числа конкурентов бизнес называет антиконкурентные действия органов власти, изменения в нормативно-правовой базе и собственно уход игроков с рынка.

Больше половины предпринимателей признались, что их бизнес время от времени испытывает давление со стороны доминирующих участников рынка. Чаще всего на это обращают внимание производители электроэнергии, газа и воды — об этом заявили 3/4 представителей отрасли. На рынке строительных материалов и в финансовой сфере ущемления прав со стороны крупного бизнеса меньше (63-64 процента), схожая ситуация в сфере оптовой и розничной торговли, а также в химической промышленности.

Нередко на нарушениях ловят и представителей естественных монополий, но все же в развитии конкуренции заинтересованы практически все. Лишь четыре процента предпринимателей не прибегают к методам повышения конкурентоспособности своей продукции, что, впрочем, не меняется уже четыре года.

Каждый третий предприниматель в России уверен, что конкуренция полезна для развития бизнеса

Каждый третий предприниматель верен постулатам экономической теории, согласно которой конкуренция полезна для развития бизнеса. Это касается текстильной и пищевой промышленности, производства строительных материалов и сферы IT. Чуть меньшая доля — 28 процентов — приходится на предпринимателей, которые не отмечают положительное влияние конкуренции, что признали справедливым представители производственной цепочки в сфере неметаллических изделий и ТЭК. Несмотря на это, как ТЭК, так и пищепром наряду с легпромом и металлургами стали увереннее себя чувствовать при сбыте продукции.

Развиваться дальше более серьезными темпами бизнесу не позволяет высокая налоговая нагрузка, считают 40 процентов респондентов. «Вместе с тем представители текстильного и швейного производства, а также производители строительных материалов показали высокую заинтересованность в участии государства в регулировании рынка», — говорится в докладе центра.

Примечательно, что за подобными словами, как правило, кроются разные мнения компаний о том, как именно государство должно регулировать рынок. Например, в сфере торговли моторным топливом существует контроль Федеральной антимонопольной службы (ФАС) как в оптовом звене (за объемами реализации на бирже), так и в розничном (за темпами роста цен на АЗС), но конкретными мерами чаще всего недовольны не зависимые от крупного бизнеса участники рынка.

В попытке сохранить текущий сбыт бизнес все менее активно расширяет сферу деятельности, замечают эксперты Аналитического центра. В 2017 году каждый четвертый не хотел покорять новые страны или расширять продуктовую линейку на горизонте ближайших трех лет. В этом году энтузиастов стало меньше еще на четыре процента. Положение дел вполне устраивает финансистов, причем среди них доля выступающих против расширения сферы деятельности за год выросла почти вдвое — с 35 до 67 процентов. Предприниматели, чей бизнес связан с транспортным машиностроением, металлургией, строительством и IT, наоборот, намерены расширять присутствие и товарную линейку.

Предпринимательская безынициативность чаще всего объясняется нехваткой денег на развитие, высокими издержками и насыщенностью рынков сбыта: например, конкуренция за рубежом порой настолько высока, что вписаться в новые географические рамки нет ни смысла, ни нужды. Отчасти это справедливо для российского ювелирного рынка, который на уровне ассоциаций агитирует за выход отечественных брендов на новые рынки, а на уровне бизнеса, в теории способного вложить средства в развитие подобного направления, этим никто не занимается. В итоге в пассивной борьбе за свой кусок внутреннего рынка компании подстраиваются под сегодняшнего потребителя, не думая о завтрашнем.

Мнение экспертов

Дарья Носова, руководитель практики ФинТех компании O2 Consulting:

— Мы наблюдаем и будем наблюдать радикальное усиление на IT-рынке роли государства: утверждена Программа «Цифровая экономика», создается министерство цифрового развития, на уровне мощных государственных корпораций расширяются IT и финтех-направления.

Что это означает с точки зрения состояния конкуренции? Представляется, что здесь придется встретиться с серьезными вызовами. Основными проблемами могут стать монополизация в определенных IT-направлениях, дискриминация доступа и выдавливание средних и малых, хотя и перспективных игроков с рынка. Здесь, к сожалению, последствием может быть их быстрое перенаправление на зарубежные рынки, ухудшение конкуренции, что в итоге скажется на конечных потребителях. В этом смысле ФАС в ближайшие годы придется довольно тяжело в балансировании должного конкурентного состояния рынка IT.

Еще один интересный новый аспект — трансформация рынка финансовых услуг. За прошедший год все затаив дыхание наблюдали за взлетами и падениями курсов криптовалют, а предложения инвестировать в ICO или торговать на криптобиржах никого уже не удивляют. По сути, формируется довольно большой — и пока еще дикий — рынок, где работают без правил и где государство не выработало позиции, а значит, фактически нет контроля.

Пока наиболее остро, на наш взгляд, стоит вопрос с рекламой и в целом разными формами недобросовестной конкуренции. Это еще один серьезный вызов для регулятора, поскольку требует срочного расширения компетенции в этой новой высокотехнологичной индустрии, чтобы можно было вырабатывать адекватные решения.

Елена Ковалева, начальник Управления по конкурентной политике Аналитического центра при правительстве РФ:

— На состояние конкуренции оказывает влияние высокая доля госсобственности на отдельных рынках. Национальным планом развития конкуренции на 2018-2020 годы предусматривается сокращение доли госсектора в экономике, в том числе ограничение создания унитарных предприятий на конкурентных рынках, что должно способствовать развитию конкуренции.

В то же время практика реализации Стандарта развития конкуренции в субъектах РФ показывает, что приватизация унитарных предприятий зачастую подменяется их преобразованием в другие организационные формы с сохранением госсобственности. Формальное сокращение числа ГУПов и МУПов в этом случае не оказывает влияния на состояние конкуренции на рынках.

Новый ректор объяснил открытие во ВШЭ «конкурента ВГИКа» :: Общество :: РБК

Во ВШЭ открыли институт киноиндустрии. Эта индустрия «вступила в период бурного развития» и в ней остро не хватает специалистов, отметили в вузе

Никита Анисимов (Фото: Кирилл Кухмарь / ТАСС)

Открытие института киноиндустрии в Высшей школе экономики не более удивительно, чем подготовка химиков или физиков в классическом вузе. Об этом в интервью телеканалу РБК на Восточном экономическом форуме сказал новый ректор ВШЭ Никита Анисимов.

«Я вообще хочу подчеркнуть, что логика Высшей школы экономики — это подготовка специалистов, которые будут создавать экономику будущего. И в этом отношении направление развития экономики киноиндустрии ничем не более удивительно, как, например, подготовка химиков или физиков в большом классическом университете», — отметил он.

Video

Анисимов напомнил, что во ВШЭ есть факультет коммуникации, медиа и дизайна, на котором учатся более 6 тыс. студентов. «И вы понимаете, что это интегрированные коммуникации, это медиа коммуникации, это дизайн. Там же, кстати, в этой структуре будет институт киноиндустрии», — сказал ректор.

Он отметил, что ВШЭ, «конечно, не конкурирует, например, с ВГИКом». «Но это подготовка экспертов в области киноиндустрии XXI века. Это лучшие технологии XXI века, учитывающие то, что в онлайн уходит не только образование. Потребление уходит в онлайн, спрос уходит в онлайн и кино уходит в онлайн. Форматы меняются. Меняется запрос зрителя. Короткое кино, кино по запросу. Многое меняется в отношении кино», — добавил Анисимов.

Уроки бизнеса: пять «нельзя», если у вас сильные конкуренты.: Игорь Гут. | Экономика

Украина входит в фазу качественной конкуренции. Главное, что нужно осознать — больше никогда не будет как раньше.

«Но у меня давно есть конкуренты», — скажите вы. Теперь проблема с конкуренцией заключается не в количестве игроков, а в их качестве. Практически на всех рынках сформировались лидеры, которые значительно оторвались вперед. Если обобщить, их отличают всего две вещи — системная технологичность и скрепляющая культура. Большая часть украинских компаний конкурировать с ними не готовы. Лидеры создали технологический отрыв и догнать их уже невозможно ни за один год, ни за два. 

Я собрал пять правил, что больше нельзя делать компаниям, если на вашем рынке началась качественная конкуренция. 

Правило 1

Строить свои планы без учета стратегии конкурентов

Мы привыкли вести бизнес в рамках отношений — мы и наши клиенты. Так мы строим и планы, и стратегии, и мечты. Мы живем в иллюзии контроля ситуации. Но все это рушится, когда сильный конкурент неожиданно оказывается рядом. К сожалению, большинство руководителей считают, что успех компании зависит только от них.

А вот лауреат Нобелевской премии Даниэль Канеман думает иначе. Качественная конкуренция предполагает внимательное изучение рынка, понимание стратегии развития конкурента, прогнозирование возможных шагов других игроков рынка. Я бы сказал, что теперь это не танец с клиентом, а шахматная игра с конкурентами. И вероятно, играть в нее придется танцуя.

Правило 2

Распылять ресурсы

Речь не только о деньгах. Робин Шарма говорит «Куда будет направлено ваше внимание, туда пойдет поток энергии». Отставая в размере ресурсов от лидеров, вы можете бороться только концентрируя силы. Иногда это поможет даже «прорвать линию фронта» в ослабленных местах.

Конкурентная борьба требует все больше энергии и ресурсов, ресурсы становятся все дороже. Лидеры рынка поднимают ставки во всем — в дизайне, в уровне сервиса, в скорости доставки, количестве опций и тп. Сегодня уже нельзя заниматься пятью направлениями и быть любителем в каждом. Рынку нужны профессионалы. Ими становятся, если концентрируются на отрасли, на клиенте, на продукте. 

Правило 3

Быть невнимательным к затратам

Ключевой проблемой украинских компаний является крайне низкая эффективность. Пока нам удавалось все свои ошибки оплачивать из кармана клиента. Технологический отрыв позволит конкуренту удерживать цену, но дать клиенту больше. И самое главное — при этом хорошо зарабатывать. Хорошим примером являются новые, так называемые «черные» дискаунтеры АТБ. Посмотрите на очень конкурентный рынок бытовой техники. Но не сравнивайте магазины по уровню дизайна — в этом преуспели многие. Посмотрите на отдачу с метра, например. И Вы увидите, что безусловным лидером по эффективности является COMFY.

На традиционных рынках компании уже в ситуации, когда «потолок опускается, а пол поднимается» — сверху давит покупатель, снизу затраты. Прибыли больше нет в кармане клиента. Она в вашей структуре затрат, вашей эффективности и продуктивности.

Правило 4

Увлекаться только реальным качеством продукта и игнорировать качество коммуникаций

Не так важно, чем на самом деле есть ваш продукт, как важно то, что думают о нем ключевые клиенты — так можно сформулировать один из самых главных законов маркетинга. Проблем с реальным качеством три. Во-первых, качество продукта сегодня не создает преимущество. Это must have, барьер входа на рынок.

Лидеры, быстро поднимают его уровень и вы просто обязаны соответствовать. Во-вторых, большинство улучшений реального качества клиенты уже не замечают, они видят скорее разницу в сервисе или упаковке. И в третьих, если не сопровождать улучшения коммуникациями, клиенты никогда не узнают о них. А вы не создадите конкурентное преимущество, а получите еще одну тайну своего продукта. 

Правило 5

Относиться к людям как к ресурсу

«Ресурсы используют, а капитал инвестируют и приумножают», — так говорит о людях Рената Чучмай, старший вице-президент SoftServe по управлению человеческим капиталом. Когда мы посещаем Scania в Стокгольме, нам показывают слайд, на котором четыре слова: машины, материалы, методы и люди. Все они необходимы для успеха компании, но последние — люди, их навыки, отношения или культура компании — принципиально отличаются тем, что их очень тяжело скопировать.

Часто для небольшой компании, у которой мало системности или денежных ресурсов, именно культура и атмосфера становятся шансом на победу. Они интегрируют людей и помогают выстоять в конкурентной борьбе. Сегодня культура — это главный софт, с которого начинаются инновации и создается технологический отрыв.

Если Вы заметили орфографическую ошибку, выделите её мышью и нажмите Ctrl+Enter.

Статьи, публикуемые в разделе «Мнения», отражают точку зрения автора и могут не совпадать с позицией редакции LIGA.net

Как превзойти конкурентов — Стратегическое планирование / Функциональные направления / «Вестник McKinsey»

Одним из лейтмотивов предпринимательской стратегии является концентрация усилий на конкурентной борьбе. Предполагается, что для достижения победы над соперниками необходимо либо нанести им сокрушительный удар на конкретном рынке, либо возвести защитные барьеры, позволяющие уберечь компанию от разрушительных последствий жестокой конкуренции. Такой взгляд на корпоративную стратегию основывается на концепции устойчивого конкурентного преимущества, под которым подразумевается наличие у фирмы каких-либо особых активов или знаний, обеспечивающих получение сверхприбыли в течение длительного времени.

Но что же представляют собой эти активы или знания и каким образом можно удостовериться в обладании ими? В 1984 г. директор отделения McKinsey в Атланте Кевин Койн (Kevin Coyne) подготовил рабочий доклад «Устойчивое конкурентное преимущество». В нем был проведен всесторонний анализ данного понятия и сформулированы строгие критерии, позволяющие установить, располагает ли компания базовым преимуществом для создания корпоративной стратегии.

По мнению Койна, начинать надо с формирования уникальных возможностей, представляющих собой не туманные абстракции (типа «технологического лидерства»), а нечто материальное, конкретное, поддающееся количественному определению. Основываясь на таких возможностях, фирма должна добиться, чтобы хотя бы одна из немногих ключевых характеристик ее продукции, предопределяющих покупательский выбор, оказалась эксклюзивной. Кроме того, Койн указывает: необходимо, чтобы оба элемента — как уникальные возможности, так и характеристики продукции — сохраняли свое значение на протяжении достаточно большого периода. В 1990-е гг. сходные с концепцией Койна представления о стратегии фирмы послужили основой для создания одного из главных направлений теории предпринимательства.

В докладе «Стратегии новой игры», подготовленном в 1980 г. сотрудником отделения McKinsey в Нью-Йорке Роберто Буароном (Roberto Buaron), исследуется чрезвычайно эффективный метод достижения устойчивого конкурентного преимущества. Буарон рассматривает стратегии, с помощью которых компания может полностью изменить существующие в отрасли правила игры, пересмотрев их в свою пользу. Реализация подобных стратегий, по мнению Буарона, означает для мира бизнеса серьезное испытание; те, кто вышел из него с честью, получают максимальные выгоды. В то же время, предупреждает автор доклада, такие стратегии сопряжены и с самыми высокими рисками. Он вводит понятие стратегического игрового поля, представляя стратегию в виде совокупности принимаемых фирмой решений о том, где и как она может вести конкурентную борьбу на определенном рынке. Под «где» подразумевается широкий спектр зон охвата — от отдельной ниши до рынка в целом. В свою очередь, «как» включает в себя большой диапазон подходов, начиная с традиционных и заканчивая характерными для «новой игры» (им Буарон уделяет особое внимание).

Один из способов пересмотра правил игры заключается в следующем: необходимо точно определить тот момент, когда развитие господствующей в данной отрасли технологии достигло своего естественного предела, и осуществить значительные инвестиции в новую технологию, которая имеет хорошие перспективы стать доминирующей. В статье «Ставка на инновации», опубликованной в журнале The McKinsey Quarterly в 1986 г., Ричард Фостер (Richard Foster) представляет схему таких действий. Он вводит концепцию «технологической S-образной кривой». На начальном этапе внедрения той или иной новой технологии отдача от нее очень невелика, т.е. результативность вложений оказывается весьма скромной и повышается медленно. Затем эффективность инвестиций резко увеличивается, и это продолжается до тех пор, пока она не достигает максимума. Потом кривая вновь приобретает сглаженный вид, и прирост отдачи все больше падает по мере того, как развитие данной технологии приближается к своим естественным границам. Вступление доминирующей на рынке технологии в заключительную фазу ее эволюции — и есть тот момент, когда компания должна совершить скачок к технологии следующего поколения. Таким способом фирма введет в отрасли новые правила игры, наилучшим образом соответствующие ее сильным сторонам.

Все три вышеуказанные работы, посвященные формированию и сохранению устойчивого конкурентного преимущества, идеально укладываются в рамки «позиционной» стратегической школы[1], идеи которой пользовались наибольшей популярностью во второй половине 1980-х гг. В то время многие работы сотрудников McKinsey выполнялись в русле этих идей. Вместе с тем в компании никогда не возбранялось иметь и альтернативные точки зрения на сущность стратегии.

Так, статья Амара Бхайда (Amar Bhide) «Энергичная деятельность как стратегия», опубликованная в 1986 г. в журнале Harvard Business Review, стала одной из первых попыток нанести удар по некоторым основополагающим взглядам «позиционистов». Написанная в то время, когда Бхайд готовил свою докторскую диссертацию в Школе бизнеса Гарвардского университета и работал консультантом Бостонского отделения McKinsey, данная статья ставит под сомнение тезис, гласящий, что к стратегическим относятся лишь те важнейшие бизнес-решения, которые направлены на получение и удержание структурного преимущества. Ссылаясь на пример рынка финансовых услуг, Бхайд утверждает: в некоторых отраслях фирма получает наиболее существенное превосходство над соперниками, если ее рядовой персонал первоклассно исполняет каждодневные процедуры (т.е. демонстрирует гибкость, быстроту и совершенство навыков). Все перечисленные качества можно объединить одним словом — «энергичность». И сегодня к статье Бхайда проявляют огромный интерес многие корпоративные клиенты McKinsey, действующие в сфере финансовых услуг (особенно это касается инвестиционных банков). Кроме того, изложенные в ней идеи очень важны и для других стремительно меняющихся отраслей.

 

Кевин Койн 

Мы часто слышим, что достижение устойчивого конкурентного преимущества является целью любой стратегии. Но что именно оно собой представляет и каким образом можно определить, обладает ли им конкретная фирма? Ответы на эти вопросы далеко не всегда очевидны. Многие тщательно спланированные стратегии потерпели неудачу, поскольку преимущества, на получение которых они были нацелены, в конечном счете оказались эфемерными, или ненужными, или теми и другими одновременно. На наш взгляд, стоило бы более тщательно изучить проблему устойчивого конкурентного преимущества и его влияние на управление компанией.

В упрощенном виде определение конкурентного преимущества можно сформулировать следующим образом: производители, выгодно реализующие свои товары или услуги, имеют превосходство над соперниками, если покупатели отдают предпочтение именно их продукции. При этом некоторые преимущества обладают большей ценностью, чем другие. В частности, для того чтобы конкурентное преимущество стало стратегически важным, необходимо выполнение трех условий.

1. Покупатели должны осознавать, что товары или услуги, предлагаемые конкретной компанией, существенно отличаются от товаров или услуг ее конкурентов. Они должны быть уникальными по одному или нескольким ключевым критериям оценки товара или услуги, в соответствии с которыми осуществляется реальный потребительский выбор и принимается решение о покупке.
    
2. Указанная дифференциация продукции должна основываться на достаточно существенной разности потенциалов производителей, т.е. на разрыве между более значительными возможностями данной фирмы и менее значительными возможностями ее конкурентов.
    
3. Различия в покупательских характеристиках продукции и в потенциале компаний должны существовать в течение достаточно длительного времени.

Какие различия важны для покупателей?

Конкурентное преимущество может существовать только в пределах конкретных рыночных сегментов. Вполне возможна ситуация, когда фирма имеет конкурентное преимущество в одном сегменте рынка, но не имеет в других. Иными словами, суть первого условия состоит в том, что хотя конкурентное преимущество и является результатом дифференциации товаров или услуг различных производителей, действующих в данном сегменте, далеко не всякая дифференциация ведет к формированию конкурентного преимущества. Различия должны быть такими, чтобы покупатели убедились в необходимости снова и снова приобретать именно эти, а не другие товары или услуги, — только тогда отличительные особенности компании получат стратегическую ценность.

Вот почему в основе дифференциации должны лежать ключевые критерии покупательского выбора. В набор таких критериев практически не входят «внутренние характеристики» производителя (скажем, его местоположение или тип используемого сырья). Исключением являются те случаи, когда эти особенности обуславливают появление различий в конечной продукции или в условиях ее доставки, оказывающих воздействие на решения потребителей.

Как правило, главные критерии при покупке — это цена товара, степень его доступности и такие особенности, как, например, качество товара, его внешний вид, функциональность, наличие послепродажного обслуживания и т.п. В любом случае учитываются основные свойства предлагаемой продукции, и очень редко — ее дополнительные признаки или функции. Сама по себе стоимость товара или услуги далеко не всегда служит ключевым критерием покупательского выбора, о чем свидетельствует опыт компании Texas Instruments, которая установила столь низкие цены на наручные часы, что потребители перестали обращать внимание на их дальнейшее снижение. В каждом конкретном рыночном сегменте число ключевых критериев ограниченно, поэтому эффективная дифференциация товаров должна быть нацелена как минимум на один из критериев, входящих в этот узкий круг.

Превосходство в возможностях

Одной только дифференциации продукции недостаточно для получения фирмой конкурентного преимущества. Оно должно базироваться и на разности потенциалов (разрыве между возможностями данной компании и ее соперников), которая не может быть преодолена конкурентами — по крайней мере, за счет экономически рациональных усилий. По-настоящему важные различия являются весьма специфическими (часто даже физическими). Как правило, они весьма прозаичны и поддаются количественному измерению, а абстракции типа «технологическое лидерство» крайне редко отражают реальный потенциал фирмы. Разрывы между возможностями компаний обычно можно отнести к одной из следующих четырех категорий.

1. Различия корпоративных бизнес-систем, обусловленные способностью той или иной фирмы осуществлять отдельные функции эффективнее, чем это делают ее конкуренты.
    
2. Позиционные разрывы, возникающие вследствие ранее принятых решений, а также предшествующих действий и обстоятельств. Здесь учитываются корпоративная репутация, доверие потребителей, накопленный портфель заказов, необратимые инвестиционные решения (например, более выгодное, чем у конкурентов, местоположение предприятия).
    
3. Различия, вызываемые теми или иными действиями государства в сфере законодательства и экономического регулирования. Это может быть получение каких-либо патентов и импортных квот или появление законов о защите потребителей.
    
4. Разрывы, порождаемые внутренними особенностями организационной структуры или качеством управленческих решений. В свою очередь, они являются следствием того, способна ли фирма осуществлять инновации и адаптироваться к изменениям на рынке быстрее и эффективнее конкурентов.

Производители могут преодолеть в короткие сроки только те разрывы, которые относятся к первой категории (различия в корпоративных бизнес-системах). К большому разочарованию специалистов в области бизнес-стратегии, конкурентные преимущества или недостатки — это, как правило, результат действия факторов, не находящихся под непосредственным контролем компании и не подверженных быстрым изменениям.

Дифференциация должна быть стабильной

Необходимо отметить, что как ключевые различия товаров, так и разность потенциалов фирмы и ее конкурентов должны существовать в течение длительного времени. Следовательно, дифференциация должна долго сохранять свою значимость для рынка — в отличие от тех признаков, которые обусловлены краткосрочными рыночными тенденциями и могут быть уничтожены в результате введения каких-либо технологических инноваций.

Одна из наиболее серьезных угроз устойчивому конкурентному преимуществу компании — действия ее соперника, нацеленные на изменение отраслевых правил игры. Речь идет не столько о ликвидации имеющейся разности потенциалов, сколько о том, чтобы сделать ее роль несущественной. Например, появление в 1955 г. транзистора никоим образом не сказалось на преимуществах корпорации RCA в производстве электронных ламп, однако сделало сам предмет этого преимущества гораздо менее ценным.

В некоторых случаях конкуренты способны преодолеть разрыв, однако по ряду причин не предпринимают таких шагов. Естественно, подобная ситуация не добавляет устойчивости компании, строящей свое благополучие исключительно на существующей разности потенциалов. Необходимо тщательно изучить причины, по которым конкуренты не хотят сократить отставание от лидера, и определить, как долго это будет продолжаться.

Устойчивое конкурентное преимущество и стратегия

Мы определяем конкурентную стратегию как совокупность действий, нацеленных на достижение устойчивого преимущества перед конкурентами. Эта формулировка может быть воспринята в том смысле, что стратегическое конкурентное превосходство автоматически гарантирует успех бизнеса. На самом деле, все обстоит иначе.

Не исключено, что с течением времени данное преимущество действительно поможет производителю достичь более высоких, чем у конкурентов, показателей эффективности. Однако не следует забывать и о подводных камнях. Так, рыночный сегмент, в котором компания чувствует себя «на коне», может оказаться неспособным к длительному сохранению подобной ситуации. Кроме того, ничто не мешает конкурентам нанести фирме тактический удар, отвоевав у нее заметную долю рынка с помощью агрессивного снижения цен или иных сходных средств. Наконец, даже если в отрасли существует только один производитель, обладающий конкурентным преимуществом, то не исключено, что другие все равно добьются успеха. Например, когда рынок растет очень быстрыми темпами, лидер может оказаться неспособным к адекватному расширению своих мощностей.

Важно помнить, что хотя достижение устойчивого преимущества и является целью конкурентной стратегии, конечный успех состоит отнюдь не в этом. Скорее, такое превосходство можно рассматривать как ключ к успеху. Нужно стремиться не к победе над конкурентами, а к созданию стоимости для акционеров. Поэтому действия, которые направлены на укрепление конкурентного преимущества, но снижают стоимость компании, оказываются неприемлемыми в качестве корпоративной стратегии.

 

Роберто Буарон

Обычно компании соперничают между собой на рынке, либо увеличивая потребительскую ценность производимого товара, либо снижая его цену. Однако существует еще один, часто не получающий должного внимания, тип конкуренции — преобладание над соперниками. Суть его состоит в следующем: вместо того чтобы послушно следовать традиционным для данной отрасли правилам игры, фирма начинает активно изменять их. При этом ее собственные сильные стороны становятся основой успеха в новой игре. Подобного рода подходы мы определяем как «стратегии новой игры».

Поясним высказанные соображения на следующем примере. До 1975 г. на американском рынке офисного копировального оборудования господствовала корпорация Xerox. В 1975—1977 гг. компания Savin Business Machines Corporation увеличила объемы продаж на этом рынке (его общая емкость составляла тогда 2,6 млрд долл.) с 63 млн долл. до более чем 200 млн долл. Столь значительный успех Savin Business Machines Corporation базировался на стратегии, состоящей в атаке на сегмент низко- и среднескоростного оборудования. Ее орудиями стали применение нового вида красителей и использование иных подходов к организации производства, дистрибуции и послепродажного обслуживания.

В тот период корпоративные потребители копировального оборудования практиковали установку в центральном офисе высококачественных, но дорогостоящих копировальных машин, взятых в аренду у Xerox. Корпорация Savin предложила тем фирмам, для которых экономия времени и денег имела существенное значение, покупать значительно более дешевые устройства и размещать их сразу в нескольких важнейших подразделениях. В избранном сегменте рынка Savin удалось изменить почти все действовавшие ранее правила игры. В то время как компания Xerox поставляла оборудование, компоненты которого приспосабливались к потребностям каждого отдельного клиента, корпорация Savin сделала ставку на машины с дешевыми стандартными узлами. Кроме того, цены на оборудование Savin калькулировались в расчете на продажу, а не на аренду, поэтому заказчикам не нужно было изыскивать средства для крупных лизинговых сделок. Наконец, вместо создания такой же, как у Xerox, системы прямых продаж, Savin привлекла к сотрудничеству независимых дилеров офисного оборудования и канцелярских товаров, что стало полной неожиданностью для конкурента.

Для того чтобы наглядно продемонстрировать, какая стратегия ведет к столь радикальному изменению конкурентного ландшафта, можно составить матрицу стратегического игрового поля. Одна из ее осей показывает, «где» вести конкурентную борьбу, а вторая — «как» (рис. 1). При этом диапазон «где» простирается от отдельной ниши до рынка в целом, а «как» начинается с игры по традиционным правилам и завершается их полным изменением. Именно ось «как» и определяет суть стратегического подхода фирмы — либо используется прежняя игра, либо создается новая.

Игра по-прежнему

Наиболее типичными являются стратегии, расположенные в довольно «безопасной» левой верхней части матрицы: это конкуренция в пределах прежней игры на всем рынке. Компания, которая реализует стратегию данного типа, должна подчиниться сформулированной лидером «трактовке» рынка и в точности воспроизвести как его функциональный подход к ведению бизнеса, так и сильные стороны. Такой имитатор редко превращается в лидера.

Вторая категория — проницательные игроки, указанные в левой нижней части матрицы. Они ведут конкурентную борьбу по модели прежней игры в отдельной рыночной нише и, не пытаясь «перекроить рынок под себя», стремятся занять те его ниши, которые максимально соответствуют их сильным сторонам. Наиболее активные инноваторы стараются изменить сегментацию рынка, ориентируя определенные модели своих товаров или маркетинговую политику на группы потребителей, которые ранее не рассматривались как заслуживающие отдельного внимания.

Например, существует рынок каких-либо потребительских товаров длительного пользования, традиционно сегментирующийся по ценовому признаку. Производитель может переустроить такой рынок, используя в качестве критерия для формирования сегментов не цену, а стиль жизни потенциальных покупателей или их отношение к предлагаемой продукции. Скажем, он будет ориентироваться на потребителей, заинтересованных в экономии не столько затрат на покупку товара, сколько электроэнергии и времени в процессе его эксплуатации.

Принцип ведения прежней игры в комбинации с селективным подходом является более осторожным, чем лобовая атака на лидера. Однако использующая данный принцип компания не вносит существенных изменений в технологию, производство или дистрибуцию товаров, поэтому другие участники рынка тоже могут предпринять наступление на новый сегмент. В известном смысле, благополучие подобной фирмы зиждется на отказе конкурентов последовать ее примеру, а значит, сохраняется только до тех пор, пока соперники оценивают данную нишу как недостаточно серьезную.

Именно такой урок получила в 1959 г. компания American Motors Corporation (AMC). Сначала AMC добилась впечатляющего успеха: всего за два года ее доля на автомобильном рынке США выросла с 2 до 6%, поскольку она сосредоточила усилия на сегменте малолитражек и сумела убедить часть покупателей в необходимости «мыслить категориями малых автомобилей». Но как только члены «Большой тройки» (корпорации General Motors, Ford и Chrysler) обратили внимание на эти достижения, они немедленно начали производство автомобилей компакт-класса. В результате уже к 1965 г. рыночная доля AMC сократилась до 3% и фирма стала нести убытки.

Игра по-новому

В правой части матрицы указываются более рискованные стратегии — новой игры. Они используются реже, чем подходы, основанные на принципе прежней игры, однако сопряжены и с большими выгодами. Как и стратегии прежней игры, они могут быть сфокусированы на отдельном рыночном сегменте или на рынке в целом (что показано на вертикальной оси матрицы).

Компания Stanley Works приступила к реализации «селективной стратегии новой игры», когда многие любители сделать что-нибудь дома своими руками стали приобретать производимые ею инструменты, изначально предназначенные для профессионалов. Для завоевания этих крупных и малоосвоенных рыночных сегментов Stanley Works разработала относительно дешевую товарную линию и ориентированную на массового потребителя маркетинговую концепцию. Принятый компанией риск был ограниченным: если бы новая линия потерпела неудачу, фирма могла бы вновь сосредоточиться на своей традиционной профессиональной клиентуре. Такая ситуация типична для «селективных стратегий новой игры»: именно по причине их избирательности размер возможных убытков оказывается незначительным.

Самый рискованный вид стратегии — «новая игра на всем рынке». Вместе с тем в случае успеха данная стратегия принесет и наиболее существенные плоды. Действительно, речь идет ни много ни мало о том, чтобы поменять правила игры во всей отрасли в соответствии со спецификой компании и ее сильными сторонами. Зачастую это означает изменение способов выбора, приобретения и использования определенных товаров или услуг. Скажем, фирма может неожиданно обнаружить, что ее продукция способна удовлетворить такие потребительские запросы, с которыми прежде никто эти товары или услуги не ассоциировал. Решение компании Hanes Corporation о продаже колготок в продовольственных магазинах и розничных сетях, специализирующихся на торговле по сниженным ценам, является хорошим примером подобного подхода. В том же ряду — новаторский ход корпорации Procter & Gamble, начавшей выпуск одноразовых подгузников. Когда стратегия «новой игры на всем рынке» срабатывает должным образом, ее результаты оказываются поистине ошеломляющими — подобно тому, как внезапное изменение русла реки приводит некогда процветавший портовый город к быстрому упадку.

Ни одна из представленных в нашей матрице стратегий не является правильной или неправильной в целом, без учета рыночной ситуации. Время, намеченное для реализации стратегии, не менее важно, чем ее выбор. Например, даже если компания в конечном счете стремится к «новой игре на всем рынке», она может начать с более осторожного подхода, основанного на «селективной стратегии новой игры». Достижения в отдельной нише постепенно распространяются ею на весь рынок.

Именно так поступила фирма Texas Instruments в середине 1970-х гг. Сначала она создала новый сегмент — производство простых карманных калькуляторов, выполняющих всего четыре действия. Затем, ободренная успехом, Texas повела атаку на более сложные сегменты калькуляторов, используемых для учебных и научных расчетов. Сходным образом может действовать и производитель, контролирующий значительную долю рынка: начав с менее рискованной стратегии «прежней игры на всем рынке», в случае существенного изменения рыночной среды перейти к новой игре. Таким образом, даже компании-лидеры должны постоянно и внимательно следить за изменением ситуации в своих отраслях, с тем чтобы правильно определить момент перехода к иной стратегии.

***

Стратегии новой игры применимы далеко не во всех случаях. Их очень трудно реализовать, поэтому и успешных примеров можно привести крайне мало. Однако топ-менеджеры всегда должны быть готовы к началу новой игры — если на рынке сложатся благоприятные условия, то не исключено, что ее результаты превзойдут все ожидания.

 

Ричард Фостер

Руководители компаний, завоевавших временный успех на рынке, зачастую полагают, что завтрашний день будет более или менее похожим на день сегодняшний. По их мнению, значительные изменения маловероятны и не поддаются точному прогнозу, сдвиги обычно происходят медленно, поэтому их фирмам следует сосредоточить усилия на повышении эффективности текущих операций. Эти менеджеры осознают ценность инноваций вообще и являются горячими сторонниками новейших теорий предпринимательства, однако по-прежнему считают инновационный процесс чрезвычайно индивидуализированным и не поддающимся сколько-нибудь серьезному управлению или планированию. Они уверены, что нововведения означают для компании более высокий риск, нежели защита существующего бизнеса.

Такие корпорации, как Hewlett-Packard, Johnson & Johnson и Corning придерживаются противоположных взглядов. Их руководство знает, что когда наступает время перемен, они происходят стремительно. Соответственно, важнее располагать в нужный момент необходимыми технологиями, иметь высококвалифицированных специалистов и обладать способностью к защите своих конкурентных позиций, чем добиваться постоянного роста эффективности уже существующих направлений бизнеса. Эти руководители считают: в конечном счете конкурентные преимущества получат те участники рынка, которые займут атакующую позицию в инновационной войне; как бы ни был высок риск нововведений, неспособность к их осуществлению порождает еще больший риск.

И они правы. Следует отметить, что подобная проницательность встречается редко. Для выработки такого взгляда на вещи требуется осмыслить динамику конкурентной борьбы, увидеть взаимосвязь между усилиями, направленными на совершенствование применяемых технологий или производимых товаров, и отдаленными результатами этих усилий. В графическом виде данная зависимость выражается хорошо известной S-образной кривой (рис. 2). В начальный период, когда средства вкладываются в разработку новой технологии, отдача повышается настолько медленно, что вызывает сплошные разочарования. Однако по мере получения исследователями ключевой информации эффективность инвестиций резко возрастает. В завершающей фазе рост отдачи снова замедляется, и на каждое успешное нововведение затрачивается все больше ресурсов.

В конечном счете S-образная кривая трансформируется в горизонтальную линию. Обычно это происходит, когда развитие определенной технологии приближается к своим естественным границам. Например, существует предел плотности элементов, размещаемых на одной кремниевой микросхеме.

Отметим, что составить четкое представление о границах развития конкретной технологии чрезвычайно важно. Приближение к ним является наилучшей подсказкой при определении того момента, когда следует приступать к внедрению в компании принципиально новой технологии. Иногда бывает сравнительно легко проследить, какое влияние оказывает достижение технологических границ на динамику продаж соответствующего товара (как в случае с компьютерами, базирующимися на кремниевых микросхемах). Однако в индустрии авиаперевозок, например, это сделать гораздо труднее, поскольку в указанной отрасли используются тысячи различных технологий. И все же критически важным для конкретного процесса или товара обычно является довольно ограниченный набор технологий. Менеджерам, которые стремятся предвосхитить будущие сдвиги, необходимо выявить ключевые технологии, а затем внимательно отслеживать пути их развития.

Таким образом, умение распознавать пределы технологических возможностей — важное качество менеджера. Компания должна постоянно следить за продвижением соперников: когда один из них приближается к пику своей S-образной кривой, другие участники рынка обычно начинают тщательно исследовать альтернативные технологии, способные (с течением времени) обеспечить резкий взлет их собственных S-образных кривых. Возникающие в результате разрывы могут застать врасплох замешкавшегося производителя. Примеры — переход от электронных ламп к полупроводникам, от тканевых подгузников к бумажным и, наконец, от обычных теннисных ракеток к имеющим увеличенную площадь участков на струнной поверхности и обеспечивающим наилучший удар по мячу.

В настоящее время технологические разрывы появляются все чаще. Происходят настоящие прорывы в таких областях науки, как квантовая физика, химия поверхностно-активных веществ, цитология, математика и структура научного знания в целом, и вследствие этого лавинообразно нарастает поток информации, на основе которой создаются новые товары и технологические процессы. Кроме того, буквально каждый день мы все больше узнаем о самом инновационном процессе: каким образом он осуществляется и как повысить его эффективность.

Эти две тенденции не являются чем-то совершенно новым. Однако никогда ранее их взаимодействие не приводило к взрывному росту объема знаний и такому ускорению процесса перемен, который наблюдается сегодня. В результате крупных технологических изменений около 4/5 промышленного сектора и значительная часть сферы услуг подверглись коренной трансформации в последние два десятилетия ХХ века. Мы живем в эпоху беспрецедентного увеличения рисков, которым подвергаются отраслевые лидеры. Технологические разрывы будут возникать все чаще и чаще, поэтому фирмы, постоянно готовые к атаке, получат существенное преимущество.

Мы полагаем, что в наши дни высшие руководители должны уделять проблемам развития технологий больше внимания, чем любым другим вопросам функционирования компаний. Это обстоятельство необходимо подчеркнуть еще и потому, что, например, в США деловая культура явно противится вовлечению топ-менеджеров в сферу научных исследований и разработок. Так, исследовательская организация The Conference Board попросила руководителей 400 крупнейших американских корпораций указать самого значимого для них советника. Большинство респондентов назвали финансового или операционного директора, глав важнейших административных подразделений, и только в 20% ответов в корпоративную элиту были включены высшие менеджеры подразделений, занимающихся исследованиями и разработками. В Японии же, по сведениям нашего коллеги Кеничи Омае (Kenichi Ohmae), ситуация совсем иная: «исследователи» были бы упомянуты в составе ключевых советников в 80% случаев и получили бы третье место в общем рейтинге (в США — лишь одиннадцатое). Каким же образом американские компании собираются одержать верх над конкурентами в современном мире, если в этой стране технологические менеджеры практически не имеют доступа к высшим руководителям, которые и принимают решения о распределении финансовых и кадровых ресурсов?

В течение ближайших 10-20 лет возникновение технологических разрывов участится, и инновации станут осуществляться не раз в пять-десять лет, как прежде, а фактически непрерывно. Перейти на такой режим можно только в том случае, если под руководством генерального директора будут внедряться необходимые методы управления и требуемый уровень корпоративной культуры. Понимать все тонкости применяемых компанией технологий для руководителя, скорее всего, необязательно. Однако он должен хорошо разбираться в их критически важных особенностях, даже очень сложных. К ним относятся, например, ширина запрещенной зоны в кристаллах германия и кремния, различия между молекулярными структурами нафталина и ортоксилола, состав сложных и простых сахаров и т.п. Именно эти детали определяют арсенал решений, имеющихся в распоряжении менеджеров.

На самом деле все не так сложно, как кажется. Дабы подтолкнуть компанию к принятию более совершенных и устойчивых стратегий, руководитель должен задать своим специалистам лишь несколько важнейших вопросов, связанных с технологиями, и потребовать от них правдивых ответов. Скажем, его может интересовать следующее.

Какие технологии способны наилучшим образом удовлетворить запросы потребителей на тех рынках, на которых фирма действует уже сейчас или намеревается появиться в будущем? Какую технологию использует каждый из конкурентов?

На какие ключевые показатели ориентируются покупатели, принимая решение о приобретении товара? Каким образом эти два-три показателя соотносятся с факторами, определяющими технические характеристики каждой из рассматриваемых альтернативных технологий или с их конструкторскими параметрами?

Насколько далеки естественные границы развития каждой из альтернативных технологий? Имеется ли у компании возможность обойти эти пределы?

Насколько высоко оценивается клиентами технический потенциал фирмы? Какая сумма может потребоваться для полной реализации этого потенциала?

На какую долю дополнительной потребительской ценности товаров, обеспечиваемой новой технологией, может претендовать производитель — при учете существующей отраслевой структуры, имеющихся у клиентов альтернатив, прогнозируемых особенностей законодательства в данной сфере? Является ли эта доля достаточно высокой для достижения адекватного уровня рентабельности инвестиций?

В какие сроки каждая из альтернативных технологий станет конкурентоспособной? Как долго будет сохраняться эта конкурентоспособность? Может ли компания или какой-либо из ее соперников внедрить конкретную альтернативную технологию достаточно быстро, т.е. уложившись в нужные временные рамки?

Ответы на подобные вопросы помогут генеральному директору увидеть эволюцию технологий такой, какая она есть на самом деле. По сути, это поле битвы постоянно сменяющих друг друга S-образных кривых. Полученные знания позволят гораздо успешнее руководить непрерывным процессом технологических инноваций и реализовать преимущества атакующей стороны.

 

Амар Бхайд

Сторонники классической теории корпоративной стратегии заявляют: главное — обойти конкурентов посредством ряда «больших маневров». Они обеспечат компании долгосрочную ренту от использования устойчивого конкурентного преимущества. Однако подобное утверждение вызывает серьезные сомнения. Теологи от стратегии недооценивают достижения многих успешно функционирующих компаний, которые никогда не строили далеко идущих стратегических планов и не страдали паранойей конкурентной борьбы. Они концентрируют внимание на текущих операциях и на том, чтобы всегда четко выполнять свои функции. Другими словами, их стратегия заключается в энергичной деятельности. По нашему мнению, это как раз то, что нужно для отраслей, в которых действуют данные компании.

«Большие маневры»

Традиционная модель стратегии предполагает, что компания должна совершить «большой маневр» — некий решительный шаг, в результате которого будут воздвигнуты защитные барьеры вокруг ключевых активов фирмы (таких как развитая система дистрибуции, торговые марки и технологии собственной разработки). Однако у подобного маневра есть свои границы, и особенно четко они прослеживаются в сфере финансовых услуг. Именно в этой отрасли компании каким-то образом умудряются обходиться без тщательно разработанных стратегий, которые так важны для промышленных фирм.

У организаций, предоставляющих финансовые услуги, стратегические планы включают в себя целевые значения ключевых параметров (доходов, расходов, прибылей и численности персонала), а также краткую характеристику потенциала конкурентов, построенную по шкале «сильный — средний — слабый». Иногда в эти планы вводят весьма туманные комментарии по поводу собственных конкурентных преимуществ: «имеющийся у нас избыток капитала», «высокая квалификация наших сотрудников» и т.п. Попытки выиграть конкурентную войну за счет одной-единственной операции «захвата противника в клещи» в сфере финансовых услуг предпринимаются редко. Почему? Да потому, что подобная тактика по большому счету не имеет смысла. Как подчеркивает знаменитый финансист Уоррен Баффет (Warren Buffett), «сфера финансовых услуг практически не дает примеров подавляющего конкурентного преимущества». Дело в том, что в данной отрасли чрезвычайно трудно хранить профессиональные секреты, а инновационные разработки довольно легко скопировать.

Финансовые результаты

Согласно классической теории, если компания не воздвигнет защитных барьеров, показатели ее рентабельности будут находиться на том же, как правило низком, уровне, что и показатели других лишенных защиты фирм. В финансовой сфере подвергается сомнению и этот тезис. Несмотря на практически полное отсутствие таких необходимых для успеха условий, как наличие собственных разработок, прочно «привязанной» (в силу каких-либо особых обстоятельств) клиентуры и «экономии на масштабах», некоторые компании, тем не менее, добиваются в данном секторе экономики чрезвычайно высоких финансовых результатов. Так, в 1983 г. инвестиционный банк Goldman Sachs получил операционную прибыль в размере 400 млн долл., т.е. рентабельность его собственного капитала (return on equity, ROE) составила 60%. Рентабельность активов банка Morgan Guaranty регулярно оказывается вдвое выше, чем у других банков, имеющих сходную клиентскую базу и предоставляющих примерно те же услуги.

Выдающиеся финансовые результаты этих банков объясняются главным образом исключительным качеством выполнения операций, а также умением приспособиться к периодически возникающим (а затем быстро исчезающим) возможностям и извлечь из них выгоду. Создание же структурных барьеров для защиты от внешней конкурентной среды не играет для них сколько-нибудь существенной роли. Многие банки, специализирующиеся на крупных финансовых операциях, имеют показатели рентабельности выше среднеотраслевых просто потому, что повторяют действия своих конкурентов, но без сделанных последними ошибок. Предоставляя ссуды, они тщательнее оценивают кредитоспособность заемщиков, поэтому не несут убытков при списании «плохих долгов». Промышленные компании охотнее держат у них свои текущие счета, ибо их менеджеры фронт-офиса поддерживают с клиентами очень тесные связи. Наконец, они всегда предоставляют точные и информативные выписки по счетам. Короче говоря, эти компании действуют гораздо энергичнее, чем их конкуренты.

Роль менеджера

Когда ключом к успеху считается исключительное качество выполнения операций и энергичность компании, обязанности ее менеджеров изменяются. Они отличаются от тех, которые возложены на их коллег в фирмах, считающих задачей первостепенной важности обеспечение своей стратегической неуязвимости. Менеджеры энергично действующих фирм не нуждаются в глубоком анализе действий конкурентов (к тому же они не имеют соответствующих возможностей) и в разработке детальных контрстратегий. Вместо этого они должны сконцентрироваться на идеальном и быстром выполнении внутренних процедур и удовлетворении потребностей клиентов. И поскольку успех в таких условиях зависит от способности компании реагировать на зачастую незначительные, но очень важные различия в запросах разных категорий клиентуры, высшие менеджеры не могут руководить своими подчиненными посредством провозглашения великих лозунгов.

В сфере финансовых услуг не имеет смысла детально анализировать каждое новое бизнес-предложение. Менеджеры просто должны привыкнуть к решению задач на базе гораздо менее строгих, нежели в реальном секторе, доказательств. Например, в инвестиционных банках топ-менеджеры доверяют 25-летним трейдерам рисковать миллионами долларов. Напротив, в промышленных фирмах для расходования намного меньших сумм требуется одобрение специального комитета.

Хотя ведущие финансовые компании и осуществляют мониторинг конкурентной среды, ее состояние не оказывает решающего воздействия на их планы. Руководители банков знают, что в данной отрасли конкуренция не играет главной роли. «Я не рассматриваю конкуренцию в качестве препятствия для нашего развития, — говорит топ-менеджер одного из самых успешных банков. — Наиболее серьезные проблемы у нас —не внешние, а внутренние. Мы должны так управлять своими ресурсами, чтобы стать лучше всех в нашем бизнесе».

Стимулирование гонки

Парадоксально, но компания может стимулировать энергичные действия своих работников только при условии создания централизованной системы, обеспечивающей детальную оценку прибыльности по отдельным бизнес-направлениям и сегментам клиентуры. Лишь в этом случае топ-менеджеры будут спокойно делегировать ответственность на нижние уровни, зная, что по-прежнему смогут контролировать важнейшие показатели деятельности фирмы. Опытные руководители финансовых компаний отлично понимают важность четкого измерения прибыли и других показателей, поэтому направляют все свои усилия на разработку и введение в действие таких параметров. Например, корпорация American Express создала единую систему оценки функционирования клиентской службы, состоящую из 180 количественных индикаторов — таких как время, которое затрачивается на замену утерянной карточки или на ответ клиенту относительно сделанного им запроса по выставленному счету.

В компании, где энергичная деятельность является главной стратегией, подбор кадров приобретает особое значение. В практике инвестиционных банков соискателям редко удается получить работу без предварительного собеседования по крайней мере с одним из директоров. Кроме того, необходимо уравнять статусы должностей в столь различных подразделениях, как «бумажный» бэк-офис и «шикарный» отдел маркетинга. Существование «классовых различий» между кредитными экспертами и специалистами бэк-офиса может нанести фирме значительный ущерб. В организациях, уделяющих серьезное внимание качеству обслуживания клиентов и исполнения всех процедур, вознаграждение менеджеров бэк-офиса устанавливается на высоком уровне, а их деятельность обязательно получает признание со стороны директоров.

Ценность «широкого кругозора»

Компании, сумевшие стать лидерами на рынке финансовых услуг, обладают не только хорошо отработанной системой управленческого контроля и талантливыми профессиональными кадрами. У них есть нечто большее. Их руководители отличаются широким институциональным кругозором, т.е. видением корпоративной миссии и главной цели развития фирмы, которое разделяют все ее топ-менеджеры. Так, корпорации Goldman Sachs и Morgan Guaranty делают главный акцент на командной работе и ставят интересы клиентов на первое место, тогда как Salomon Brothers уделяет основное внимание точному расчету рисков по операциям с ценными бумагами. В эпоху бурных перемен столь ценное качество, как способность увидеть общую картину, обеспечивает последовательность корпоративных действий. Одновременно создаются преимущества, которые не зависят от капризов фортуны, связанных с отдельными направлениями бизнеса.

Вероятно, для компаний, делающих упор на энергичную деятельность, эквивалентом «больших маневров» является именно «широкий кругозор». Классическая стратегия, основанная на «больших маневрах», концентрируется на возведении барьеров для защиты от воздействия конкуренции. Напротив, стратегия, базирующаяся на «широком кругозоре», сосредотачивается на создании объемной красочной картины настоящего и будущего, которая дает энергичным сотрудникам высокую степень свободы и гибкости для поиска своего шанса.

[1] См.: Henry Mitzberg, Bruce Ahlstrand, and Joseph Lampel. Strategy Safari: A Guided Tour Through Wilds of Strategic Management. — New York: Simon & Schuster, 1998.

 

Роберто Буарон (Roberto Buaron) — бывший сотрудник McKinsey, Нью-Йорк
Амар Бхайд (Amar Bhide) — бывший сотрудник McKinsey
Кевин Койн (Kevin Coyne) — директор McKinsey, Атланта
Ричард Фостер (Richard Foster) — директор McKinsey, Нью-Йорк

это попытки устранить экономических конкурентов и наложить лапу на ресурсы

1 июля, Минск /Корр. БЕЛТА/. Глава государства Александр Лукашенко считает санкции в отношении Беларуси бесцеремонными попытками устранить конкурентов и наложить лапу на ресурсы. Об этом Президент заявил во время выступления на пленарном заседании Форума регионов Беларуси и России, передает корреспондент БЕЛТА.

Глава государства отметил, что взаимодействие Беларуси и России происходит на фоне роста напряженности на международной арене, где пока превалируют деструктивные тенденции. В частности, серьезным испытанием на прочность и проблемой номер один стала пандемия. «В этих условиях Россия и Беларусь делают все возможное, чтобы ее остановить. Мы видим, что расслабляться пока рано. Однако уверен: общими усилиями мы справимся», — заявил Александр Лукашенко.

Он еще раз поблагодарил Президента России за оказанную поддержку в борьбе с распространением коронавирусной инфекции. Александр Лукашенко обратил внимание на то, что Беларусь стала первой страной, которой Россия пообещала поставить разработанную вакцину. Более того, белорусской стороне была предоставлена технология производства вакцины. «Еще раз, Владимир Владимирович, от имени белорусского народа публично благодарю вас не только за то, что вы вовремя, в срок поставляете обозначенные объемы вакцины, но и передали нам технологию производства. И мы успешно работаем, производя в месяц более полумиллиона доз», — отметил Александр Лукашенко.

Говоря о современных геополитических вызовах, белорусский лидер обратил внимание на то, что государства — лидеры западного мира сделали ставку на силу: они откровенно вмешиваются во внутренние дела суверенных государств, постоянно меняют правила игры, игнорируя базовые договоренности.

«Мы видим, какие усилия прилагает руководство России, чтобы сохранить хрупкий баланс сил на планете. Однако, к сожалению, на коллективном Западе, в Вашингтоне и Брюсселе, не всегда хотят слышать конструктивные предложения. Наши оппоненты тормозят все здравые, позитивные инициативы и провоцируют новые кризисы. По сути, намеренно разрушается архитектура безопасности, созданная после Второй мировой войны, за которую мы заплатили ни много ни мало около 30 млн жизней советских людей», — подчеркнул Александр Лукашенко.

«Сначала бывшие союзники взрастили поколение, которому внушили, что войну развязал Сталин, а выиграли Соединенные Штаты и Англия. А теперь они переписывают историю и пытаются реабилитировать нацизм», — сказал он.

Отдельные постсоветские страны уже в полной мере ощутили это на себе, но реализовать подобный сценарий в Беларуси не удалось, констатировал Президент.

«Поэтому мы подвергаемся неприкрытому экономическому и политическому прессингу. Он, может быть, и не понадобился бы сейчас, если бы они выиграли тот блицкриг, который начали в августе прошлого года. Что-то у них пошло не так, — подчеркнул Александр Лукашенко. — Вместе с тем понятно, что все санкции — просто бесцеремонные попытки устранить экономических конкурентов и наложить лапу на человеческие и материальные ресурсы наших государств. Запад нацелен на сдерживание развития, срыв интеграционных проектов и смену курса белорусского государства (и не только белорусского). Поэтому особое значение приобретают укрепление единства и расширение сотрудничества».

Глава государства поблагодарил Президента России и всех россиян за поддержку в борьбе за сохранение суверенитета и независимости Беларуси. «Это очень важно и ценно для нас, потому что мы видим, как тает государственный суверенитет наших южных соседей, — заявил белорусский лидер.- От этого страдают люди. И мы не можем допустить разрыва братских связей между народами».-0-

Команды столичных студентов сразятся в игре «Конкурент-мотиватор»

Квиз «Конкурент-мотиватор» для студентов впервые пройдет в Москве. Интеллектуальная игра будет организована в рамках масштабного городского проекта «Дни московской конкуренции». Она состоится 28 ноября на площадке Национального исследовательского технологического университета «МИСиС».

«Студенты — это аудитория, которая очень активно реагирует на все происходящие изменения. Многие уже успели почувствовать на себе, что такое соперничество, — при поступлении в университет, при поиске первой работы. Специально для них разработана двухчасовая интерактивная интеллектуальная игра, которая позволит наглядно продемонстрировать влияние конкуренции на все аспекты нашей жизни. Попутно участники смогут узнать много интересных фактов об экономике и истории столицы», — рассказал заместитель Мэра Москвы по экономической политике и имущественно-земельным отношениям Владимир Ефимов.

Игра пройдет в формате «вопрос-ответ». Для успеха участникам потребуются не только знания, но и логическое мышление, сообразительность, быстрота реакции и чувство юмора.

Команды будут состоять из восьми человек. Участвовать в квизе могут студенты любого факультета и любой формы обучения, получающие первое высшее образование. Необходима предварительная регистрация на сайте.

Мероприятие начнется 28 ноября в 10:00 по адресу: 2-й Донской проезд, дом 9 в коворкинге «Точка кипения», который был открыт на базе МИСиСа Агентством стратегических инициатив.

«Задача организаторов — показать плюсы такого социального, экономического и, в принципе, естественного явления, как конкуренция. Общая канва специально разработанного сценария затронет исторический аспект конкуренции, конкуренцию в разных сферах жизни — от музыки и кино до отраслевых рынков. В квизе могут участвовать студенты всех московских высших учебных заведений, участие для них — абсолютно бесплатное. А чтобы первый в истории столицы квиз, посвященный конкуренции, запомнился надолго, для всех участников приготовлены приятные призы, а команду-победителя ждет особый подарок», — рассказал руководитель Департамента города Москвы по конкурентной политике Геннадий Дегтев.

Как прошла первая конференция проекта «Дни московской конкуренции»Не только для бизнеса: в столице запускают проект «Дни московской конкуренции»

Дни московской конкуренции проходят в столице впервые. Это масштабный мультиформатный проект, цель которого — привлечь внимание общественности, представителей органов власти, экспертов, предпринимателей к вопросам формирования здоровой конкурентной среды в различных сферах жизни мегаполиса в условиях стремительной цифровой трансформации глобальной экономики.

Разве отсутствие конкуренции душит экономику США?

Вкратце

Выпуск

Нет никаких сомнений в том, что большинство отраслей промышленности Америки стали более концентрированными. Экономисты пытаются понять, обязательно ли это плохо для конкуренции.

Свидетельства

Короткий ответ: это сложно. Такие суперзвезды инноваций, как Google, создали рынки, где «победитель получает больше всего», в основном за счет использования сетевых эффектов, а не хищнического поведения.Однако исследования экономики в целом (включая технологический сектор) выявляют классические признаки нездоровой концентрации: рост прибыли, слабые инвестиции и низкий динамизм бизнеса.

Рекомендации

Подход правительства к нарушениям антимонопольного законодательства подлежит пересмотру. Регулирующим органам необходимо уделять больше внимания защите экономической жизнеспособности и благополучия потребителей, а не лоббистам отрасли.

Несмотря на свою неоспоримую популярность, Apple, Amazon, Google и Facebook привлекают все более пристальное внимание экономистов, ученых-юристов, политиков и политиков, которые обвиняют эти фирмы в использовании своего размера и силы для сокрушения потенциальных конкурентов.(Их влияние уже давно привлекло внимание европейских регулирующих органов.) Технологические гиганты создают уникальные проблемы, но они также представляют собой лишь часть более широкой истории: тревожное явление недостаточной конкуренции во всей экономике США.

Нет никаких сомнений в том, что большинство отраслей становятся более концентрированными. На крупные фирмы приходится более высокая доля доходов отрасли, и они получают исторически большую прибыль по сравнению со своими инвестициями. Это не обязательно плохо. Как отмечает звездный квинтет экономистов — Дэвид Аутор, Дэвид Дорн, Лоуренс Кац, Кристина Паттерсон и Джон Ван Ринен — ​​концентрация и более высокая прибыль могут быть благоприятными, а может быть, даже желанными последствиями технологических инноваций.Сейчас мы работаем в мире, где «победитель получает больше всего», — утверждает этот аргумент, — в котором суперзвездные фирмы с более высокой производительностью захватывают большую часть рынка; Amazon, Apple, Facebook и Google поднялись на вершину рейтинга благодаря своей склонности к инновациям. По словам Джеймса Бессена из Бостонского университета, растущая доля доходов, получаемых ведущими фирмами в отраслях, не связанных с высокими технологиями, объясняется тем, что эти фирмы используют проприетарные критически важные информационные технологии: они больше, потому что они лучше .

Тем не менее, все больше свидетельств убедительно свидетельствуют о том, что здесь действуют и вредные силы. «Концентрация может возникнуть из-за антиконкурентных сил, — отмечают Автор и его коллеги, — когда доминирующие фирмы все в большей степени могут препятствовать выходу и расширению реальных и потенциальных конкурентов». Действительно, исследования показывают, что действующие фирмы в широком диапазоне отраслей — авиалинии, пивоварении, фармацевтике, больницах — обладают рыночной властью таким образом, чтобы не допустить появления и процветания конкурентов.Победители выигрывают больше, а количество новых стартапов падает. По мере ослабления конкурентного давления рост производительности замедляется, заработная плата стагнирует, а разрыв между победителями и проигравшими увеличивается.

Основная проблема не в «величине» как таковой. Скорее, это совокупный эффект размера, концентрации и, что немаловажно, благоприятного для действующего президента регулирования на здоровую конкуренцию, которая способствует экономическому росту. В этой статье я исследую тревожное влияние консолидации отрасли на конкуренцию.Затем я смотрю на роль антимонопольного законодательства и регулирования в формировании сегодняшней экономической среды и исследую стратегии, направленные на улучшение потока инноваций, повышение динамизма в бизнесе и на рынках труда и, в конечном итоге, на повышение уровня жизни для всех.

Предупреждающие знаки

Десять лет назад четыре ведущих авиакомпании США получали 41% доходов отрасли. Сегодня они собирают 65%. Несмотря на жесткую конкуренцию на наиболее загруженных авиамаршрутах, 97% маршрутов между парами городов имеют настолько мало конкурентов, что стандартные антимонопольные показатели сочтут их «сильно сконцентрированными».«В 1990 году 65% больниц в мегаполисах были« высококонцентрированными ». К 2016 году 90% были. Похожая история и в пивном бизнесе. Несмотря на распространение ремесленных пивоварен, четыре пивоварни занимают почти 90% рынка пива США.

Эта статья также встречается в:

Это не единичные случаи. В исследовании 2002 года Лоуренс Уайт, экономист из Нью-Йоркского университета, пришел к выводу, что концентрация в масштабах всей экономики снизилась с начала 1980-х до конца 1990-х годов.Когда он еще раз взглянул в 2017 году, история изменилась. С осторожностью ученых он отметил «умеренное, но продолжающееся увеличение совокупной концентрации». The Economist, используя данные экономической переписи населения США, обнаружил аналогичную тенденцию. Из 893 исследуемых отраслей — от производителей кормов для собак и аккумуляторов до авиакомпаний и кредитных карт — две трети стали более концентрированными с 2007 года. В зависимости от размера отрасли доля выручки четырех крупнейших компаний выросла до 32% в 2012 году. с 26% в 1997 году.

Очевидно, что концентрация отрасли растет.Но означает ли это, что конкуренция меньше или что потребители хуже? Лучший способ определить, является ли растущая концентрация опасной с экономической точки зрения, — это посмотреть на прибыль, инвестиции, динамизм бизнеса и цены. В большинстве (хотя и не во всех) случаях данные указывают на отсутствие конкуренции.

Прибыль.

Высокая и растущая прибыль на все более концентрированном рынке обычно является признаком ослабления конкуренции и усиления рыночной власти доминирующих фирм. Сегодня прибыль растет в отраслях, в которых сокращающееся количество игроков имеет растущую долю бизнеса.Недавние исследования показывают, что средняя наценка — разница между ценами, взимаемыми фирмами, и предельной стоимостью продукции — растет в американском бизнесе и быстрее всего растет для наиболее прибыльных фирм. Используя данные по всем публично торгуемым компаниям США с 1950 по 2014 год, Ян Де Локер из Принстона и Ян Экхаут из Университетского колледжа Лондона обнаружили, что наценки выросли примерно с 18% в 1980 году до 67% в 2014 году. Это, конечно, хорошо для акционеров, но это не так хорошо для потребителей или экономики в целом.

Инвестиционная.

Еще одним сигналом снижения конкурентного давления является способность фирм увеличивать прибыль без значительных инвестиций; на конкурентных рынках компании стремятся инвестировать больше, чтобы опережать своих конкурентов. Деловые инвестиции по всей экономике в последнее время оживились, но они не так устойчивы, как можно было бы ожидать, учитывая рост прибылей, чрезвычайно низкую стоимость капитала и долга, а также количество наличных средств на корпоративных балансах. В сравнении с ВВП прибыль корпораций после уплаты налогов почти вдвое выше, чем они были 25 лет назад — и выше, чем когда-либо со времен Второй мировой войны, — однако доля инвестиций в бизнес в ВВП за тот же период выросла всего на 13%.«Инвестиции слабы по сравнению с прибыльностью и оценкой», — заключили Томас Филиппон и Герман Гутьеррес из Нью-Йоркского университета в анализе за 2017 год, основанном на исторической взаимосвязи между инвестициями и соотношением рыночной стоимости долга и капитала компании к восстановительной стоимости ее активов.

Деловой динамизм.

В здоровой экономике компании постоянно рождаются, терпят крах, расширяются и сокращаются, в то время как новые рабочие места создаются, а другие уничтожаются. Замедление деловой активности означает, что устойчивые фирмы меньше опасаются новичков; в результате экономика страдает, поскольку инновации замедляются, а рост рабочих мест останавливается.Согласно последним официальным данным, в США уровень создания новых фирм (в процентах от всех фирм) упал с более чем 13% в конце 1980-х годов до примерно 8% в 2015 году. Количество рабочих мест, созданных предприятиями возрастом менее одного года, упало с пикового значения в 4,7 миллиона в конце 1990-х годов до 3 миллионов в 2015 году.

Джон Халтивангер, экономист из Университета Мэриленда, отмечает, что снижение динамизма в США началось в секторе розничной торговли в 1980-х и 1990-х годах. Но даже когда количество начинающих и умирающих ритейлеров резко сократилось, отрасль стала более продуктивной.Это было названо «эффектом Walmart» из-за влияния гигантского ритейлера не только на эффективность своей отрасли, но и на всю экономику США. Однако в последнее время снижение динамизма распространилось на технологический сектор. По словам Халтивангера, это вызывает большее беспокойство, поскольку предвещает замедление роста производительности.

Цены.

Экономическая теория предполагает, что олигополии — отрасли, в которых несколько фирм доминируют без особой конкуренции — приводят к росту цен и сокращению производства.При определении того, снижается ли конкуренция, анализ цен некоторыми исследователями дает неубедительный результат. Шарат Ганапати из Дартмута, например, рассматривает данные с 1972 по 2012 год и приходит к выводу, что повышенная концентрация в обрабатывающей промышленности коррелирует с более высокими ценами, что согласуется со снижением конкуренции, но также и со стабильным объемом производства, что не так. За пределами обрабатывающей промышленности концентрация отрасли коррелирует с более высоким объемом производства и стабильными ценами, что не соответствует теории олигополии и снижению конкуренции.

Преобладающее количество свидетельств в растущем объеме исследований свидетельствует о том, что консолидация отрасли вызывает тревожное снижение конкуренции, ограничивая возможности страны по внедрению инноваций, созданию рабочих мест и поддержанию общего экономического здоровья.

Герои или злодеи?

Несмотря на общую картину снижения конкуренции, не всегда легко определить, в какой степени и в какой степени потребители в конкретной отрасли пострадали от консолидации. Компании, которые становятся «героями» или «злодеями»?

Рассмотрим Facebook и его приобретение в 2017 году TBH («Честно говоря»), популярного среди подростков мобильного приложения, которое позволяет им анонимно отвечать на вопросы о своих друзьях.Когда Facebook раскупил его, приложению было всего два месяца, но оно привлекло более 5 миллионов пользователей и зарегистрировало более миллиарда отправленных сообщений. TBH — лишь одно из более чем 60 подобных приобретений Facebook с 2010 года.

Если смотреть сквозь призму героя, перспектива продажи Facebook (или Google, или Apple) дает множество экономических преимуществ. Обещание щедрой выплаты — огромный стимул для инновационных предпринимателей. В более широком смысле, способность платформы Facebook распространять инновации по всей экономике означает, что выгоды от технологических достижений накапливаются быстрее и шире, чем они были бы в руках стартапа.Однако, если смотреть сквозь призму злодея, то, что Facebook неуклонно поглощает многообещающие молодые компании, эффективно подавляет потенциал выскочки, чтобы стать конкурентами. Мы никогда не узнаем, чем могли бы стать TBH, Halli Labs, Orbitera, Instagram, WhatsApp или Oculus VR, если бы Facebook не поглотил их — или какие компании могли бы быть созданы, если бы потенциальные основатели не считали, что с Facebook невозможно конкурировать.

В некоторых отраслях концентрация явно определяется не столько суперзвездами-новаторами, сколько антиконкурентным поведением.Рассмотрим пиво. Несмотря на распространение крафтовых пивоварен, на рынке США доминируют два производителя: Anheuser-Busch InBev (Beck’s, Budweiser, Corona, Michelob, Stella Artois) и MillerCoors (Blue Moon, Coors, Miller, Molson). Недавние исследования указывают на то, что рост цен на пиво способствует большей концентрации в отрасли. Когда SABMiller и MolsonCoors (второй и третий пивовары в то время) объединили операции в США, в 2008 году цены резко выросли — и не только на их пиво, но и на пиво конкурента Anheuser-Busch.Экономисты Натан Миллер из Джорджтауна и Мэтью Вайнберг из Drexel подсчитали, что цены были по крайней мере на 6% и 8% выше, чем они были бы без совместного предприятия, и предположили, что конкурирующие пивовары согласовали цены. В 2015 году Министерство юстиции, сославшись на корпоративные документы в своем первоначальном возражении против последующего приобретения Anheuser-Busch, заявило, что стратегический план ценообразования пивовара «выглядит как руководство по успешному согласованию цен».

Здравоохранение — еще один яркий тому пример.Волна слияний и объединений больниц по всей стране, отчасти вызванная стремлением к лучшей координации медицинской помощи и повышению эффективности, укрепила переговорные позиции больниц по сравнению со страховщиками без особых признаков ожидаемых преимуществ в производительности. «Несмотря на то, что концентрация поставщиков может обеспечить эффективность, которая принесет пользу покупателям медицинских услуг, данные не указывают в этом направлении», — заключает Брент Фултон из Беркли в обзоре литературы за 2017 год.Концентрация на больничных рынках также связана с более высокими ценами, которые в результате слияний достигают 20%. Анализ 2010 года показал, что типичная оплата частной страховой компанией за пребывание в стационаре в Сан-Франциско (высококонцентрированный рынок) была примерно на 75% выше, чем на более фрагментированном рынке Лос-Анджелеса.

Обещание щедрых выплат — огромный стимул для инновационных предпринимателей.

Так лидеры отрасли — герои или злодеи? Возможно и то, и другое.«Большинство фирм активно участвуют в защите своих источников конкурентных преимуществ, сочетая инновации, лоббирование или и то, и другое», — говорит Луиджи Зингалес из Чикагского университета. Поскольку фирмы стремятся к инновациям, беспокоиться не о чем. Но когда корпорации используют свою рыночную власть для формирования политики и нормативной среды таким образом, чтобы подавлять конкуренцию, возникают проблемы. И, к сожалению, доказательств более чем достаточно, чтобы сделать вывод о том, что значительная часть U.С. экономика страдает от отсутствия конкуренции.

Изменение антимонопольного законодательства

Очевидно, что для устранения пагубных последствий консолидации отрасли и снижения конкуренции следует начать с антимонопольного регулирования и правоприменения. Подход США к антимонопольному законодательству значительно изменился за последнее столетие. В 1950-х и 1960-х годах многие слияния — даже те, которые привели бы к относительно небольшому увеличению концентрации — обычно подвергались сомнению, но в 1970-х годах антимонопольная система начала сдвигаться в сторону уменьшения числа слияний.Судьи-юристы Роберт Борк и Ричард Познер и экономисты-лауреаты Нобелевской премии Джордж Стиглер и Оливер Уильямсон заложили интеллектуальную основу для этого сдвига, который распространился на политическую арену и суды в начале 1980-х годов.

Более мягкий подход основывался на трех идеях: что вред от повышенной концентрации нужно соизмерять с достижимой эффективностью, что горизонтальные слияния между конкурентами вредны только в том случае, если они приводят к меньшему объему производства, и что вертикальные слияния между поставщиком и покупателем в целом не было проблемой.Это мышление закрепилось при министерстве юстиции Рейгана, и, что бы там ни было, антимонопольные органы стояли на стороне в ближайшие десятилетия по мере того, как экономика становилась более концентрированной. В 2000-х, при Бараке Обаме, позиция стала несколько более агрессивной, но остается неясным, были ли его распоряжения о продвижении конкурентных рынков, изданные в заключительной подаче его администрации, простым символом или серьезным усилием.

Пришло время антимонопольным органам возобновить контроль над традиционными слияниями.Всесторонний обзор ретроспективных исследований тысяч слияний и совместных предприятий за последние 25 лет, проведенный экономистом Северо-Восточного университета Джоном Квокой, пришел к выводу, что антимонопольные органы были слишком терпимы как в разрешении определенных типов слияний без возражений, так и в наложении условий на слияния, которые были очищено. Квока обнаружил, что цены после части этих слияний выросли в среднем на 4,3% при неизменных прочих факторах. Особенно большой рост был в авиалиниях и здравоохранении.«Снижение внимания к слияниям с более низкими рыночными долями и концентрацией, по-видимому, привело к одобрению значительно большего числа слияний, которые оказались антиконкурентными», — написал он в книге 2015 года.

Метаанализ

Квоки показывает, что антимонопольные органы должны быть более склонны блокировать слияния, чтобы усилить конкуренцию. Рассмотрим бизнес по производству беспроводных телефонов. В 2011 году AT&T стремилась приобрести испытывающего трудности конкурента, T-Mobile USA, в рамках сделки на 39 миллиардов долларов, которая сократила бы количество основных конкурентов в отрасли с четырех до трех.Однако, не сумев преодолеть сопротивление администрации Обамы, AT&T отказалась от сделки через пять месяцев после объявления о ней. После того, как слияние провалилось, некоторые утверждали, что T-Mobile обречена. Не было. Как писал в Forbes писатель Марк Роговски: «В течение года T-Mobile наняла Джона Легера в качестве своего нового генерального директора, и он отказался от привычного подхода. Легер отказался от субсидий, снизил цены, предоставил больше данных и часто высмеивал соперников ». T-Mobile процветал, подписав в 2013 году 4,4 миллиона новых абонентов.К 2017 году конкуренция среди операторов беспроводной связи была настолько жесткой, что председатель Федеральной резервной системы Джанет Йеллен назвала падение цен на услуги сотовой связи причиной низкой инфляции.

Антимонопольные органы также должны решить неприятный вопрос о том, что представляет собой незаконное «хищническое» ценообразование на сегодняшнем рынке. Рассмотрим предполагаемое использование Amazon ценообразования ниже себестоимости для давления и, в конечном итоге, на приобретение потенциального конкурента. После того, как компания электронной коммерции Quidsi — владелец Diapers.com — отклонила предложение о приобретении в 2009 году у Amazon, Amazon в ответ снизила цены на подгузники и другие детские товары на 30% на своем сайте и запустила Amazon Mom, который Предлагаются скидки и бесплатная доставка.Quidsi боролась, флиртовала с Walmart, но в конце концов продала себя Amazon. К 2012 году Amazon начала повышать цены и урезала преимущества Amazon Mom.

Это актуальные проблемы. Например, в 2015 году Федеральная торговая комиссия рассмотрела вопрос о том, уменьшит ли слияние сайтов недвижимости Zillow и Trulia стимулы обеих компаний к разработке новых функций для потребителей. FTC решила, что этого не произойдет, и слияние прошло. Но в том же году FTC попыталась заблокировать слияние Steris и Synergy Health, компаний номер два и три в сфере стерилизации медицинских учреждений.По утверждению FTC, поскольку Synergy в то время не вела бизнес в США, слияние исключит любую конкуренцию, которая может возникнуть в результате возможного выхода Synergy на рынок США. Федеральный судья не согласился, и слияние было завершено.

Когда корпорации используют свою рыночную власть для подавления конкуренции, возникают проблемы.

RedBall Project Курта Першке; Фотография Брит Ворган

По мере развития экономики возникнут еще более сложные вопросы.Как властям следует рассматривать беспрецедентную способность новых цифровых гигантов сокрушать конкурентов? Следует ли им более скептически относиться к слияниям, которые могут уменьшить «потенциальную конкуренцию», которая возникает, когда одна фирма покупает другую на соседнем рынке (например, приобретение Google YouTube или приобретение Microsoft LinkedIn)? Как насчет случая, когда большая фирма поглощает крошечную фирму, которая могла бы превратиться в могучий дуб?

Доводы в пользу пересмотра действующих правил слияния — и, при необходимости, оспаривания прецедентного права, которое, как утверждается, заставляет юристов Министерства юстиции и Федеральной торговой комиссии неохотно возбуждать дела, — очень веские.Экономика более концентрированная. Доказательства того, что конкуренции слишком мало, накапливаются. Приобретения, которые в прошлом были слишком небольшими, чтобы привлекать к себе обычное антимонопольное рассмотрение, могут устранить потенциальную конкуренцию, особенно в мире, где такая компания, как WhatsApp, может вырасти всего за несколько лет и охватить миллиард пользователей в день. Действительно, способность новых технологических гигантов использовать свои мощные сети и огромные объемы данных, которые они собирают для предотвращения конкуренции, является одной из самых больших проблем, с которыми сегодня сталкиваются антимонопольные органы.

Переосмысление Положения

Тревожные аспекты растущей консолидации отрасли нельзя решить только с помощью антимонопольного законодательства. Директивным органам также необходимо тщательно изучить правила, ограничивающие конкуренцию в экономике. Отчасти благодаря влиянию действующих фирм на формирование политики по сохранению своих позиций за счет стартапов и других потенциальных конкурентов, Соединенные Штаты больше не считаются образцом свободных рынков и регулирующих ограничений.Фактически, в результате кардинальных изменений, произошедших с конца 1990-х годов, Организация экономического сотрудничества и развития заявляет, что в настоящее время США регулируют товарные рынки более жестко, чем многие развитые страны, включая Австралию, Канаду, Францию, Германию и Японию.

Возьмите фармацевтическую промышленность. Хотя Соединенные Штаты не регулируют цены на фармацевтические препараты, как это делают большинство богатых стран, они предлагают производителям фирменных лекарств патентную защиту, периоды эксклюзивности и другие способы окупить их вложения в дорогостоящие исследования, позволяющие производить новые лекарства.Однако по истечении срока действия этой защиты цены теоретически должны упасть, поскольку производители дженериков выходят на рынок. И такое случается — иногда.

Однако, по словам экономиста Йельского университета Фионы Скотт Мортон, за последние 10–15 лет «участникам отрасли удалось отключить многие из этих механизмов конкуренции и создать ниши, в которых лекарства могут продаваться практически без конкуренции». Например, маркетинг некоторых лекарств с особенно серьезными побочными эффектами в настоящее время очень жестко контролируется с помощью стратегии FDA по оценке и снижению рисков (REMS).Производители этих лекарств в некоторых случаях ссылаются на ограничения как на причину, по которой они не могут предоставить производителю дженериков образец для воссоздания лекарств. Например, Hikma Pharmaceuticals потребовалось почти семь лет судебных разбирательств, чтобы получить то, что необходимо для производства, в соответствии с ограничениями REMS, генерической версии основного продукта Jazz Pharmaceuticals, Xyrem, препарата стоимостью 1 миллиард долларов в год, используемого для лечения нарколепсия. Урегулирование 2017 года позволяет Hikma начать продажу дженериков только после 1 января 2023 года.В начале своего пребывания на посту уполномоченного FDA президента Трампа Скотт Готлиб пообещал изменить правила REMS, чтобы производители лекарств не использовали их для предотвращения конкуренции со стороны дженериков, а в ноябре объявил о предварительном плане сделать это.

Пришло время антимонопольным органам возобновить контроль над традиционными слияниями.

Нормативные акты на рынке труда, наряду с определенными методами работы работодателей, также могут способствовать ограничению конкуренции, ограничивая возможности трудящихся искать новую или более высокооплачиваемую работу.Как предупреждал знаменитый экономист Адам Смит, корпорации продолжают вести себя таким образом, чтобы «всегда и везде, используя своего рода негласное, но постоянное и единообразное сочетание, не повышалась заработная плата». Один из способов сделать это — потребовать от работников подписывать неконкурентные соглашения. В случае соблюдения эти соглашения ограничивают возможность работника менять работу и ограничивают возможности новых фирм нанимать таланты. Такие правила распространяются не только на инженеров-программистов и генеральных директоров: среди сотрудников с доходом 40 000 долларов США или меньше примерно каждый седьмой (13.5%) связано неконкурентоспособностью. В удивительном исследовании 2017 года из Принстона Алан Крюгер и Орли Эшенфелтер обнаружили, что 58% крупных сетей (Burger King, Jiffy Lube, H&R Block и десятки других) ограничивают, а иногда и запрещают одному франчайзи нанимать рабочих отдельно от другого, к очевидный ущерб людям, стремящимся сменить работу.

Взрыв правил государственного лицензирования занятости также вредит как работникам, так и новичкам. В 1960-е годы только 10% рабочих в США имели профессиональные лицензии.По последним подсчетам, это делают 22%. Во многом это увеличение связано с расширением штатами профессий, для которых требуются лицензии. Некоторые из требований мотивированы стремлением защитить потребителей, но другие явно были организованы путем лоббирования со стороны торговых ассоциаций, стремящихся поднять барьеры для входа, ограничить количество игроков в своей профессии и поднять цены. Луизиана требует, чтобы флористы имели лицензию. В Мичигане требуется 1460 дней тренировок для спортивных тренеров и только 26 дней для техников скорой медицинской помощи.Калифорнийскому совету парикмахерской и косметологии требуется 1600 часов обучения и практической подготовки, прежде чем человек сможет сдать лицензионный экзамен, а для получения лицензии требуются еще 3200 часов ученичества и 220 часов соответствующей подготовки. Штаты обычно не признают удостоверения, выданные другими штатами, что затрудняет перемещение лицензированных работников через границы штата и защищает существующих владельцев лицензий в любом штате.

Такие нормативные ограничения конкуренции подвергаются все более пристальному вниманию.Федеральная торговая комиссия ведет долгую борьбу с стоматологическими организациями по поводу различных государственных правил, которые ограничивают услуги, которые могут предложить гигиенисты и клиники по отбеливанию зубов. Создание категории «стоматологов-терапевтов» для предоставления некоторых стандартных услуг «может принести пользу потребителям за счет расширения выбора, конкуренции и доступа к медицинской помощи, особенно для малообеспеченных», — говорится в сообщении FTC. Стоматологи недовольны.

В 2014 году под давлением Федеральной комиссии по связи индустрия беспроводных телефонов наконец согласилась разрешить потребителям разблокировать свои сотовые телефоны, если они захотят сменить провайдера.И с двухпартийным энтузиазмом и с благословения Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов Конгресс в 2017 году поручил FDA упростить для потребителей покупку слуховых аппаратов в Costco и других розничных магазинах, так же как они могут покупать очки для чтения в неспециализированных магазинах, таких как CVS. Идея заключалась в том, чтобы стимулировать конкуренцию и снизить цены, препятствуя практике некоторых аудиологов совмещать экзамен с покупкой слухового аппарата.

Это начало, но регулирующим органам и политикам предстоит еще много работы.

Путь вперед

В конечном итоге, излечение того, что беспокоит экономику США, требует политической приверженности и решимости защищать сильную конкуренцию, которая стимулирует рост производительности и улучшает уровень жизни американцев, даже когда интересы хорошо обеспеченных ресурсами сопротивляются.

Если мы не спешим принимать меры по усилению конкуренции — возможно, из-за того, что традиционные операторы успешно используют свою власть или из-за неприязни к регулированию любого рода — мы рискуем ослабить динамизм экономики и ограничить поток инноваций и новых идей, омрачая перспективы для наших детей и внуков.

Версия этой статьи появилась в выпуске журнала Harvard Business Review за март – апрель 2018 г. (стр. 106–115).

Роль конкуренции в продвижении динамичных рынков и экономического роста | ATR

Роль конкуренции в продвижении динамичных рынков и экономического роста Обращение Уильям Дж. Коласки (1) Заместитель помощника генерального прокурора Антимонопольное управление U.S. Министерство юстиции До TokyoAmerica Center Токио, Япония 12 ноября 2002 г. I. Введение Добрый день. Это моя первая поездка в Японию, и я очень рад посетить вашу прекрасную страну и иметь возможность поговорить с вами сегодня на мою любимую тему: соревнования. С самого начала я должен четко заявить, что я беззастенчивый сторонник конкуренции.Я считаю, как и мои коллеги из Министерства юстиции и Федеральной торговой комиссии, что разумная политика в области конкуренции и строгие законы о конкуренции имеют решающее значение для эффективного функционирования свободных рынков и экономического роста. Все мы знаем о том тяжелом десятилетии, которое только что пережила Япония. В начале 90-х годов весь мир восхищался японской экономикой. Когда мои предшественники приехали в Японию в конце 1980-х, это было как для того, чтобы узнать, как вы это сделали, так и для того, чтобы подтолкнуть вас к открытию своих рынков для американских компаний.А потом пузырь лопнул. Сегодня, десять лет спустя, картина выглядит совсем иначе. Майкл Портер с двумя японскими соавторами, например, только в прошлом году опубликовал книгу с провокационным названием «Может ли Япония конкурировать?». (2) В Соединенных Штатах у нас только что лопнули не один, а два пузыря. Во-первых, пузырь dot.com; затем телекоммуникационный пузырь. Теперь мы должны упорно трудиться, чтобы не допустить того же экономического роста, что и в Японии за последнее десятилетие. Я знаю, что японское правительство и японский бизнес испытывают невероятное давление с целью улучшить ваши экономические показатели. Вам, конечно, не нужно, чтобы сюда приезжал еще один американец, чтобы прочесть лекцию о необходимости реструктуризации вашей экономики или о том, как это сделать. И учитывая проблемы, с которыми мы сами сталкиваемся, особенно в области корпоративного управления, было бы не только высокомерно, но и самонадеянно пытаться это сделать. Сегодня я хочу поговорить о политике в области конкуренции в более общем плане и о решающей роли, которую она играет в содействии экономическому росту.Это, конечно, вряд ли оригинальная мысль. Майкл Портер, среди прочих, давно учил, что сильное внутреннее соперничество является ключевым элементом международной конкурентоспособности и экономического прогресса. (3) В первой части своего выступления я очень кратко расскажу, почему конкуренция так важна. Во второй части своего выступления я обращусь к предмету, которому уделялось меньше внимания, но он даже более важен, а именно, как мы разрабатываем политику в области конкуренции, которая будет способствовать экономическому росту.Во многих частях мира, в том числе в большей части Азии, а иногда и в Японии, закон о конкуренции рассматривается скорее с точки зрения справедливой торговли, чем с точки зрения благосостояния потребителей. В этих странах закон о конкуренции используется больше для защиты мелких конкурентов и поддержания фрагментированной структуры рынка, а не для повышения эффективности. Такой взгляд на закон о конкуренции когда-то был распространен и в Соединенных Штатах, всего четверть века назад. В конечном итоге мы пришли к выводу, что следование антимонопольной политике такого рода способствовало стагфляции, которую мы пережили в 1970-е годы.Это привело нас к принятию нового видения конкуренции, которое определяет конкуренцию не с точки зрения количества конкурентов, а как процесс, призванный способствовать благосостоянию потребителей и экономическому прогрессу путем обеспечения того, чтобы товары и услуги производились и доставлялись в нужное русло. наиболее эффективным способом. Как любит говорить один из наших старших экономистов, «эффективность — это цель; конкуренция — это процесс». Мы считаем, что этот сдвиг в антимонопольной политике помог стимулировать рост производительности и инноваций, которым мы наслаждались в Соединенных Штатах за последние двадцать лет. В третьей части своего выступления я расскажу о том, как должна быть разработана политика в области конкуренции, которая преследует благополучие потребителей как единственную цель, и предложу набор руководящих принципов для этой цели. В заключение я рассмотрю некоторые конкретные шаги, которые Япония может предпринять для включения этих принципов в обеспечение соблюдения Антимонопольного закона («АМА»). II. Как конкуренция способствует динамичным рынкам Конкуренция оказывает положительное влияние не только на благосостояние потребителей, но и на экономику страны в целом.Конкуренция повышает производительность и международную конкурентоспособность делового сектора, а также способствует динамичным рынкам и экономическому росту. Я знаю, что мне не нужно убеждать столь искушенную аудиторию в достоинствах конкуренции. Майкл Портер, который изучал японскую экономику в течение многих лет, показал, что японские отрасли промышленности, которые являются наиболее конкурентоспособными на международном уровне, — это те отрасли, в которых внутреннее соперничество является наиболее сильным. (4) Вчера во время нашей двусторонней встречи Комиссия Сибата из JFTC поделилась со мной недавним исследованием нашего Национального бюро экономических исследований, показывающим, как дерегулирование способствовало росту британской экономики за последние двадцать лет. (5) В США мы обнаружили, что дерегулирование привело к снижению цен на целых 30-75 процентов во многих ключевых секторах, поскольку оно вынудило эти отрасли реструктурироваться, чтобы стать более эффективными. (6) Позвольте мне очень кратко остановиться на некоторых основных преимуществах конкуренции. Наиболее очевидным преимуществом конкуренции является то, что она приводит к тому, что товары и услуги предоставляются потребителям по конкурентоспособным ценам. Но люди часто забывают, что производители также являются потребителями.Они должны покупать сырье и энергию для производства своей продукции, телекоммуникационные услуги для связи со своими поставщиками и клиентами, компьютерное оборудование для отслеживания своих запасов, строительные услуги для строительства своих заводов и складов и так далее. Поскольку цены на эти товары и услуги выше, чем у их иностранных конкурентов из-за отсутствия конкуренции на этих рынках, фирмы будут менее конкурентоспособными и пострадают на рынке. Второе преимущество конкуренции — это ее влияние на эффективность и производительность.Компании, которые сталкиваются с жесткой конкуренцией, постоянно вынуждены становиться более эффективными и производительными. Они знают, что их конкуренты постоянно ищут способы сократить расходы, чтобы увеличить прибыль или получить конкурентное преимущество. Под этим постоянным давлением фирмы знают, что, если они не поспевают за повышением эффективности и производительности, они вполне могут увидеть, что их положение на рынке сокращается, если не полностью испаряется. Именно этот процесс жесткой конкуренции между соперниками заставляет фирмы стремиться предлагать товары более высокого качества, более качественные услуги и более низкие цены. Третье преимущество конкуренции — ее положительное влияние на инновации. В современном мире, движимом технологиями, инновации имеют решающее значение для успеха. Инновации приводят к появлению новых продуктов и новых производственных технологий. Это позволяет новым фирмам выходить на рынки, где доминируют традиционные игроки, и имеет решающее значение для существующих фирм, которые хотят продолжить свои предыдущие рыночные успехи и стимулировать потребительский спрос на новые продукты. Конкуренция стимулирует инновации. Без конкуренции не было бы большого давления для внедрения новых продуктов или новых методов производства.Без этого давления экономика будет отставать от других как центр инноваций и терять международную конкурентоспособность Четвертое преимущество конкуренции состоит в том, что она способствует реструктуризации в секторах, которые утратили конкурентоспособность. Правительствам сложно определить, какие секторы экономики нуждаются в реструктуризации, какие фирмы в этих секторах должны остаться или прекратить свое существование и когда лучше всего провести такую ​​реструктуризацию. Правительства подвержены политическим ограничениям и давлению, которые чаще всего приводят к неоптимальным решениям.С другой стороны, конкурентный процесс беспристрастен. Это заставляет принимать решения на основе рыночных факторов, таких как спрос, использование продуктов, затраты, технологии, а не на неполной информации, которой располагают государственные бюрократы. Конкуренция фирм за капитал и другие ресурсы в масштабах всей экономики приводит к утечке денег и ресурсов из слабых, неконкурентоспособных секторов и фирм в сторону самых сильных, наиболее конкурентоспособных секторов, а также к самым сильным и наиболее конкурентоспособным фирмам в этих секторах.Таким образом, сам процесс конкурентной борьбы делает решения о реструктуризации ясными и ведет к наиболее сильной и наиболее конкурентоспособной экономике. III. Необходимость в экономически обоснованном законодательстве о конкуренции и правоприменительной политике Надеюсь, я высказал свою точку зрения — конкуренция во многих отношениях способствует развитию динамичной экономики и, следовательно, имеет важное значение для экономического роста. Итак, следующий вопрос: «Как нация лучше всего поощряет и защищает конкурентный процесс?» Я считаю, что наиболее фундаментальным требованием является обязательство правительства разрешить конкуренцию, а не бюрократическое вмешательство, чтобы определять рыночные результаты.Это означает сокращение регулирования экономики, как государственной, так и частной, до минимума, необходимого для достижения законных социальных целей, при одновременном обеспечении того, чтобы процесс конкуренции не искажался. Для предотвращения подрыва конкурентного процесса необходимо принятие экономически обоснованного закона о конкуренции и создание агентства по вопросам конкуренции, обладающего полномочиями и ресурсами для эффективного обеспечения соблюдения этого закона о конкуренции. Однако всегда следует помнить, что закон о конкуренции требует вмешательства государства в работу рынка, чтобы гарантировать, что деятельность участников рынка не подрывает и не искажает процесс конкуренции.И, к сожалению, исполнение закона о конкуренции может иметь негативные последствия для конкуренции и для экономики в целом, если закон ограничивает слишком широкий диапазон действий, если он слишком негибкий для меняющихся рынков или если его применение не основано на надежный экономический анализ. Позвольте мне привести всего два примера того, как ошибочная политика в области конкуренции может иметь пагубные последствия для экономики. Первый — в сфере принудительного слияния. Разумеется, слияния могут нанести ущерб конкурентному процессу, когда, например, слияние конкурирующих фирм устраняет конкуренцию между сторонами и дает объединенной фирме возможность повышать цены или исключать конкуренцию.В то же время слияния могут также усилить конкуренцию и принести пользу потребителям, создавая эффективность, которую невозможно было бы эффективно реализовать без слияния. Если агентство по вопросам конкуренции блокирует слияние, потому что оно создает более эффективную фирму, которая может превзойти своих конкурентов, пострадает экономика. Второй пример относится к защите от практики низких цен. Одно из основных преимуществ конкуренции заключается в том, что она заставляет компании вести активную конкуренцию с точки зрения цены и качества.Хотя существуют ограниченные случаи, когда низкие цены могут нанести ущерб конкуренции — в первую очередь, когда фирма, обладающая рыночной властью, пытается вытеснить всех своих конкурентов с рынка за счет продаж ниже себестоимости, чтобы действовать как монополист и повышать цены, чтобы окупить свои прежние убытки (практика, известная как хищническое ценообразование) — по большей части сильная ценовая конкуренция полезна для потребителей и помогает бизнес-потребителям конкурировать более эффективно за счет более низких производственных затрат. Антимонопольные агентства должны проявлять крайнюю сдержанность в отношении противодействия низкому ценообразованию, особенно в тех случаях, когда ими занимаются фирмы, не имеющие перспектив для осуществления монопольной власти. Чтобы избежать этих ловушек, первое, что нам нужно сделать, это согласовать цели закона о конкуренции и наше определение конкуренции. Как я сказал в начале своего выступления, ошибочная политика в области конкуренции, направленная на сохранение фрагментированных рынков или защиту малого бизнеса, тормозит рост и подрывает веру в свободные рынки. В Соединенных Штатах Америки мы считаем, что единственной целью политики в области конкуренции является благосостояние потребителей. Это означает, повторяя одно из моих любимых высказываний, что «эффективность — это цель, а конкуренция — это процесс.«В соответствии с этой целью мы определяем конкуренцию не с точки зрения количества фирм на рынке, а как« процесс, посредством которого рыночные силы действуют свободно, чтобы гарантировать, что ресурсы общества используются как можно более эффективно для максимизации общего экономического благосостояния ». (7) Применяя это определение, мы не должны оспаривать поведение или соглашения в соответствии с антимонопольным законодательством, если мы не уверены, взвешивая их потенциальные антиконкурентные эффекты с любой потенциальной эффективностью, что они существенно ухудшат положение потребителей из-за ограничения производства, повышения цен, или замедление инноваций. IV. Основные принципы разумной политики в области конкуренции После того, как мы согласовали цели нашего антимонопольного законодательства и наше определение конкуренции, относительно легко разработать набор руководящих принципов, которым необходимо следовать при выполнении этих законов. 1. Сделайте борьбу с картелями нашим приоритетом номер один Выявление и преследование серьезных картелей должно быть высшим приоритетом правоприменения для каждого антимонопольного органа. Картели — будь то в форме фиксирования цен, ограничения объемов производства, сговора на торгах или разделения рынка — повышают цены и ограничивают предложение, наносят ущерб потребителям и действуют как тормоз для всей экономики.Недавнее исследование международных картелей, проведенное ОЭСР, показало, что объем торговли, затронутой 16 крупными картелями, во всем мире превысил 55 миллиардов долларов. Исследование показало, что рост цен, вызванный картелями, часто бывает очень большим, в некоторых случаях до 50% и более. Большой потенциальный ущерб в сочетании с огромными потенциальными выгодами для участников картелей и трудностями обнаружения требуют жестких мер для предотвращения создания картелей. Вот почему в Соединенных Штатах мы рассматриваем картели как преступные предприятия в чистом виде и преследуем как компании, так и лиц, которые их совершают.За последние десять лет Антимонопольное управление успешно привлекло к ответственности более 300 компаний и почти 300 физических лиц за участие в незаконной картельной деятельности. За этот период корпорации были оштрафованы на общую сумму более 2,1 миллиарда долларов, а 120 руководителей корпораций были приговорены к лишению свободы за свое преступное поведение. Мы считаем, что любая эффективная антикартельная программа включает четыре важных элемента. Первый — это правило само по себе против злостных картелей, которое не требует от агентства доказывать ущерб конкуренции и не позволяет сторонам требовать обоснования эффективности.Второй — это штрафы для вовлеченных компаний, которые достаточно велики, чтобы иметь сильный сдерживающий эффект. Учитывая сложность выявления картелей, максимальные денежные штрафы, которые мы налагаем в Соединенных Штатах, теперь в пять раз превышают размер нанесенного ущерба. Третий — это уголовные санкции против лиц, причастных к этому, как для сдерживания такого поведения, так и для стимулирования сотрудничества с нашими расследованиями в обмен на иммунитет или более мягкое наказание. Четвертый — это эффективная программа снисхождения, чтобы дать компаниям такой же стимул сдаться, прежде чем это сделают их сообщники. 2. Защищайте конкуренцию, а не конкурентов Наш второй принцип заключается в том, что законы о конкуренции защищают конкуренцию, а не отдельных конкурентов. Антимонопольные агентства не должны заниматься определением победителей или защитой проигравших или стремиться обеспечить выживание существующих конкурентов. Турман Арнольд, один из самых известных руководителей Антимонопольного отдела, около шестидесяти лет назад отметил, что «[антимонопольное законодательство] признает, что конкуренция означает, что кто-то может обанкротиться.Они не думают об игре, в которой каждый, кто играет, может выиграть ». (8) Мы не должны блокировать эффективные транзакции или проводить операции только потому, что они усложнят жизнь соперникам. Усложнение жизни соперников, как правило, заставляет их даже работать. труднее поддерживать, увеличивая выгоды для потребителей. 3. Признание центральной роли эффективности в антимонопольном анализе Третий принцип является близким следствием второго: эффективность должна играть центральную роль в нашем анализе предположительно антиконкурентных поведение.Как говорится в Промежуточном отчете ОЭСР о конвергенции в политике в области конкуренции за июнь 1994 года: «[T] основная цель политики в области конкуренции состоит в защите и сохранении конкуренции как наиболее подходящего средства обеспечения эффективного распределения ресурсов и, следовательно, эффективных рыночных результатов в свободная рыночная экономика «. Мы никогда не должны использовать антимонопольное законодательство для ограничения эффективного поведения или сделок. 4. Разработайте надежную аналитическую основу для оценки соглашений и других форм поведения Четвертый принцип заключается в том, что нам нужны регулируемые стандарты, чтобы гарантировать, что наши законы не будут чрезмерно мешать конкуренции, которую мы пытаемся защитить.Все мы знаем, что правовые институты не всеведущи и что некоторая ошибка неизбежна. Мы также все знаем, что установление фактов в делах о конкуренции обходится дорого и что эти затраты могут препятствовать эффективному поведению. Наконец, все мы знаем, что существует компромисс между стоимостью и риском ошибки — система, которая стремится устранить все ошибки, почти наверняка будет слишком дорогостоящей в администрировании. При разработке аналитических рамок и правил принятия решений, которые мы будем использовать для применения наших законов о конкуренции, и особенно когда мы пытаемся включить лучшие экономические знания в процесс принятия решений, также важно помнить, что, хотя технические экономические обсуждения помогают информировать антимонопольные законы, эти законы не могут точно воспроизводить взгляды экономистов.В отличие от экономики, право — это административная система. Правила, воплощающие любую экономическую сложность и квалификацию, вполне могут оказаться контрпродуктивными, например, препятствуя законной ценовой конкуренции. 5. Принимайте решения на основе разумных экономических соображений и веских доказательств Пятый принцип проистекает из необходимости предотвращения политизации правоприменения конкуренции. По мере роста экономики и увеличения ставок фирмы, естественно, вынуждены искать защиты и помощи у своих правительств.Можно ожидать, что они попытаются использовать закон о конкуренции как оружие против своих конкурентов. Лучшее, что могут сделать антимонопольные органы, чтобы предотвратить политизацию решений о защите конкуренции, — это убедиться, что наши решения прочно основаны на экономической теории и полностью подкреплены эмпирическими и фактическими данными. Мы также должны обеспечить прозрачность и справедливость нашего процесса принятия решений, а также возможность высказать свое мнение сторонам и истцам до принятия окончательного решения о принудительном исполнении. 6. Осознайте, что наши возможности прогнозирования ограничены В-шестых, должностные лица по вопросам конкуренции, как и врачи, должны дать своего рода клятву Гиппократа: прежде чем вмешиваться, мы должны быть уверены, что наши действия не причинят вреда. Антимонопольные органы должны быть правоохранительными органами, а не лицами, определяющими промышленную политику, которые пытаются двигать отрасли в определенном направлении или диктовать определенные рыночные результаты. Определение промышленной политики не является надлежащей ролью антимонопольного органа по очень веской причине: долгосрочные (а в некоторых отраслях даже краткосрочные) прогностические возможности органов по обеспечению конкуренции ограничены.На протяжении моей двадцатипятилетней карьеры юриста по антимонопольному законодательству я снова и снова удивлялся тому, как развиваются рынки — часто так, как даже самые искушенные участники отрасли не могли предвидеть. В Соединенных Штатах мы гораздо больше верим в самокорректирующуюся природу рынков, чем в нашу способность предсказывать их будущий курс. 7. Не создавайте ненужных бюрократических преград Седьмой принцип заключается в том, что мы должны усердно работать, чтобы законы о конкуренции сами по себе не становились бюрократическими препятствиями на пути к эффективным транзакциям.В условиях сильной, конкурентной и свободной рыночной экономики ежедневно возникает множество соглашений и сделок. Подавляющее большинство выступают за конкуренцию или, в худшем случае, конкурентно нейтральны. Поэтому правоохранительные органы должны постоянно анализировать наши процедуры, чтобы быть уверенными, что задерживаются только те транзакции, которые вызывают законные опасения по поводу конкуренции, и что мы останавливаем только те, которые действительно являются антиконкурентными. 8. Будьте гибкими и перспективными Наконец, антимонопольные агентства должны быть такими же гибкими и динамичными, как и отрасли, с которыми они работают.Мы должны обеспечить адаптацию закона о конкуренции к изменениям в технологиях и экономике. В частности, мы должны признать, что в нашей новой экономике, основанной на знаниях, конкуренция на некоторых рынках в большей степени обусловлена ​​инновациями, чем ценой. Отрасли с новой экономикой часто требуют очень крупных и рискованных предварительных инвестиций, которые невозможно осуществить без обещания значительной прибыли. Слишком сильное государственное вмешательство подрывает инновации и препятствует эффективной практике в ущерб потребителям во всем мире.С другой стороны, подход, основанный на принципе невмешательства, может привести к высоким ценам и помешать появлению потенциально более совершенных технологий — также в ущерб потребителям. Следовательно, нам необходимо постоянно изучать динамику этих рынков и учитывать новые знания об этой динамике при принятии решений о правоприменении. V. Рекомендации для Японии Основываясь на перечисленных мною принципах, я хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы предложить — с уважением и смирением — некоторые шаги, которые Япония могла бы предпринять для более полного включения этих принципов в свою конкуренцию. режим полиса: 1.Демонстрируйте недвусмысленную поддержку правительством принципов конкуренции Для того, чтобы Комиссия по справедливой торговле Японии была эффективной, она должна иметь полную и недвусмысленную поддержку правительства Японии. Смешанные сообщения от правительства — на словах о принципах конкуренции и в то же время поддерживая dango или давая административные указания, несовместимые с антимонопольным законодательством или политикой, — только сбивают с толку общественность и бизнес-сообщество и подрывают поддержку для JFTC.Также важно, чтобы общественность была уверена в том, что JFTC сможет выполнять свою миссию независимо, без политического или бюрократического влияния. По этой причине предложения об изменении статуса JFTC на статус независимого агентства при Кабинете министров уместны, и я надеюсь, что они будут реализованы на предстоящем заседании Сейма. 2. Усиление экономического анализа при применении AMA Закон о конкуренции — это экономическая дисциплина.Как я уже говорил, для антимонопольного агентства очень важно провести тщательный экономический анализ конкурентных и антиконкурентных аспектов конкретного поведения, прежде чем принимать решение о том, оспаривать или одобрять такое поведение. Возможно, потребуется проанализировать широкий круг экономических вопросов, таких как обзоры слияний, дела о монополизации, лицензионные ограничения на интеллектуальную собственность и даже совместные предприятия между конкурентами. В штате Антимонопольного отдела 55 докторов наук по экономике, которые полностью интегрированы в работу нашего агентства.В отличие от этого, в JFTC очень мало экономистов с дипломом высшего образования. Для того, чтобы JFTC мог гарантировать, что он принимает необходимые правоприменительные меры против антиконкурентной деятельности, и гарантировать, что он не предпринимает ложных действий против поведения, которое в целом способствует конкуренции или конкурентно нейтральному, было бы очень полезно, если бы JFTC увеличил количество в его штате есть дипломированные экономисты. 3. Предоставить JFTC необходимые инструменты для эффективного обеспечения соблюдения AMA Нарушения антимонопольного закона часто трудно обнаружить, так как действия часто осуществляются тайно.Антимонопольные агентства должны иметь в своем распоряжении эффективные правоприменительные инструменты, если они хотят выполнять свою работу и могут опережать все более изощренные фирмы, практикующие антиконкурентную практику. В частности, я считаю важным, чтобы JFTC располагала самыми современными полномочиями по расследованию и правоприменению, доступными антимонопольным органам в других крупных странах. Такие полномочия должны включать полномочия по сокращению или отмене надбавок для фирм, которые выступают добровольно, орган по уголовным расследованиям для дел, которые могут быть привлечены к уголовной ответственности, и строгие наказания для лиц и предприятий, которые не выполняют приказы JFTC о расследовании или иным образом препятствуют их осуществлению. Расследования JFTC. 4. Принятие более жестких мер сдерживания серьезных нарушений AMA Как я уже говорил ранее, картели могут нанести значительный ущерб потребителям и экономике. Потенциальная прибыль от картелей является сильным стимулом для фирм к участию в этом незаконном поведении, особенно с учетом того, что органам по вопросам конкуренции очень трудно раскрыть секретные картельные соглашения. По этим причинам штрафы против фирм должны быть очень серьезными, если мы хотим удержать предприятия от участия в незаконных картелях.Хотя AMA предусматривает как административные надбавки, так и уголовные санкции, потенциальные санкции все еще слишком скромны, чтобы иметь реальный сдерживающий эффект, и далеко не соответствуют санкциям, с которыми сталкиваются участники картелей в Соединенных Штатах и ​​других основных юрисдикциях, таких как ЕС и Канада. . Чтобы исправить эту ситуацию, следует значительно повысить уровень доплаты. Кроме того, уголовные дела должны предъявляться гораздо чаще, чем это делается сейчас. Нынешняя практика предъявления уголовных обвинений JFTC один раз в два или три года вряд ли будет достаточно предсказуемой, чтобы способствовать сдерживанию этой, в остальном, очень прибыльной и очень вредной практики. VI. Заключение В заключение, политика в области конкуренции играет ключевую роль в развитии динамичных рынков и стимулировании экономического роста. Международная конкурентоспособность отраслей зависит от доступа к недорогим производственным ресурсам, повышения эффективности и производительности, а также инноваций, чему способствует конкуренция. Хорошо продуманный закон о конкуренции, подкрепленный сильными полномочиями агентства по обеспечению конкуренции, экономически обоснованной правоприменительной политикой и обязательством следовать принципам, которые я перечислил ранее, является, таким образом, абсолютно критически важным для того, чтобы свободные рынки обеспечивали экономический рост, который они обещать.Я надеюсь и оптимистично настроен на то, что Япония продолжит вносить изменения в свою конкурентную среду и в свой антимонопольный режим, необходимые для того, чтобы принести выгоды от конкуренции японским потребителям и японской экономике. Прежде чем я закончу, позвольте мне сказать несколько слов о тесном сотрудничестве, которое существует между антимонопольными агентствами США, JFTC и Министерством юстиции. Мы очень тесно сотрудничали как с JFTC, так и с Министерством юстиции в судебном преследовании некоторых из крупнейших транснациональных картелей в истории, картелей, которые обходятся потребителям в США и Японии и во многих других странах в миллиарды и миллиарды долларов.Мы также очень тесно сотрудничали с JFTC при создании новой Международной сети по вопросам конкуренции, которая предоставляет антимонопольным органам во всем мире средство для совместной работы как для более эффективного обеспечения соблюдения своих законов о конкуренции, так и для создания более сильной культуры конкуренции в своих регионах. Мы только что завершили наш самый успешный двусторонний договор и полностью ожидаем, что наши рабочие отношения станут еще более тесными в будущем. Спасибо. Буду рад ответить на ваши вопросы. Сноски 1. Заместитель помощника генерального прокурора по международному правоприменению, Антимонопольное управление, Министерство юстиции США. Эти замечания отражают мои личные взгляды и не обязательно точку зрения Департамента. Я хочу поблагодарить Стю Хемтоба за его вклад в эту статью и, конечно же, мою помощь Глорию Дженкинс. Любые ошибки, конечно, мои. 2. Майкл Э. Портер, Хиротака Такеучи и Марико Сакакибара, Может ли Япония соревноваться? (2001). 3. См. Майкл Э. Портер, Конкурентные преимущества наций 117-22 (1990). 4. Id . 5. Дэвид Кард и Ричард Б. Фриман, , что принесло два десятилетия британской экономической реформы? , рабочий документ 8801, Национальное бюро экономических исследований (февраль 2002 г.). 6. См. Клиффорд Уинстон, Адаптация промышленности США к дерегулированию , 12 J. Econ. Persp. 91-100 (1998). 7. Уильям Дж. Коласки, «Что такое конкуренция?», Выступление на семинаре по конвергенции, организованном Министерством экономики Нидерландов (28 октября 2002 г.) (стенограмма доступна на веб-сайте антимонопольного отдела Министерства юстиции США, http : //www.usdoj.gov/atr/public/speeches/200440.htm). 8. Цитируется Джеком Бруксом, Выступление на симпозиуме в ознаменование 60--й годовщины создания Антимонопольного отдела, 10 января 1994 г., Вашингтон, округ Колумбия.C. (стенограмма доступна на Westlaw 1994 WL 13093148).

Почему важна конкуренция — Бюро конкуренции Канады

Узнайте, как конкуренция движет нашей экономикой, помогает Канаде полностью реализовать свой экономический потенциал и приносит пользу потребителям за счет более низких цен, большего выбора и повышения уровня качества и инноваций.

Как здоровая конкуренция способствует повышению производительности в Канаде

Производительность важна для нашей экономики.Он определяет, насколько эффективно канадские компании конкурируют внутри страны и за рубежом, и со временем приводит к повышению уровня жизни.

Производительность — это мера выхода, которую мы получаем от наших вложений. Это можно рассматривать как результат работы канадских предприятий по производству товаров и услуг, которые мы покупаем, продаем и торгуем.

В Канаде рост производительности труда был давней проблемой для наших политиков. На протяжении десятилетий мы были менее продуктивными, чем многие другие страны, такие как США, Германия и Великобритания.

Канада богата ресурсами и квалифицированной рабочей силой, и мы должны учитывать конкуренцию, чтобы помочь нам полностью реализовать наш производственный потенциал. Конкуренция может повысить нашу производительность и принести пользу как канадским компаниям, так и потребителям. Конкуренция может повысить производительность тремя способами:

1. Эффективное использование ресурсов: фирм, испытывающих сильное конкурентное давление, вероятно, будут использовать свой труд и ресурсы более эффективно, чем те, которые сталкиваются с вялой конкуренцией;
2. Инновации: Конкуренция побуждает фирмы вводить новшества и инвестировать в новые продукты и процессы, чтобы получить конкурентное преимущество над своими конкурентами; и
3. Поддерживайте продуктивность рынков: здоровая конкуренция вытесняет компании с низкой производительностью и позволяет компаниям с высокой производительностью процветать.

Конкуренция подталкивает людей, фирмы и рынки к наиболее эффективному использованию своих ресурсов и нестандартному мышлению для разработки новых способов ведения бизнеса и привлечения клиентов. Это не только повышает производительность, но и улучшает наш уровень жизни.

Когда канадские рабочие и фирмы становятся более производительными, их товары и услуги становятся более привлекательными для канадских потребителей и иностранных покупателей. Это увеличивает конкурентоспособность канадского экспорта, расширяет нашу продукцию и увеличивает экономические выгоды для канадских рабочих, предприятий и инвесторов.

Хотя Бюро по конкуренции несет ответственность за защиту и поощрение конкуренции, мы должны делать это, работая совместно с политиками Канады. Сейчас, более чем когда-либо, рост производительности должен быть нашим коллективным приоритетом для обеспечения будущего благополучия нашей экономики.

Чем выгодна конкуренция для потребителей

Конкуренция на рынке хороша для канадцев. Конкуренция приносит пользу канадцам, удерживая низкие цены и сохраняя высокое качество и выбор продуктов и услуг.

В условиях честной и жесткой конкуренции предприятия должны производить и продавать товары, которые нужны потребителям, и предлагать их по ценам, которые они готовы платить. Это означает, что на конкурентном рынке власть принадлежит потребителю.

Когда конкуренция и потребительский выбор ограничены, предприятия могут диктовать свои условия. Это может привести к тому, что компании будут предлагать слишком дорогие, низкокачественные продукты и услуги или не иметь функций, которые нужны потребителям. Без конкуренции потребители должны принимать эти низкокачественные продукты и услуги или отказаться от них.

Однако, когда предприятия работают на здоровом конкурентном рынке, потребители могут выбрать лучший вариант, соответствующий их потребностям и цене. Справедливая конкуренция означает, что компании должны аргументировать каждого потребителя и убеждать его в том, что их продукты или услуги являются лучшим выбором. Это приводит к появлению большего количества более совершенных продуктов и услуг, отвечающих разнообразным вкусам потребителей. Короче говоря, больше разнообразия, больше функций, более высокое качество и большая ценность для потребителей.

Поскольку предпочтения потребителей неизменно меняются, конкурентный рынок будет отражать эти изменения в продуктах и ​​услугах, которые он предлагает. Это подтолкнет компании, которые преуспели в удовлетворении вчерашних потребностей, либо адаптироваться, либо отстать из-за давления со стороны существующих конкурентов или новых участников рынка.

Когда на рынках всего один или очень мало продавцов, потребители могут даже не осознавать, чего им не хватает. На конкурентном рынке новые участники или существующие предприятия постоянно вводят новшества и повышают производительность, чтобы предлагать потребителям более качественные продукты и услуги по более низким ценам.

Совместно с политиками Канады Бюро по конкуренции несет ответственность за защиту конкурентных рынков и обеспечение того, чтобы мы все в полной мере ощутили преимущества здоровой конкуренции.

Дата изменения:

2020-12-29

На пути к надежной конкурентной политике

Этот отчет содержит исправление.

См. Также: «Информационный бюллетень: на пути к надежной конкурентной политике» Марка Ярсулича, Итана Гурвица и Эндрю Шварца

Краткое содержание

Доля корпораций, получающих прибыль выше конкурентного уровня, выросла с конца 1970-х годов.Крупные фирмы во многих секторах, особенно в сфере услуг связи, здравоохранения и информационных технологий (ИТ), теперь обладают рыночной властью, которая позволяет им поддерживать цены выше конкурентных уровней.

Это имеет важные последствия для экономики США, которая в значительной степени регулируется рыночной конкуренцией. Когда фирмы получают экономическую ренту — прибыль на капитал сверх того, что обычно допускает конкурентный рынок, — доход перераспределяется вверх между собственниками. Экономическая рента, которая поступает этим владельцам, действует как налог на всех остальных, снижая реальную заработную плату и сдвигая общую долю доходов от работников.

Получайте еженедельные обзоры прогрессивной политики. Подпишитесь на

InProgress

Более того, поскольку фирмы получают ренту, когда доступ конкурентов ограничен, экономика становится менее динамично эффективной. Когда нет входных барьеров, высокие нормы прибыли привлекают новые фирмы, увеличивая предложение и, в конечном итоге, снижая цену. Когда существуют препятствия, инвестиционный капитал не направляется к его наиболее выгодному использованию, и потенциальный прирост производительности может быть упущен.

Этот отчет определяет несколько факторов, помимо развития технического превосходства, которые создают входные барьеры. К ним относятся способность фирм объединяться и повышать концентрацию рынка; возросшее значение прав интеллектуальной собственности; развитие предприятий со значительными сетевыми внешними эффектами; и дифференцированный доступ к большим наборам данных о потребителях.

В этом отчете также рекомендуется ряд изменений в политике, которые могут снизить эти барьеры для входа на рынок и поддержать усиление конкуренции между фирмами.Эти политики включают изменения в антимонопольной политике и правоприменении; изменения правил, регулирующих интеллектуальную собственность; и меры по расширению доступа к важным типам данных.

Признавая, что реализация некоторых или всех этих политик может обеспечить неполное решение проблем конкуренции, авторы также объясняют, как монопольный налог, взимаемый с компаний, получающих прибыль на неконкурентоспособных рынках, может снизить стимул к созданию рыночной власти и ограничить доходы, которые можно использовать для поддержания существующих входных барьеров.

Несмотря на то, что существует множество источников искажений конкуренции, и любые меры, принятые для их устранения, потребуют тщательного рассмотрения, нет никаких сомнений в том, что изменения в конкурентной политике необходимы и могут существенно улучшить функционирование экономики США.

Обзор

• Входные барьеры увеличивают прибыль многих американских корпораций.
  Рыночная экономика зависит от прихода на рынок новых фирм для обеспечения конкурентоспособных результатов. Когда прибыль в отрасли относительно высока, а рынки функционируют эффективно, у новых фирм появляется стимул войти в нее, чтобы получить часть этой прибыли.Это, в свою очередь, увеличивает предложение, снижает цены и снижает норму прибыли.

  В условиях конкуренции, когда инвестиции направляются в виды экономической деятельности с наивысшей нормой доходности, ожидается, что нормы прибыли на инвестированный капитал в разных компаниях и отраслях сходятся к общему равновесному значению.

  Когда существуют барьеры для входа на рынок, то есть когда что-то мешает новым фирмам увеличивать предложение в отрасли с высокой прибылью, этот процесс нарушается.Действующие фирмы, защищенные входными барьерами, получают более высокую, чем обычно, прибыль, но за счет их клиентов. Кроме того, у существующих фирм снижен стимул к инновациям и есть сильный стимул защищать свою рыночную власть. Таким образом, теряются некоторые долгосрочные преимущества конкурентных рынков.

  В настоящее время имеются убедительные доказательства того, что входные барьеры оказывают значительное влияние на многие секторы экономики США. Меры по оценке экономических показателей на уровне фирм показывают, что многие фирмы обладают рыночной властью и получают прибыль выше конкурентного уровня.Для значительного числа фирм отношение рыночной стоимости фирмы к восстановительной стоимости ее капитала значительно превысило 1. Это указывает на то, что фирмы могут извлекать экономическую ренту, а это означает, что они могут получать чистую прибыль, превышающую конкурентные уровни. . (см. текстовое поле на вопросе Тобина ниже). Доля крупных фирм, получающих арендную плату, выросла с конца 1970-х годов вместе с долей арендной платы в общей корпоративной прибыли. Это не могло произойти без наличия мощных входных барьеров.

• Входные барьеры созданы несколькими факторами.
  Хотя некоторые из препятствий для входа на рынок являются результатом производственных технологий или организационных структур, которые не могут быть воспроизведены на всех предприятиях, существуют и другие важные причины. Среди них — неэффективное исполнение антимонопольного законодательства, которое привело к росту концентрации за счет слияний и поглощений. Факты показывают, что увеличение концентрации часто сопровождается повышением цен. Более того, действующим фирмам, обладающим рыночной властью, было разрешено использовать приобретения для отражения потенциальной конкуренции.

  Правила защиты интеллектуальной собственности также создают очевидные входные барьеры и играют важную роль в таких секторах, как услуги связи, фармацевтика и ИТ.

  Сетевые внешние факторы, которые становятся все более важными для бизнеса, основанного на программном обеспечении и ИТ, также создают препятствия. Они существуют, когда выгода, которую человек получает от хорошего, увеличивается, когда другие решают его использовать, создавая дополнительный стимул для других покупать товар. Телефоны, текстовые процессоры и платформы социальных сетей создают эти внешние эффекты, поскольку более широкое использование приводит к положительной обратной связи.Когда сетевые эффекты значительны, отдельные пользователи будут неохотно переключаться на конкурента, даже если он лучше. Это создает эффект блокировки и барьер для входа новых фирм.

  Дифференциальный доступ к большим данным о поведении потребителей также, по-видимому, играет важную роль в сокращении входа на рынок и сокращении конкуренции. Данные являются критически важными и ценными исходными данными для многих цифровых компаний, многие из которых постоянно обновляют информацию в зависимости от поведения и интересов своих пользователей. Поскольку эти данные частично генерируются бесплатными или субсидируемыми услугами, которые эти фирмы предоставляют пользователям, потенциальные участники рынка находятся в значительном невыгодном положении.Эти участники с меньшей вероятностью станут конкурентами, если им не хватает важных ресурсов для машинного обучения и развития искусственного интеллекта (ИИ), которые становятся все более важными для цифрового бизнеса.

• Изменения в политике могут снизить барьеры для входа.
  Изменения в антимонопольной политике и правоприменении
  Рост рыночной власти частично объясняется снижением эффективности антимонопольного правоприменения. Начиная с 1980-х годов, когда впервые появились признаки усиления рыночной власти, антимонопольные регулирующие органы разрешили множество слияний, что привело к усилению концентрации рынка и росту цен.

  Антимонопольные агентства, похоже, также упустили из виду эффекты, позволяющие ведущим фирмам приобретать потенциальных конкурентов, которые могут подорвать их доминирование. Многие из этих доминирующих фирм уже извлекают выгоду из входных барьеров.

  В этом отчете предлагается запрет на слияния и поглощения компаний, уже защищенных входными барьерами, а также ограничения на операции этих фирм на смежных рынках.

  Изменения в защите интеллектуальной собственности
  Поскольку государственные инвестиции в фундаментальные исследования часто являются основой защищенной патентами интеллектуальной собственности, в этом отчете определяется ряд потенциальных мер по снижению барьеров, создаваемых патентными правилами.К ним относятся предоставление государственным организациям так называемых золотых акций или решающего голоса в отношении продуктов, ставших возможными благодаря государственным инвестициям; требование лицензирования патентов с государственной составляющей; и введение призов в поддержку инноваций, не сопровождаемых патентной защитой.

  Стандарты открытых данных, где данные имеют конкурентное значение
  Основываясь на директиве Бюро финансовой защиты потребителей (CFPB), предлагающей банкам обмениваться финансовой информацией с другими учреждениями, когда их клиенты просят об этом, авторы этого отчета предлагают аналогичные правила: стандарты открытых данных и переносимость данных, позволяющие пользователям цифровых платформ легко переключаться, когда они того пожелают.Кроме того, правительству следует способствовать созданию центров обмена открытыми данными — аналогично метеорологическим данным, которые государственные источники предоставляют общественности — для размещения общедоступных данных, которые могут быть использованы в областях, требующих больших объемов данных, таких как искусственный интеллект. В отчете также содержится требование о том, чтобы пользователям было разрешено общаться через платформы социальных сетей, почти так же, как телефонные абоненты могут связываться со сторонами, обслуживаемыми разными телефонными компаниями.

• Когда барьеры сохраняются, монопольный налог может помочь уравнять конкурентное игровое поле.
  Поскольку может оказаться невозможным снизить барьеры для всех фирм и во всех отраслях, а также из-за того, что изменения в фундаментальных политиках, таких как антимонопольные правила и правила интеллектуальной собственности, могут быть трудными и требующими много времени, в отчете также предлагается монополия налог для уменьшения потока ренты в крупные фирмы.

  Введение монопольного налога будет иметь три последствия. Хотя такой налог не будет напрямую способствовать выходу на рынок новых фирм, он уменьшит поток экономической ренты, делая эти доходы доступными для общественных целей без ущерба для эффективности.Это также будет препятствовать дальнейшим усилиям по усилению рыночной власти посредством таких действий, как слияния и поглощения. Более того, монопольный налог уменьшит способность фирм, обладающих рыночной властью, использовать свою огромную прибыль для влияния на политические и нормативные результаты.

Свидетельства существенных барьеров для выхода на рынок и роста корпоративной арендной платы

В настоящее время имеются существенные свидетельства того, что конкурентная среда в экономике США резко изменилась с конца 1970-х годов, при этом значительная доля корпораций получает прибыль, превышающую конкурентные уровни.

В условиях конкуренции, когда владельцы капитала, располагающие средствами для инвестирования, максимизируют свою прибыль и отсутствуют препятствия, препятствующие поступлению этих средств в проекты с наивысшей доходностью, ожидается, что нормы прибыли на инвестированный капитал сойдутся. между фирмами и отраслями промышленности к общему равновесному значению. Логика, лежащая в основе этого ожидания, проста: сверхнормальные нормы прибыли в любой сфере бизнеса создают стимул для их собственного устранения, поскольку стремящиеся к максимизации прибыли инвесторы будут иметь дополнительный стимул войти в этот бизнес, воспроизвести производственный процесс, используемый существующими фирмами, и зарабатывать некоторые из более высоких прибылей для себя.Вход должен продолжаться до тех пор, пока эффекты увеличения предложения не приведут к снижению цен и устранению ренты, то есть разницы между конкурентной и сверхнормальной прибылью.

Коэффициент Q: Использование оценок фондового рынка для определения того, когда фирмы получают монопольную прибыль

На конкурентном фондовом рынке стоимость фирмы будет равна приведенной стоимости ее чистой выручки. Если рыночная стоимость превышает восстановительную стоимость капитала фирмы, у нового участника есть очевидный способ заработать деньги: новый участник получит прибыль от покупки дополнительной единицы капитала и использования ее для производства того же товара, что и действующая фирма. .Это потому, что новый участник получит немедленное финансовое вознаграждение — разницу между рыночной стоимостью и стоимостью замещения.

Другими словами, вход поощряется наличием возможности арбитража. Возможности арбитража существуют, когда можно купить товар на одном рынке — в данном случае на рынке капитальных товаров — и продать его по более высокой цене на другом рынке. Арбитраж осуществляется между рынком капитальных товаров и рынком ценных бумаг — или покупкой единицы капитальных благ по ее текущей восстановительной стоимости и перепродажей ее за дополнительную плату на фондовом рынке, заставляя ее работать в соответствующем направлении деятельности.

Конечно, выход увеличит предложение товаров. Это должно снизить цену продукции фирмы и, следовательно, также уменьшить чистый доход от каждой единицы капитала, используемой в этой сфере деятельности. Это явление превращает въезд в самоограничивающийся процесс. Вхождение будет продолжаться до тех пор, пока чистая выручка на единицу не упадет до уровня восстановительной стоимости на единицу капитала. На этом этапе нет стимула для дополнительного входа, и действующая фирма получает конкурентоспособную норму прибыли на свой капитал.

Таким образом, при отсутствии барьеров для входа рыночная стоимость фирмы V будет равна восстановительной стоимости ее капитала RC.

Однако входные барьеры могут позволить фирме зарабатывать больше, чем конкурентоспособная норма прибыли на ее капитал. Существование таких барьеров означает, что способность новых фирм увеличивать предложение может быть несовершенной, а отдача от капитала для существующей фирмы может оставаться выше конкурентного уровня. Когда норма прибыли превышает конкурентный уровень, считается, что фирма получает экономическую ренту.

Когда чистая прибыль фирмы включает арендную плату, эта сверхнормальная выручка будет включена в оценку фирмы на фондовом рынке. В конце концов, участников фондового рынка не волнует источник чистой прибыли — только то, что они существуют. Это предлагает способ использования оценок фондового рынка и восстановительной стоимости основного капитала для построения показателя, который может сигнализировать, когда фирма получает ренту.

При отсутствии входных барьеров рыночная стоимость фирмы будет равна восстановительной стоимости ее основного капитала: V = RC.Когда Q = V / RC больше 1, фирма получает прибыль, превышающую уровень конкуренции. Отношение Q называется Q Тобина в честь экономиста Джеймса Тобина, который ввел его использование в экономике.

Превышение рыночной стоимости над восстановительной стоимостью позволяет количественно измерить рентную составляющую чистого дохода. Концептуально V = V _k + V _r , где V _k — это дисконтированная стоимость конкурентной прибыли на капитал, а V _r — это дисконтированная стоимость ренты.Таким образом, следует, что Q = V / RC = V _k / RC + V _r / RC = 1 + V _r / RC. Следовательно, превышение Q над 1 является мерой ренты по отношению к восстановительной стоимости. Если, например, Q = 2, половина доходов фирмы приходится на экономическую ренту.

Сейчас есть свидетельства того, что в совокупности доля ренты в корпоративном доходе является положительной и с конца 1970-х годов имеет тенденцию к росту. Чтобы визуализировать это, рассмотрим отношение рыночной стоимости акций корпораций к восстановительной стоимости физического и нематериального капитала, который они используют.Это соотношение, называемое Q Тобина, должно быть равно 1 в условиях конкурентного рынка. Однако значения Q для многих нефинансовых корпораций имеют тенденцию к росту с конца 1970-х годов и в настоящее время значительно превышают 1. Используя данные на уровне компаний из большой выборки публично торгуемых корпораций США за период 1975–2015 гг., За исключением регулируемых коммунальных предприятий, финансовых фирмы, общественные службы и некоторые другие — экономисты Райан Х. Петерс и Лучиан А. Тейлор строят меры величин Q на уровне фирм.Эти меры включают стоимость замещения как материального, так и нематериального капитала. Среднее значение и значение 90-го процентиля коэффициентов Q Петерса-Тейлора графически представлены на Рисунке 1.

Значения

Q больше 1 предполагают, что составляющая ренты или сверхприбыль в общем корпоративном доходе США в настоящее время довольно велика. Применяя модельный подход к данным счетов национального дохода, экономист Симча Баркаи приходит к аналогичному выводу для нефинансового корпоративного сектора в целом.

Без наличия барьеров для входа такое изменение значений Q трудно объяснить. Существование арендной платы должно стать сильным стимулом для выхода на рынок новых конкурентов, а рост арендной платы должен также создавать все более сильные стимулы. Однако ожидаемый механизм конкуренции, похоже, не работает.

Такая интерпретация данных подтверждается тем фактом, что фирмам стало легче получать ренту в последующие годы. На рисунке 2 показана доля фирм в выборке Петерса-Тейлора с Q больше 1 в один год, которые сохраняли Q больше 1 в следующем году.Это число возрастает с примерно 10 процентов фирм в 1980 году до примерно 40 процентов фирм в 2015 году, что свидетельствует об усилении инерции в отношении извлечения ренты. Другими словами, стало более вероятно, что фирма, получающая измеримую ренту, сможет сделать это в следующем году. Это согласуется с ожидаемыми эффектами снижения конкуренции.

Есть также различные другие данные по экономике, которые указывают на снижение конкуренции. (см. текстовое поле ниже)

Значительный набор индикаторов указывает на растущую рыночную власть

• Фирменные наценки — отношение цены к предельным издержкам производства — существенно выросли с 1980-х годов.
• Коэффициент 90-50 для корпоративной прибыли — бухгалтерская прибыль на инвестированный капитал от 90-го процентиля фирм до 50-го процентиля — увеличился с примерно 2 в 1980 году до примерно 10 в 2014 году.
• Корпоративная прибыль сосредоточена в сокращающемся количестве фирм.
• Общая концентрация рынка увеличилась за последние несколько десятилетий.
• Скорость прихода на рынок новых фирм в экономике снижается с конца 1970-х годов.
• Рост концентрации среди работодателей связан с ограничением рабочих мест и слабым ростом заработной платы.

Конечно, относительная рыночная сила фирм неоднородна. В то время как среднее значение Q имеет тенденцию к росту, значения Q для многих фирм отражают конкурентную прибыль. На рисунке 3 показано распределение значений Q для отдельных фирм в выборке Петерса-Тейлора, усредненное за 1981–1985 и 2011–2015 годы. И средние, и медианные значения сместились вправо, а правый хвост распределения более густонаселен, но многие фирмы имеют значения Q равные или ниже 1.

Есть также свидетельства разной степени рыночной власти в разных секторах экономики.На рисунке 4 показаны средние значения Q для 200 крупнейших корпораций США по рыночной капитализации в выборке Петерса-Тейлора, отсортированные по нескольким широким секторам Глобального отраслевого стандарта классификации. Хотя в течение 1981–1985 и 2011–2015 годов в большинстве секторов наблюдалась общая тенденция к повышению значений Q, не все отрасли закончили период со значениями, значительно превышающими 1.

Следует отметить, что снижение конкуренции, скорее всего, не единственное объяснение роста наблюдаемой корпоративной ренты.Многие экономисты признали, что переговорные возможности рабочих также уменьшились с 1970-х годов в результате снижения представительства профсоюзов, ослабления защиты рабочей силы, снижения реальной стоимости минимальной заработной платы и усиления конкуренции в заработной плате, вызванной расширением глобальной конкуренции. все это способствовало росту корпоративной арендной платы. Недавняя статья экономистов Института экономической политики Джоша Бивенса и Хайди Шерхольц хорошо резюмирует этот случай: в экономике, где конкуренция несовершенная, разделение чистой прибыли корпораций зависит от того, сколько силовики должны за них торговаться.Таким образом, наблюдаемый рост корпоративной ренты вполне может отражать одновременное снижение переговорной силы рабочих. Однако тот факт, что эти арендные платы не были отобраны, даже если они заметно увеличиваются, означает, что выход на рынок срывается. Но авторы не пытаются оценить количественный вклад каждого фактора в измеряемое повышение экономической ренты.

Более того, постоянная арендная плата имеет динамические последствия. Когда арендная плата высока, у традиционных фирм есть веские основания защищать их.Это может побудить эти фирмы предпринять экономические, юридические или политические меры для предотвращения появления новых конкурентов, что, как следствие, может помешать инновационным продуктам и процессам подорвать рынок. Высокая арендная плата также может удерживать традиционных операторов от сосредоточения собственных усилий на развитии и инвестировании в инновации. Заметное снижение нефинансовых корпоративных капиталовложений относительно чистой корпоративной прибыли с 2000 года, безусловно, согласуется с растущей рыночной властью.

В следующем разделе отчета авторы определяют потенциальные препятствия для конкуренции, которые следует рассматривать как источники повышения корпоративной ренты.Затем в отчете обсуждаются предложения по политике, которые могут снизить эти барьеры, и объясняется, почему эту политику следует дополнить монопольным налогом, который снизит корпоративную ренту.

Источники входных барьеров

Легко представить себе способы, которыми нормальная конкуренция может создавать барьеры для входа, препятствующие выравниванию прибылей, например, путем разработки значимого нового продукта или более эффективного производственного процесса для существующего продукта. конечно мог бы это сделать.Пока технологии производства не могут быть воспроизведены, новые участники либо полностью исключаются, либо вынуждены получать более низкую норму прибыли. Некоторые экономисты указали на техническое превосходство как на возможное объяснение роста арендной платы и увеличения концентрации.

Однако эти типы барьеров для входа часто должны быть временными. Люди очень хороши в имитации и обратном проектировании; нет веских оснований полагать, что с 1980 года мы стали менее способными. Невероятно приписывать повсеместный рост арендной платы исключительно новым продуктам и новым процессам, которые невозможно воспроизвести.Следовательно, мы должны искать другие факторы, которые могут помочь объяснить, почему кажется, что барьеры со временем увеличиваются.

Неэффективное исполнение антимонопольного законодательства

Рост рыночной власти частично объясняется снижением эффективности антимонопольного законодательства. Начиная с 1980-х годов преднамеренные политические решения препятствовали соблюдению антимонопольного законодательства. Регулирующие органы в значительной степени отказались от проблем слияний, когда концентрация рынка была ниже верхнего порога того, что считается конкурентным.Точно так же они стали все более неохотно возбуждать дела об одностороннем поведении, что привело к созданию среды, в которой доминирующие фирмы могли агрессивно преследовать антиконкурентное поведение — например, потерю права выкупа — без правовых последствий.

Недавнее эмпирическое исследование экономиста Джона Квока убедительно свидетельствует о том, что решения о принудительном слиянии, допускающие повышение концентрации, часто приводили к росту цен. Исследование, проведенное в 2016 году экономистом Робертом Куликом, в котором рассматривались данные по производителям цемента с 1977 по 1992 год на уровне предприятий, также обнаружило «существенный рост цен из-за горизонтальных слияний после ослабления стандартов антимонопольного правоприменения в середине 1980-х годов, но никаких доказательств того, что систематическое повышение цен раньше.”

Фирмы, получающие прибыль от входных барьеров, имеют все стимулы для их поддержания и расширения. Один из отличных способов сделать это, ставший возможным благодаря большим потокам ренты, — это приобрести потенциальных конкурентов до того, как они полностью утвердятся. Есть свидетельства того, что фармацевтические компании использовали так называемые убийственные приобретения для прекращения инноваций в целевых компаниях, чтобы предотвратить конкуренцию и сохранить доходы от существующих инвестиций. Тот же самый мотив, наряду с желанием предоставить дополнения к товарам и услугам, которые уже создают сетевые внешние эффекты, по-видимому, приводит к некоторым приобретениям в отраслях программного обеспечения и ИТ-услуг.Есть признаки того, что компании на ранней стадии и стартапы, а также их венчурные инвесторы не возражают против того, чтобы их покупали доминирующие фирмы. Количество компаний, которые ежегодно становятся публичными, значительно сократилось с пика в конце 1990-х годов.

Приобретение Waze, YouTube и DeepMind Google, Instagram и WhatsApp Facebook, по-видимому, значительно увеличило существующую выручку и усилило доминирование фирм-покупателей. Эти и другие приобретения не рассматривались антимонопольным законодательством.

Способствующая роль слабого соблюдения антимонопольного законодательства в росте арендной платы также подтверждается тем фактом, что рост рыночной власти непропорционально преобладает в Соединенных Штатах. Доходность капитала американских фирм намного выше, чем у соответствующих неамериканских фирм. Аналогичным образом, с середины 1990-х годов в Соединенных Штатах наблюдалось весьма нерегулярное сокращение числа публичных компаний — как правило, крупнейших фирм страны — по сравнению с другими развитыми странами, главным образом благодаря уникальному и быстрому увеличению числа слияний и поглощений в Соединенных Штатах. приобретения.Напротив, из-за улучшения антимонопольного законодательства в последние десятилетия на европейских рынках наблюдается меньшая концентрация, более низкая арендная плата и меньше барьеров для входа, и все это без ущерба для инноваций. Наконец, как показывают данные Томаса Пикетти и Габриэля Цукмана за 2014 год, значения Q в Соединенных Штатах росли более интенсивно, чем во многих других развитых странах, начиная с 1980-х годов.

Стратегическое поведение для поддержки входных барьеров: стремление к ренте

Фирмы могут использовать нормативную и политическую систему для защиты своей арендной платы.Как отмечает экономист Луиджи Зингалес, «размер фирмы и уровень концентрации на рынке положительно влияют на все решающие факторы, определяющие способность фирмы влиять на политическую систему». По мере роста фирмы они работают, чтобы защитить свои преимущества; это ведет к дальнейшим политическим инвестициям и, в свою очередь, к большей политической власти. Преимущества этого политического влияния могут включать устойчивую способность извлекать ренту.

Телекоммуникационный сектор США недавно одержал несколько побед в сфере регулирования, которые, вероятно, помогут в извлечении ренты.Отказ Федеральной комиссии по связи (FCC) к сетевому нейтралитету позволяет поставщикам интернет-услуг (ISP) создавать ранее запрещенный рынок ценовой дискриминации. Интернет-провайдерам теперь разрешено отдавать предпочтение поставщикам контента, которые готовы платить комиссию. Вероятный результат — более высокие потребительские издержки и более высокая арендная плата для интернет-провайдеров, которые уже занимают почти монопольные позиции. В 2017 году, используя Закон Конгресса о пересмотре информации, республиканцы в Конгрессе приняли резолюцию, впоследствии подписанную президентом Дональдом Трампом, отменяющую правило, строго ограничивающее возможность интернет-провайдеров продавать личную информацию клиентов.

Другие примеры можно найти в фармацевтической промышленности. Например, биологическая терапия — препараты, созданные с использованием живых клеток — составляют значительную долю расходов на фармацевтику, отчасти из-за отсутствия конкуренции. Чтобы бороться с этими быстро растущими расходами, администрация Обамы создала в рамках Medicare стимулы, чтобы побудить больницы прописывать самые дешевые биоподобные или непатентованные биологические препараты. Однако администрация Трампа недавно отменила это правило после интенсивного лоббирования со стороны производителей биологических препаратов, при этом газета Wall Street Journal отметила, что откат «может привести к росту цен на некоторые биологические препараты».«Неудивительно, что компания« Фармацевтические исследования и производители Америки »установила новый рекорд лоббирования в 2018 году, когда их расходы достигли 27,5 миллионов долларов.

Экономисты Герман Гутьеррес и Томас Филиппон недавно заявили, что корпоративный захват антимонопольного законодательства США во многом объясняет состояние конкуренции в США. Сравнивая рынки США с рынками Европы, авторы приходят к выводу, что европейская экономика более конкурентоспособна. Они приходят к выводу, что наиболее серьезным виновником является не технология и эффективный масштаб, а форма корпоративного захвата, которая более распространена в Соединенных Штатах, чем в Европе, из-за институционального выбора.В соответствующем исследовании авторы Михир Мехта, Сурадж Сринивасан и Ванли Чжао рассмотрели образец слияний в США в период с 1998 по 2010 год, задокументировав, как политические связи повлияли на результаты антимонопольного законодательства, и обнаружили доказательства корпоративного влияния на политику слияний. Даже в условиях повышенного общественного и политического контроля технологические фирмы продолжают тратить значительные суммы денег на лоббирование Конгресса и федеральных агентств. Только в 2018 году Facebook, Apple, Google, Amazon и Microsoft потратили 64,3 миллиона долларов на политическое лоббирование.

Более широкое использование защиты интеллектуальной собственности

Защита интеллектуальной собственности, источник санкционированной государством монопольной власти, играет все более важную роль в экономике США. Из-за изменений в патентной системе с 1980-х годов стало легче получать патенты и обеспечивать их соблюдение, а вознаграждение за претензии в принудительном порядке увеличилось. Начиная примерно с 1980 г. наблюдался значительный рост количества выданных патентов как в абсолютном выражении, так и по отношению к общему объему выпуска.(см. Рисунок 5) Кроме того, как подчеркнул экономист Дин Бейкер, Закон Бейя-Доула 1980 года позволил частным субъектам получать патентные права на изобретения, финансируемые государством, такие как лекарства, основанные на научных данных, финансируемых Национальным институтом медицины. Здоровье.

Патенты, конечно, могут быть несовершенными входными барьерами. Потенциальный участник может изобретать, лицензировать или оспаривать патенты на законных основаниях. Однако есть свидетельства того, что патенты создают эффективные барьеры в важных сферах экономики, например, в фармацевтической промышленности.Несмотря на то, что производство лекарств требует технических знаний и способности соответствовать строгим стандартам, установленным Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США, производители непатентованных лекарств могут относительно быстро скопировать фирменные лекарства. Когда истекает срок действия патентов и генерики выводятся на рынок, цена на лекарства обычно резко падает, когда появляется более одного конкурента-генерика.

Патенты также имеют решающее значение в сложных технологических областях, где так называемые патентные заросли — портфели патентов с перекрывающимися притязаниями, которыми владеют существующие фирмы, — создают барьеры для входа.Например, в индустрии программного обеспечения США по мере роста количества патентов, принадлежащих существующим фирмам, наблюдается статистически значимое снижение количества участников. Данные из Соединенного Королевства согласуются с этим выводом: эмпирическое исследование решений фирм о выдаче патентов впервые в данной области технологий показывает существенную и статистически значимую отрицательную взаимосвязь между плотностью патентных зарослей и вероятностью патентования в новой области. площадь.

Сетевые внешние факторы

Некоторые товары создают сетевые внешние эффекты, которые существуют, когда выгоды, которые человек получает от хорошего, увеличиваются, когда другие решают его использовать, что, в свою очередь, создает дополнительный стимул для других покупать его.Классическим примером является телефонная сеть: чем больше людей присоединяется к сети, тем ценнее становится телефонная сеть и тем больший стимул для присоединения возникает у других.

Однако сетевые эффекты могут создавать препятствия для входа. Когда существующий товар преуспевает в создании очень высоких уровней внешних эффектов и этот товар несовместим с конкурирующими товарами, отдельные пользователи будут неохотно переключаться на конкурента, даже если он превосходит его. Это так называемый эффект блокировки.Этот эффект блокировки может быть преодолен с помощью скоординированных действий пользователей сети, но координация может быть дорогостоящей и несовершенной. Как сказал Ховард Шелански, бывший главный экономист Федеральной комиссии по связи: «Эффекты сети, обратной связи и блокировки, которые могут возникнуть на рынках платформ, могут принести реальные выгоды потребителям, но также укрепят рыночную власть в платформе, которая занимает лидирующие позиции по своим показателям. соответствующие рынки ».

Источники сетевых эффектов могут быть самыми разными. Когда есть эффект масштаба — когда средние затраты фирм падают по мере увеличения их выпуска — и это снижение затрат отражается на цене товара, то ценообразование создает сетевой эффект.Сетевые эффекты также могут быть усилены при наличии дополнений к сети — например, программного обеспечения, совместимого с операционной системой или типом компьютерного оборудования, — или когда переход на альтернативный вариант сопряжен со значительными транзакционными издержками.

Ветераны Кремниевой долины подчеркнули важность увеличения отдачи от масштаба для программного обеспечения и ИТ-услуг. Питер Тиль и Рид Хоффман, известные инвесторы в ИТ, утверждали, что основная идея большинства компаний Кремниевой долины — достичь «скорости бегства».Как сказал Тиль, «[T] его выгода в том, что вы достигаете скорости убегания из черной дыры, что является… гиперконкуренцией». Эта теория, по словам Хоффмана, является центральной идеей, которая движет «почти каждой успешной масштабной компанией».

Например,

Scale, похоже, стал важным фактором в приобретении Microsoft LinkedIn. LinkedIn, компания с рыночной капитализацией в 25 миллиардов долларов, боролась с тем, как конкурировать в свете того, что ее генеральный директор назвал «переопределением масштаба в современном мире».«Как позже признал предприниматель и писатель Тим О’Рейли, LinkedIn не была« достаточно большой, чтобы быть конкурентоспособной в качестве отдельной компании на сегодняшнем рынке ».

Потенциальные участники также признают важность масштаба, как на рынке рекламных технологий с появлением Google и Facebook. По словам Мэри Микер из венчурной компании Kleiner Perkins, на долю Google и Facebook пришлось три четверти всех расходов на новую рекламу в 2016 году и более половины рынка цифровой рекламы США в 2017 году.Как заметил венчурный капиталист Суранга Чандратиллаке: «Даже если вам удастся добиться устойчивого преимущества в течение нескольких лет, как вы сможете масштабироваться, чтобы конкурировать с Google или Facebook? Вот почему традиционные рекламные технологии кажутся мертвыми с точки зрения предприятия «.

Важность наличия дополнений к сетевому товару также хорошо известна. В успешном иске Министерства юстиции США против Microsoft утверждалось, что, приняв меры против Netscape — браузера, предназначенного для работы в разных операционных системах, — компания незаконно действовала, чтобы сохранить барьер для входа, созданный желанием программистов сделать Windows-совместимые приложения своими высокий приоритет.

Доступ к данным

Данные являются критически важными и ценными исходными данными для многих цифровых предприятий. Такие фирмы, как Google, Facebook и Amazon, постоянно обновляют информацию в зависимости от поведения и интересов своих пользователей. Данные часто заперты в закрытых системах или ограничены средствами защиты интеллектуальной собственности — и на то есть веские причины. Как писали юристы Морис Стак и Аллен Грюнес: «Если бы личные данные были так же свободно доступны, как солнечный свет, компании не тратили бы значительную сумму денег, предлагая бесплатные услуги по сбору и анализу данных, чтобы поддерживать конкурентное преимущество, связанное с данными.Опрос руководителей автомобильной промышленности США, проведенный McKinsey & Company в 2016 году, показал, что фирмы уделяют приоритетное внимание «своим усилиям в области НИОКР и стратегии M&A [слияний и поглощений], исходя из ожидаемого роста их базы данных». Тем не менее, даже когда данные можно купить, не всегда удается создать достаточный репозиторий из сторонних наборов данных. Как объясняет экономист Джошуа Ганс, «монополизация данных фирмой может нанести вред потребителям, если она дает преимущество занимаемой должности, поддерживаемое барьерами для входа, что снижает стимулы для конкурирующих платформ для выхода на конкретный рынок.”

Одним из наиболее ценных способов использования данных является машинное обучение и разработка искусственного интеллекта. Непрерывная и растущая сложность задач, которые должен решать ИИ, требует больших хранилищ данных, на которых можно обучать алгоритмы. Профессора Эрик Познер и Глен Вейл утверждают, что «огромные наборы данных, собранные Google, Facebook и другими в качестве побочного продукта их основных бизнес-функций, стали важнейшим источником дохода и конкурентного преимущества». Они утверждают, что данные, используемые для машинного обучения, могут иметь возрастающую отдачу от масштаба, поскольку более сложные задачи, требующие более глубокого обучения, часто более ценны.

Доступ к данным приводит к существенным улучшениям продукта, включая персонализацию и оптимизацию алгоритмов, что приводит к повышению эффективности, повышению производительности и лучшему нацеливанию на клиентов. Такие результаты часто приносят пользу потребителям, но такая динамика также может затруднить конкуренцию новым участникам. По мере того, как компании масштабируются и предоставляют все больше и больше качественных данных, они становятся более эффективными. Если доступ к данным или аналогичному источнику затруднен, воспроизведение результатов деятельности существующих фирм становится чрезвычайно трудным.Поскольку данные генерируются частично за счет сетевых эффектов бесплатных услуг, предоставляемых пользователям, другие службы часто не могут получить ту же информацию. Экономисты Ди Хе и другие предоставляют эмпирическую поддержку этой теории, обнаружив, что наличие большего количества исторических данных улучшает производительность поисковой системы, измеряемую качеством ранжирования и скоростью обучения. Этот эффект обратной связи с данными гарантирует, что существующие фирмы со временем увеличивают свое преимущество над новыми участниками.

Данные могут также облегчить доминирующим компаниям выход на соседние рынки.Европейская комиссия назвала эту «концентрическую диверсификацию», при которой компании «расширяют свой сбор данных и аналитику на смежные области данных, где совместный анализ существующих и дополнительных данных дает им сравнительное преимущество перед компаниями, которые отдельно анализируют данные в определенной области». Amazon, например, обладает уникальными знаниями не только о цепочках поставок, но также о клиентах и ​​рынке товаров. Используя свои знания о местонахождении клиентов по адресам доставки и схемам покупок, компания расширяет свой рекламный бизнес, который сейчас оценивается в 125 миллиардов долларов.Amazon также построила устойчивый бизнес под собственной торговой маркой, используя собственные данные о продажах и поиске. Похожий пример можно найти в сфере здравоохранения. Google, доминирующая на рынке поисковых систем, теперь применяет свои алгоритмы машинного обучения к рынкам здравоохранения, считая этот сектор «коммерчески перспективным».

Рекомендации: Политика по снижению входных барьеров и повышению конкуренции

В этом разделе определяется ряд политик, которые могут снизить входные барьеры и снизить вероятность получения корпорациями ренты в течение длительного периода времени.

Усиление антимонопольного законодательства

Некоторые надежные инструменты политики для поощрения конкуренции уже существуют. Министерство юстиции США и Федеральная торговая комиссия имеют значительные полномочия ограничивать, а в некоторых случаях отменять слияния.

Лимиты на приобретение

Традиционный анализ слияний по-прежнему в значительной степени сосредоточен на расчетных ценах и эффектах эффективности. Следовательно, антимонопольным органам может быть трудно рассматривать приобретение стартапов с небольшими потоками доходов и небольшой рыночной капитализацией или без нее как антиконкурентную.

Однако, когда сетевые эффекты или другие факторы уже защищают действующую фирму от конкуренции, кажущееся безобидным приобретение может иметь значительное влияние на защиту или расширение входных барьеров. Для цифровых компаний размер пользовательской базы целевой фирмы, скорость роста стартапа и потенциальное использование его данных — это лишь некоторые из показателей, которые могут сигнализировать действующему оператору о том, что цель является потенциальной конкурентной угрозой. , или что включение ее продукта поможет сдерживать будущих конкурентов.Приобретение с очень высокой финансовой премией отражает текущую стоимость компании, а также будущую ценность поддержания барьера против конкуренции.

Экономисты Тимоти Ф. Бреснахан и Шейн Гринштейн утверждают: «Мы не должны удивляться тому, что такая изобретательная и важная отрасль, как вычислительная техника, ставит новые задачи для анализа структуры отрасли и конкуренции». Антимонопольные органы, похоже, упустили эти стратегические вопросы. Facebook, например, без проблем приобрел Instagram и WhatsApp со стороны антимонопольных агентств.В обоих случаях антимонопольные органы определили, что существует достаточное количество заменителей рекламодателей и пользовательских данных. И все же, как отмечали другие, Facebook считал обе компании реальными угрозами своей бизнес-модели. Оглядываясь назад, можно сказать, что разрешение на эти приобретения могло предотвратить появление потенциально могущественных конкурентов. У Instagram и WhatsApp дела идут замечательно, хотя они продолжают функционировать в значительной степени независимо от Facebook. Instagram, например, насчитывает 1 миллиард пользователей, продолжает быстро расти и приносит высокие доходы.Более того, пользователи Instagram тратят на приложение столько же времени, сколько и на Facebook.

В свете приведенного выше примера может иметь смысл оспаривать приобретения доминирующими фирмами, уже защищенными значительными входными барьерами. Эта идея не совсем нова: в статье 1968 года судья Ричард Познер выдвинул концепцию запрета на слияния для естественных монополий. Учитывая структуру того, как эти фирмы завоевывают рыночную власть, такой запрет представляется эффективным способом предотвращения стратегического антиконкурентного поведения со стороны традиционных операторов и усиливает стимулы для их сосредоточения на внутренних инновациях.Комиссар Федеральной торговой комиссии (FTC) Рохит Чопра недавно заявил, что FTC обладает широкими нормотворческими полномочиями по запрещению недобросовестной конкуренции в соответствии с разделом 5 Закона о Федеральной торговой комиссии. Это недостаточно используемое положение закона могло бы предоставить возможность для введения такого запрета.

Ограничения по работе на смежных рынках

Когда внешние факторы сети или другие факторы создают барьеры, аналогичные тем, которые окружают естественные монополии, экспансия на родственные рынки может поддерживать или увеличивать эти барьеры.Как отмечает экономист Жан Тироль:

Важно обеспечить, чтобы наличие естественной монополии в одной точке цепочки создания стоимости не превращало весь сектор в монополию. Если есть опасность того, что это произойдет, может быть желательно дополнительно отделить услугу от инфраструктуры, чтобы обеспечить справедливую конкуренцию в потенциально конкурентных сегментах.

Есть по крайней мере два способа сделать это: регулирование поведения фирм на смежных рынках или структурное разделение между доминирующей фирмой и смежными рынками.

Правила, реализующие принцип сетевого нейтралитета, который до недавнего времени регулировал всех провайдеров интернет-услуг, иллюстрируют действие регулирования. Эти правила запрещают дискриминацию или несправедливое определение приоритетов любого контента со стороны интернет-провайдеров. Интернет-провайдерам было разрешено владеть контентом, но они не могли относиться к чужому контенту иначе.

Такой подход может быть применен к любому рынку, где фирма, выполняющая функции маркет-мейкера или так называемой платформы, также участвует на рынке, который она организует или способствует.Хотя маркет-мейкер по-прежнему сможет конкурировать, его действия будут ограничены, чтобы сохранить конкуренцию на смежных рынках. Например, Google будет ограничен в определении приоритетов соседних сайтов, таких как Google Покупки, в своем поисковом интерфейсе.

Второй подход — запретить доминирующей фирме на конкретном рынке работать на любом смежном рынке. Идея, недавно выдвинутая юристом Линой Хан, состоит в том, чтобы структурно отделить естественную монополию от дополнительных услуг или приложений.Такой брандмауэр устранит необходимость регулирующего надзора за поведением платформы. Как отмечает Хан, структурное разделение не беспрецедентно, поскольку использовалось как в банковском, так и в транспортном секторах. Одним из таких примеров является указ о согласии Bell Telephone System с Министерством юстиции США от 1956 года, который запрещал работу за пределами телекоммуникационных сетей.

Хан применяет свой подход к Amazon, утверждая, что оператору рынка также нельзя позволять конкурировать с торговцами, которые полагаются на этот рынок.AmazonBasics, торговая марка компании, делает это, предлагая товары, которые конкурируют с товарами, предлагаемыми третьими сторонами на Amazon Marketplace. Другой пример — сервисы Google Shopping. В иске Европейской комиссии против Google утверждалось, что поисковая система искусственно расставила приоритеты для своего продукта перед другими конкурирующими сервисами, которые полагаются на справедливый порядок. В этом смысле приоритизация со стороны Google может рассматриваться как несправедливое использование своего доминирующего положения. Структурное разделение ограничит такое поведение, не разрешив фирме оказывать смежные услуги.

Ограничение монопольной власти, создаваемой интеллектуальной собственностью

В важных секторах экономики, таких как фармацевтика и информационные технологии, патентная защита, по-видимому, способствует высокому уровню извлечения ренты. Федеральное правительство могло бы предпринять несколько шагов для снижения арендной платы, сохраняя при этом стимулы к инновациям.

Использование государственных расходов

Во всех секторах государственное финансирование в значительной степени субсидирует частные исследования и разработки (НИОКР). В своей книге The Entrepreneurial State Мариана Маццукато показывает, как компании от Apple до Google получили выгоду от государственных инвестиций.Она описывает iPhone, аргументируя это тем, что истоки его самых важных инноваций, включая GPS, Интернет и технологии сенсорных экранов, стали результатом исследований, финансируемых государством. То же самое и в фармацевтическом секторе. С 2008 по 2014 год отрасль получила 28 миллиардов долларов в виде государственного финансирования, доступа к государственным исследовательским учреждениям, а также налоговых льгот на НИОКР и орфанных лекарств. Одно исследование экономистов Бхавена Н. Сампата и Фрэнка Р. Лихтенберга показало, что в период с 1988 по 2005 год в 40 процентах новаторских методов лечения, называемых препаратами «приоритетной проверки», упоминался по крайней мере один патент государственного сектора, а почти одна пятая имела государственный патент. отраслевой патент.Федеральное правительство могло бы использовать размер своих взносов для уменьшения или возмещения части этой ренты.

Один из подходов — предотвратить начисление арендной платы. Эксперт по политике в области здравоохранения Иезекиэль Эмануэль, например, предложил повторить практику правительства Швеции по установлению потолка цен на лекарства на основе стоимости. Это позволит покупателям «вести переговоры с фармацевтическими компаниями о ценах, как они это делают сейчас, но будет установлен потолок, чтобы цены не стали неустойчивыми.”

Другой ожидаемый подход заключается в сокращении правительством срока патентной защиты. В то время как фирмы могут отреагировать повышением цен в период их монополии, установленной государством, более короткий период эксклюзивности, предоставляемой в рамках патентной защиты, может ограничить многие пагубные последствия, наблюдаемые сегодня, включая сокращение инноваций, более медленный выход на рынок новых фирм и высокий доход от аренды.

Правительство могло также возместить арендную плату после того, как она была внесена. Маццукато утверждает, что общественность должна получать золотые акции или роялти в случаях, когда использовались государственные инвестиции.Эти доходы будут возвращаться в Министерство финансов США для финансирования дальнейших инноваций. В качестве альтернативы, в частности, фармацевтические компании могут принять версию коэффициента медицинских убытков. В случае, если фирмы поднимают цены значительно выше «справедливой стоимости» — например, лекарство с минимальным сроком действия патента, — это соотношение потребует от фирмы реинвестировать этот доход для финансирования дальнейших исследований. Наконец, правительство могло бы реформировать существующую систему лицензионных отчислений, чтобы гарантировать, что общественность получит большую отдачу, когда инновации, основанные на государственном финансировании, будут коммерциализированы.В таких случаях это может сдерживать рост цен или гарантировать, что общество получает выгоду.

Более жесткий рычаг был предложен профессорами Эми Капчински и Аароном С. Кессельхеймом. Они призывают к новому использованию давнего положения закона 28 Свода законов США. Раздел 1498, который охватывает дела о патентах и ​​авторских правах. Это положение позволяет федеральному правительству закупать запатентованные инновации на основе разумной нормы прибыли — эквивалент выдающейся области. Капчинский и Кессельхейм предлагают применить этот рычаг к фармацевтическим препаратам, где цена препарата намного превышает справедливую прибыль и где больший доступ к препарату имеет первостепенное значение.Важно отметить, что этот рычаг можно использовать независимо от того, играло ли правительство какую-либо роль в инновациях по разработке препарата.

Требовать обязательного лицензирования

Еще один многообещающий подход — обязательное лицензирование в сочетании с правилами, регулирующими доступ к основной инфраструктуре действующей фирмы. Форма принудительного лицензирования использовалась и раньше: в 1956 году Bell Labs, имевшая монополию на телекоммуникации, согласовала указ о согласии с Министерством юстиции США после антимонопольного дела, основанного на монополизации.В качестве средства правовой защиты Bell, у которой была самая передовая частная исследовательская лаборатория в Америке, была вынуждена лицензировать патенты без лицензионных отчислений. Исследование, проведенное Мартином Ватцингером в 2017 году, показало, что указ привел к значительному и «долгосрочному» увеличению числа ссылок на патенты Bell, особенно малыми и молодыми фирмами.

В том же духе в секторах со стабильно высокими значениями Q из-за патентной защиты средства правовой защиты могут включать требуемое лицензирование патентов. Это может предшествовать обозначению патента.Регулирующие органы могут установить справедливый, разумный и недискриминационный срок или потолок в качестве условия для получения патента. Это могло произойти и постфактум, как и в случае с Беллом.

Наконец, в настоящее время правительство имеет то, что называется «правом марша» в рамках Закона Бей-Доула 1980 года. Права марша могут потребовать лицензирования частного патента, который выиграл от государственных исследований. На сегодняшний день такие права ни разу не использовались. Тем не менее, как указывают Сампат и Лихтенберг, «[] правительство теоретически могло бы осуществлять марш-контроль или использовать политику возмещения ущерба» в отношении 20 процентов высокоприоритетных лекарств, разработанных в 1990-е годы.Некоторые из них призвали к реформе Bayh-Dole, чтобы сделать такие органы более управляемыми. Другие призвали к дальнейшим изменениям, способствующим конкуренции, например к обеспечению того, чтобы инновации, финансируемые государством, не лицензировались исключительно.

Увеличение государственных инвестиций

Правительству США необходимо существенно увеличить объем фундаментальных исследований в дорогостоящих, быстрорастущих секторах. В то время как частное финансирование по понятным причинам редко идет на долгосрочные ставки, государственные НИОКР имеют богатый послужной список положительных побочных эффектов, которые усиливают конкуренцию в частном секторе и позволяют Соединенным Штатам оставаться конкурентоспособными с конкурирующими странами с растущим инновационным потенциалом.С 2010 года наблюдается снижение уровня государственных инвестиций в НИОКР. Уровень финансирования снизился почти на 15 процентов за последнее десятилетие, составив около 143 миллиардов долларов в 2018 финансовом году.

Связанный подход заключается в рассмотрении вопроса о присуждении премий, а не о монопольной власти за инновации. Идея призов имеет давнее наследие. Например, экономист Джозеф Стиглиц призвал к созданию призового фонда в тандеме с патентной системой. Когда присужден приз, новатор сразу же получает большую прибыль, но не имеет возможности диктовать цену или доступ.Призы могут сохранить стимулы к изобретательству без обещания монопольной власти. В качестве примера Стиглиц обсуждает «призы в виде таблеток», присуждаемые фармацевтическим компаниям, изобретающим лекарство от болезни. Задача с призами состоит в том, чтобы определить цель и удостовериться, что она достигнута. Точно так же потребуется процесс коммерциализации результатов — нетривиальная задача.

Расширение обмена данными

Доступ к большим объемам релевантных данных имеет важные конкурентные преимущества.Доступ к данным позволяет глубже понять предпочтения и поведение клиентов; создает сетевые эффекты; и может облегчить выход на новые рынки. Централизация владения данными между несколькими компаниями затрудняет конкуренцию небольшим фирмам и стартапам. Авторы этого отчета предлагают три политических подхода к расширению обмена данными: улучшение понимания политиками ресурса; снизить затраты потребителей на переключение; и требуют обмена данными через интерфейсы прикладного программирования, информационные центры или открытые стандарты.

Провести ретроспективу данных

Правоохранительные органы периодически проводят ретроспективные обзоры для оценки эффективности политики слияний, последний из которых был опубликован в 2017 году. Аналогичный анализ должен проводиться для слияний, в которых данные являются стратегическим активом, что происходит все чаще. Эта идея была впервые предложена Алленом Стаке и Морисом Грюнесом, которые ясно дали понять, что «агентства, прогнозируя вероятные конкурентные эффекты предлагаемого слияния, редко возвращаются к слиянию через несколько лет, чтобы проверить, насколько они предсказали точный прогноз.”

Ретроспектива данных позволит правоохранительным органам оценить свои предположения и выявить новые эффекты конкуренции. Более амбициозной целью было бы создание структурной презумпции для слияний с интенсивным использованием данных. Можно представить себе презумпцию, вызванную преимуществами данных, полученными в результате слияния, которые заставят фирмы объяснить, почему информационный актив не является проблемой для конкуренции. Это было бы особенно ценно в отраслях с интенсивным использованием данных, где определение рынка оказалось затруднительным.

Наконец, правоохранительные органы должны проявлять инициативу в изучении того, как новые технологии взаимодействуют с отраслями, «за пределами секторов, наиболее тесно связанных с цифровой экономикой», как отметили экономисты Доминик Геллек и Кэролайн Паунов. Должна существовать группа исследователей, которая комплексно думает о том, как меняются рыночные структуры и бизнес-модели. Эти выводы должны повлиять на то, как федеральное правительство обеспечивает соблюдение конкурентной политики. Правоохранительные органы по всему миру сейчас пытаются решить, являются ли данные конкурентным преимуществом и каким образом.Европейская комиссия создала академический консультативный совет для исследования этого вопроса, как и Управление по конкуренции и рынкам Соединенного Королевства, а Федеральная торговая комиссия США провела слушания по этой теме.

Установление требований к обмену данными

В октябре 2017 года CFPB опубликовал набор принципов, «призванных способствовать развитию инновационных финансовых продуктов и услуг, усилить конкуренцию на финансовых рынках и дать потребителям возможность лучше контролировать свою финансовую жизнь.«Руководящие принципы, хотя и не имеют обязательной силы, но четко предполагают, что банки должны предоставлять финансовую информацию финансовым приложениям по запросу клиентов банка. Раньше крупные финансовые учреждения сопротивлялись таким усилиям, опасаясь, что, опираясь на эти данные, стартапам будет легче войти в бизнес-направления банков. Как сообщает The New York Times : «Обе стороны видят, что большие деньги можно заработать на кучу очень личной информации, создаваемой финансовыми транзакциями.”

Подобные интервенции могут применяться помимо финансирования. Там, где это уместно, агентства должны рассмотреть проект положений о совместном использовании данных для конкретных секторов, чтобы обязать фирмы открывать интерфейсы прикладного программирования и обеспечивать доступ к полезным потокам данных.

Другой подход заключается в содействии стандартам открытых данных в секторах, где данные имеют большое значение для конкуренции. Несогласованные стандарты данных могут помешать стартапам, давая при этом существующим фирмам преимущество, затрудняя доступ к информации.Последовательные и открытые стандарты данных уменьшают трение при обмене данными и снижают входные барьеры. Некоторые отрасли уже сделали этот шаг. Например, государственно-частные партнерства были установлены в секторах здравоохранения и энергетики, чтобы облегчить потребителям доступ к информации и обмен ею с другими приложениями через согласованные структуры данных.

Третий подход к усилению конкуренции, особенно в новых быстрорастущих областях, таких как искусственный интеллект, заключается в создании правительством центров обмена данными.Например, данные о погоде собираются через различные агентства с общественной инфраструктурой и теперь поддерживают растущий рынок частных приложений и услуг. Администрация Обамы призвала «выпустить значительное количество правительственных наборов данных» для обучения ИИ в рамках инициативы «Открытые данные для ИИ». Похожая концепция может быть применена к инфраструктуре картографирования в реальном времени для автономных транспортных средств. Это не только повысит безопасность, но и создаст базовую платформу для обучения новых участников.

Последний подход, который приобретает все большее значение, — это переносимость данных. Опираясь на огромное количество данных, собранных об отдельных потребителях, приложения могут персонализировать взаимодействие с людьми. Такой уровень персонализации увеличивает затраты на переключение для потребителей и создает более высокие входные барьеры для стартапов. Предпосылка переносимости данных состоит в том, чтобы позволить пользователям переносить данные с собой из приложения в приложение. Это не просто расширение прав и возможностей потребителей, но и снижение барьеров для входа на рынки с интенсивным использованием данных, позволяя стартапам более умело конкурировать с доминирующими игроками.Уже сейчас некоторые из крупнейших платформ позволяют пользователям переносить свои данные. Это также требуется в соответствии с новым европейским законом о защите данных.

Новое предложение Джошуа Ганса выходит за рамки пользовательских данных и включает взаимодействие пользовательского контента. Позволяя пользователям общаться между платформами, не обязательно находясь на платформе, это устраняет необходимость «скоординированного действия пользователей для воссоздания сетевых эффектов на новой платформе». Как отмечает Ганс, традиционные операторы могут по-прежнему выйти на первое место, поскольку они могут предложить более качественные услуги, но истинная совместимость данных, разрешений и контента устранит мощные входные барьеры.

Налоговая монополия ренты

Вышеупомянутая политика направлена ​​на снижение барьеров для входа. Однако, даже если бы все эти политики были реализованы успешно, есть крупные фирмы, которые в настоящее время получают большую арендную плату, которая, вероятно, останется нетронутой. Например, фирмы со значительной экономией на масштабе могут иметь возможность защищаться от прихода новых фирм в течение продолжительных периодов времени.

В дополнение к политике, связанной с выходом на рынок, авторы предлагают ввести более высокий предельный налог на прибыль фирм, которые получали высокую ренту в течение длительного периода.Такой налог будет иметь три эффекта. Хотя это не приведет к разрушению фирмы, это уменьшит поток экономической ренты, сделав эти доходы доступными для общественных целей без ущерба для эффективности. Это также будет препятствовать дальнейшим усилиям по усилению рыночной власти посредством таких действий, как слияния и поглощения. Более того, это уменьшило бы способность этих фирм использовать свою огромную прибыль для влияния на политические и нормативные результаты.

Истоки этой идеи восходят к судье Верховного суда Луи Брандейсу, который в 1930-х годах призвал к «ежегодному акцизному налогу, быстро повышающемуся по ставке по мере роста общей капитализации Корпорации» в качестве механизма сдерживания. рост фирм.Точно так же судья Ричард Познер ввел «налог на сверхприбыль» как один из нескольких подходов к сдерживанию естественных монополий. Такой налог, писал он, «потребует от регулируемой фирмы делить свою монопольную прибыль с населением».

Значения Q

фирм, наряду с другими данными, могут быть использованы для определения тех, которые получают измеримую стабильную ренту, и установить более высокую ставку корпоративного налога для этих фирм. Например, когда значение Q фирмы постоянно превышает 2, рынки сигнализируют о том, что более половины доходов фирмы приходится на ренту.Обложение такой ренты налогом не повлияет на эффективность конкуренции, а полученные доходы можно было бы использовать для поддержки проектов в государственном секторе, что, в свою очередь, уменьшило бы неравенство доходов.

Заключение

В этом отчете представлены аргументы в пользу усиления конкурентной политики. На основе рассмотренных эмпирических данных есть веские основания сделать вывод, что рыночная конкуренция не приносит ожидаемых результатов в экономике США. Конкурентный ответ на высокую прибыль — приход на рынок новых фирм, которые хотят получать долю от этой более высокой прибыли — не материализовался.В результате владельцы фирм зарабатывают больше, потребители платят больше, работники зарабатывают меньше, а у действующих фирм меньше стимулов для самостоятельной разработки инноваций.

В этом отчете также определяется набор мер политики, которые можно использовать для решения этих проблем. Они включают шаги по снижению барьеров для входа, такие как ограничения на приобретение компаниями, защищенными барьерами; ограничения возможностей таких фирм выходить на смежные рынки; требования к стандартизации и обмену важными данными; и требование разрешить пользователям общаться через цифровые платформы.Он также предлагает монопольный налог, который мог бы дополнить другие предлагаемые меры в поддержку конкуренции.

Однако есть много нерешенных вопросов. Например, в этом отчете не затрагивается конкуренция в сфере финансов — сектора, доля которого в экономике за последние десятилетия значительно выросла, в то время как концентрация рынка, по крайней мере, в банковском секторе, увеличилась. В этом отчете не были полностью исследованы проблемы, связанные с защитой интеллектуальной собственности или развитием новых технологий, таких как искусственный интеллект.Эти и другие вопросы станут предметом будущей работы.

Об авторах

Марк Ярсулич — старший вице-президент по экономической политике Центра американского прогресса.

Итан Гурвиц — студент Гарвардской школы права и бывший политический аналитик Центра экономической политики.

Эндрю Шварц — старший аналитик отдела экономической политики Центра.

Благодарности

Авторы выражают благодарность профессору Райану Петерсу за предоставление данных о значениях Q.Они также благодарят Чарльза Дуана и профессоров Марка Глика, Джона Квоку и Кристиана Веллера за их полезные комментарии к более ранним версиям этого отчета. Авторы несут исключительную ответственность за содержание этого отчета.

* Исправление, 7 января 2020 г .: Рисунок 3 этого отчета был обновлен, чтобы правильно указывать, что средние значения Q больше 10 были выбросами.

Примечания

Почему важна конкуренция | The Economist

7 августа 2018 года

Часть инициативы «Открытое будущее» Economist рассматривает, что пошло не так с современным капитализмом и что можно сделать, чтобы исправить это.Одна из основных тем, которые мы рассмотрим, — это конкуренция. Есть опасения, что в последние годы капитализм в богатых странах стал менее активным. В рамках нашей недельной дискуссии о том, сфальсифицирован ли капитализм в пользу элит, мы поговорили с Барри Линном, главой Института открытых рынков, чтобы обсудить основы конкуренции и почему это важно. Разговор между мистером Линном и The Economist был расшифрован и слегка отредактирован для ясности.

The Economist: Почему важна конкуренция? Почему мы должны об этом заботиться?

Барри Линн: Есть два способа думать о конкуренции: хорошая конкуренция и плохая конкуренция.В условиях хорошей конкуренции мы заставляем компании и влиятельных людей соревноваться ради всех остальных. Представьте, что есть десять автомобильных компаний, которые соревнуются в выпуске лучших автомобилей. Это хорошо. Конкуренция способствует повышению безопасности, инновациям и технологиям, а также снижению цен. Рабочие тоже выигрывают. В десяти компаниях, даже если у вас нет хорошего трудового законодательства, есть желание работать вместе. Фирмы должны хорошо относиться к своим работникам, чтобы они хорошо работали. Вы хотите счастливых работников; вам нужны лучшие работники.

Но есть еще и плохая конкуренция, когда влиятельные люди заставляют других соревноваться ради них самих. Представьте себе, что десять автомобильных компаний были поглощены одной большой компанией. Если у вас один монополист, то на уровне клиента есть только одно место для покупки ваших автомобилей. Компания может тушить мусор и при этом зарабатывать деньги. И еще не нужно хорошо относиться к рабочим. После консолидации компаниям не нужно так хорошо обслуживать клиентов, поэтому им не нужно нанимать так много людей или платить им очень много.

Экономист: Можно ли измерить степень конкуренции в экономике? Как это изменилось с течением времени?

Барри Линн: Да, это возможно. Есть много мер, потому что это сложная тема. Один из них — это уровень корпоративной прибыли, который находится на рекордном уровне. Упала и скорость стартапов. В некоторых исследованиях, которые я провел за период с 1979 по 2009 год, основное внимание было уделено темпам создания новых фирм, в которых был хотя бы один сотрудник.Мы обнаружили, что за этот период скорость создания новых компаний снизилась на 50%. И с тех пор он продолжает снижаться. Это говорит о том, что проникнуть на рынки труднее, чем когда-либо прежде.

И у нас цены на все виды товаров намного выше, чем они были бы в противном случае. Что особенно важно, здравоохранение, которое в Америке невероятно дорогое. Это связано с объединением больниц. Люди очень расстраиваются из-за страховых компаний. Да, они могут быть плохими игроками, но в основном рост цен связан с консолидацией больничного сектора.

The Economist: В проделанной нами работе также рассматривается сумма общего дохода отрасли, приходящаяся на долю четырех крупнейших фирм в этой отрасли. Из примерно 900 секторов Америки две трети стали более концентрированными в период с 1997 по 2012 год.

Барри Линн: Верно. Я думаю, чтобы продемонстрировать снижение конкуренции, вы также можете просто показать людям их зарплату.

The Economist: Что вы имеете в виду?

Барри Линн: Ну, все говорят, что роботы или свободная торговля снижают заработную плату.Но, возможно, на самом деле конкуренция снижается. До недавнего времени экономисты обычно игнорировали последствия консолидации. Теперь, наконец, мы получаем несколько статей об этом, в которых рассказывается, что происходит, когда большая монополистическая компания покупает рабочую силу. Заработная плата снижается. Это очень важно.

The Economist: Да, в статье, недавно опубликованной Национальным бюро экономических исследований, рассматривается Amazon Mechanical Turk, онлайн-платформа для краудворкинга. На этой платформе мало покупателей рабочей силы, но множество продавцов.Это может позволить покупателям рабочей силы снизить заработную плату тех, кто выполняет задания, до уровня ниже того, что им могло бы выплачиваться при более конкурентной договоренности.

Барри Линн: Справа.

The Economist: Итак, если конкуренция в современном капитализме стала менее сильной, почему это так?

Барри Линн: На самом деле, это связано с заменой либерализма либертарианством в качестве руководящей идеологии государства в конце 1970-х — начале 1980-х годов.Люди изменили философию, с которой они смотрели на антимонопольные законы. Это была революция Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана. В Америке в начале 1980-х годов произошли радикальные изменения в политике конкуренции. Идея заключалась в том, чтобы уменьшить вмешательство государства в экономику в более общем плане — дать людям свободу. Это означало, что крупным компаниям постепенно становилось легче приобретать более мелких конкурентов и становиться монополистом.

The Economist: Почему снижение конкуренции не является более актуальным политическим вопросом на пути роста доходов или неравенства в благосостоянии?

Барри Линн: Отчасти потому, что экономисты только недавно начали серьезно относиться к этой идее.Политики тоже не торопились. Два года назад Элизабет Уоррен выступила с речью о проблеме снижения конкуренции в Америке. Однако этот процесс пробуждения был несколько остановлен возвышением Дональда Трампа. Но я думаю, что люди постепенно осознают, насколько важен этот материал.

Факты о концентрации, стартапах и связанных с ними политиках

Прочитать полное введение

Неизменный рассказ об экономике США, наряду с суровым индивидуализмом и возможностью подняться из грязи к богатству, заключается в том, что это динамичный рынок, на котором могут процветать новые идеи, а новые предприятия могут изменить экономический ландшафт.

Конкуренция — основа рыночной экономики. Это вынуждает предприятия вводить новшества, чтобы опережать другие фирмы, сохранять цены на максимально низком уровне для привлечения клиентов и выплачивать достаточную заработную плату, чтобы не терять работников в пользу других фирм. Когда предприятия соперничают за клиентов, цены падают, а объем производства увеличивается. Когда предприятия нанимают рабочих отдельно друг от друга, зарплаты повышаются, а уровень жизни рабочих повышается. А по мере того как непродуктивные фирмы заменяются инновационными, экономика становится более эффективной.

Таким образом, конкуренция позволяет рыночной экономике эффективно распределять ресурсы. Без этого могут возникать искажения, которые снижают общее благосостояние, поскольку концентрированные интересы получают выгоду за счет более широкой общественности. Укоренившиеся действующие фирмы с рыночной властью нанимают меньше рабочих, производят меньше продукции и получают более высокую прибыль, чем это было бы в противном случае на конкурентном рынке. Пытаясь сохранить и сохранить свою рыночную власть, фирмы могут тратить значительные ресурсы, которые не приносят никакой ценности для экономики в целом, а просто позволяют фирме поддерживать высокую прибыль. ¹

За последние несколько десятилетий появились тревожные признаки того, что динамизм и конкуренция в экономике США снизились. В этом документе описывается состояние конкуренции в экономике, соответствующие модели предпринимательства и политика, способствующая или сдерживающая конкуренцию. Динамизм бизнеса и конкуренция неразрывно связаны, хотя взаимосвязи сложны. Доминирующие фирмы могут вытеснять новых участников и сокращать предпринимательство; в то же время отсутствие стартапов может уменьшить количество участников, необходимых для создания конкуренции.Таким образом, мы исследуем как растущую концентрацию рынка, так и снижение скорости выхода фирм на рынок.

По ряду показателей рынки сейчас более концентрированы и, возможно, менее конкурентоспособны, чем они были несколько десятилетий назад. С 1997 по 2012 год средние доходы четырех ведущих фирм в данной отрасли выросли с 24 до 33 процентов от общих доходов отрасли. Как показано на диаграмме A, рост был широким. ² Прибыль также увеличилась как доля экономики и стала более неравномерной.На диаграмме B показано, что доходность инвестиций для 90-го процентиля нефинансовых публично торгуемых компаний выросла на 160 процентов с 1997 по 2014 год; 25-й процентиль вырос всего на 2 процента за тот же период.

Если инновации приводят к увеличению прибыли, можно ожидать, что конкуренция в конечном итоге снизит маржу прибыли. Набор фирм, которые из года в год постоянно получают очень высокую прибыль, может означать, что конкуренция не функционирует так, как ожидалось.В самом деле, неравная доходность инвестиций фирм сохраняется (Richardson et al. 2005; Waring 1996). ³

Вообще говоря, снижение рыночной конкуренции может быть связано с государственной политикой двояко. Во-первых, политика — в основном антимонопольное регулирование — несет ответственность за устранение экономических тенденций, угрожающих конкуренции, таких как растущая концентрация на рынках товаров и труда.

Вторая связь между конкуренцией и политикой идет в другом направлении: действия местных властей, правительств штата и федерального правительства могут препятствовать конкуренции.Политика, варьирующаяся от государственных субсидий существующим фирмам до чрезмерных лицензионных ограничений и местных ограничений на землепользование, может ограничивать выход на рынок новых фирм, позволяя существующим фирмам сохранять свои устойчивые позиции.

В этом свете ряд экономических тенденций в США сбивает с толку. Измеряемый рост производительности замедлился, инвестиции фирм (относительно их прибыли) ниже, чем в прошлом, мобильность рабочих мест между компаниями снизилась, а доля рабочей силы в доходах упала. ⁴ Все эти тенденции имеют несколько причин, но все они согласуются с сокращением выхода на рынок новых фирм — что может быть как причиной, так и следствием снижения конкуренции.

Если не произошло одновременного подъема инновационного потенциала крупных фирм, эта меньшая роль новых фирм сдерживает производительность. Сокращение выхода означает, что на рынок поступает меньше инноваций извне существующих фирм. Это означает, что меньшее количество работников перераспределяется в более производительные фирмы (Decker et al.2014). Это означает, что работники получают меньше предложений со стороны, что, вероятно, снижает их позиции на переговорах и сдерживает рост заработной платы, как описано в недавнем документе с обоснованием проекта Гамильтона (Shambaugh, Nunn, and Liu, 2018).

За последние тридцать лет новые фирмы играли уменьшающуюся роль в экономике, и теперь на них приходится гораздо меньшая доля занятости. Это сокращение является результатом как снижения уровня стартапов, так и уровня занятости оставшихся стартапов. На рисунке C показана доля занятых в фирмах в 1987 и 2015 годах по возрасту фирмы.В целом компании в возрасте до 10 лет составляли всего 19 процентов занятости в 2015 году по сравнению с 33 процентами занятости в 1987 году.

Экономика и политика динамизма лежат в основе миссии Hamilton Project. Поддержка экономического роста и поощрение конкуренции, которая помогает ему стимулировать, — две главные цели государственной политики. Этот документ направлен на то, чтобы обосновать обсуждение политики, влияющей на конкуренцию, на четкую оценку текущей экономической ситуации.Таким образом, в главе 1 документируются изменения в характере конкуренции в экономике США, в главе 2 исследуется обеспечение соблюдения антимонопольного законодательства, в главе 3 рассматривается снижение темпов открытия новых предприятий и их влияние, а в главе 4 анализируется государственная политика, которая может сдерживать динамизм.

Глава 1: Рост концентрации рынка

Введение

Некоторые из самых фундаментальных вопросов экономики касаются существования фирм (Coase 1937; Grossman and Hart 1986; Holmström and Roberts 1998).Во-первых, почему экономическая деятельность обычно организована внутри фирм? Во-вторых, что определяет размер фирм? На первый вопрос дан ответ с точки зрения транзакционных издержек: часто более эффективно вести некоторую экономическую деятельность внутри организации, устраняя необходимость в рыночных транзакциях на каждом этапе производственного процесса. Второй вопрос обсуждается с точки зрения отдачи от масштаба: фирма реализует экономию затрат по мере расширения своей деятельности, но только до определенного момента, после которого возрастают средние затраты, и дальнейшее расширение для фирмы становится непомерно дорогостоящим.На конкурентном рынке выживут только фирмы с самыми низкими средними затратами.

Что такое рыночная власть и как ее приобретают фирмы?

Динамика фирмы влияет на существование и степень рыночной конкуренции. Когда очень крупные предприятия обходятся дешевле в эксплуатации, чем малые фирмы, последние будут вытеснены, а оставшиеся фирмы столкнутся с меньшим давлением со стороны конкуренции. Таким образом, даже естественные экономические и технологические силы могут предоставить фирмам рыночную власть и тем самым подорвать конкуренцию.Естественные монополии (где отдача от масштаба приводит к тому, что на рынке присутствует только одна доминирующая фирма), такие как электроэнергетическая компания или железнодорожный оператор, являются крайними примерами.

Кроме того, фирмы могут объединяться для получения рыночной власти либо путем формального слияния, либо путем координации своей деятельности. Во многих из этих случаев покупатели и рабочие оказываются в невыгодном положении, вынуждены соглашаться на условия, предлагаемые фирмами, или полностью уходить с рынка. Не исключено, что монополии могут делиться своей прибылью с рабочими или инвестировать их в социально полезные исследования и инвестиции.Но озабоченность с точки зрения экономической политики заключается в том, что рыночные силы не заставляют фирмы делать это, и политики должны надеяться, что фирмы с монопольной прибылью будут использовать их с пользой.

Обсуждение конкуренции обычно сосредоточено на размере и рыночной доле фирм. Это действительно первичное проявление рыночной власти: действующая фирма, чьи продажи составляют значительную часть рынка, обычно занимает сильное положение, а маржа цена / затраты обычно выше в более концентрированных отраслях (Bresnahan, 1989).Хотя, безусловно, даже две доминирующие фирмы могут активно конкурировать, антиконкурентные результаты имеют тенденцию становиться все более распространенными по мере увеличения концентрации (Bain 1951; Levenstein and Suslow 2006).

Однако наиболее важная экономическая переменная, представляющая интерес, — это оспариваемость; то есть могут ли другие фирмы легко конкурировать с действующим игроком (Coursey et al. 1984)? Это более трудная для наблюдения характеристика рынка.

Одна из проблем измерения рыночной власти — определение соответствующего рынка.Является ли производитель автомобилей монополистом, если только он производит кабриолет? Что, если это единственный производитель гибридных кабриолетов? При достаточно узком определении может показаться, что на многих рынках доминируют монополии, но эти фирмы, вероятно, конкурируют за клиентов с фирмами из других аналогичных категорий товаров. Чтобы приспособиться к этой ситуации, модели монополистической конкуренции предполагают, что фирмы обладают некоторой узкой властью над частью рынка, но другие фирмы могут вторгаться на их территорию, производя аналогичные продукты.Уоррен Баффет хорошо сказал, что он не инвестирует, если у фирмы нет некоторой способности защитить свою рыночную власть от конкуренции, что обеспечивает большие перспективы для высокой прибыльности.

Еще больше усложняет ситуацию то, что даже фирмы, не имеющие большой доли на каком-либо рынке, могут извлечь выгоду из различного рода препятствий и барьеров для входа, которые наделяют их рыночной властью. Любой фактор, мешающий потребителям или деловым партнерам сменить фирму или работникам, переключиться на другого работодателя, может ослабить конкуренцию.Для потребителей одним из примеров является отсутствие функциональной совместимости: когда потребитель хочет добавить новое электронное устройство к своей существующей системе, для него может быть сложно или невозможно эффективно интегрировать устройство от конкурирующего производителя. Примером для работников является договор без конкуренции, который прямо запрещает смену работы в рамках определенной отрасли на определенный период времени (Marx 2018).

Эти отклонения от идеала рыночной конкуренции имеют экономическое значение.Наиболее заметная социальная цена рыночной власти проявляется в более высоких ценах, которые платят потребители, и сопутствующем сокращении производства, но мы также должны учитывать другие социальные издержки (Posner 1975). Когда у рабочих мало вариантов альтернативной занятости, их работодатели пользуются так называемой монопсонической властью, которая позволяет им платить рабочим меньше, чем те, которые получили бы на конкурентном рынке (Manning 2003).

Более того, концентрация и рыночная власть могут иметь важное влияние на инновации.С одной стороны, рынок с большими барьерами для входа и низкой конкуренцией вряд ли будет тем рынком, на котором стартапы внедряют инновационные идеи и методы ведения бизнеса; с другой стороны, рыночная власть может усилить стимул к инновациям, как в случае временных патентных выдач. В любом случае, когда инновации развиваются быстрыми темпами, текущие доли рынка могут не служить хорошим ориентиром для будущих условий конкуренции и результатов для потребителей (Katz and Shelanski 2007).

Насколько убедительны доказательства того, что фирмы обладают большей рыночной властью и что это имеет значимое влияние?

Свидетельства, демонстрирующие рост рыночной власти в США.С. экономики можно резюмировать следующим образом:

Рыночные доли ведущих компаний в экономике растут. Исследователи обнаруживают аналогичную закономерность при использовании более полной меры концентрации, используемой антимонопольными органами (см. Факт 1).
Власть на рынке может возникнуть из-за того, что фирмы создают новые продукты, или потому, что отдача от масштаба или сетевые эффекты склоняют отрасль к тому, чтобы иметь одного доминирующего производителя. Новые технологии и бизнес-инновации помогли создать рынки с несколькими доминирующими фирмами (см. Факт 2).
Рыночная власть может возникнуть за счет слияний и поглощений фирм. По некоторым параметрам активность по слияниям и поглощениям в настоящее время находится на высоком уровне (см. Факт 3).
Недавно исследователи отметили, что рыночные доли фирм не отражают важного дополнительного соображения: степени перекрытия собственности фирм (Азар, Шмальц и Теку, готовится к печати). После корректировки на общую собственность концентрация рынка в последние десятилетия возросла еще быстрее (см. Факт 4).
Доходы фирм, похоже, растут по сравнению с их переменными затратами (De Loecker and Eeckhout, 2017). Это увеличение наценок — с 18 процентов в 1980 году до 67 процентов в 2014 году — согласуется с увеличением рыночной власти фирм.

Этот уровень рыночной власти, независимо от его происхождения, может иметь важные последствия для сегодняшней экономики:

Снижение инвестиций с 2000 года — серьезная макроэкономическая загадка. В значительной степени снижение связано с увеличением концентрации и снижением рыночной конкуренции (см. Факт 5).В то же время в отраслях с наибольшим ростом концентрации прибыль и доходность фондового рынка были особенно высокими (Grullon, Larkin, and Michaely, 2018).
На рынках труда концентрация, по-видимому, снижает заработную плату (см. Факт 7). В более общем плане работодатели получают рыночную власть из-за ряда трений на рынке труда — от затрат на смену работы до несовершенной информации, — которые позволяют им платить более низкую заработную плату (см. Факт 6).

Однако не все признают, что рыночная власть растет или что это представляет собой серьезную проблему.Критики подхода, основанного на доле рынка, утверждают, что оценка рыночной концентрации на самом деле трудно или невозможно с большинством текущих данных, либо потому, что доли рынка не помогают думать о базовой рыночной власти конкретных фирм (Kaplow 2010), либо потому что соответствующие рынки обычно очень меньше, чем можно исследовать с помощью агрегированных данных, доступных исследователям (Shapiro 2017; Werden and Froeb готовится к печати). В последнем случае концентрация на соответствующих рынках может быть постоянной или снижаться, даже если концентрация увеличивается на более агрегированном уровне.Действительно, исследователи и органы антимонопольного регулирования не уделяют должного внимания простым расчетам концентрации (Crane 2011; Shelanski 2013), хотя прямые измерения концентрации остаются важными для разработки антимонопольной политики. Мы подробно рассмотрим влияние рынка и возможные последствия в фактах с 1 по 7.

Факт 1: Концентрация фирм растет, особенно в розничной торговле и финансах.

Экономисты и лица, определяющие антимонопольную политику, уже давно используют простую формулу для оценки концентрации на рынке: индекс Херфиндаля-Хиршмана (HHI).После определения границ рынка и расчета доли каждой фирмы (например, общего объема продаж), HHI рассчитывается путем суммирования квадратов рыночных долей всех фирм, а затем умножения суммы на 10 000.

На рисунке 1 показаны расчеты экономистов Дэвида Атора, Дэвида Дорна, Лоуренса Каца, Кристины Паттерсон и Джона Ван Ринена, которые измеряют HHI для каждой узко определенной отрасли, а затем используют средние значения для гораздо более крупных секторов, таких как производство и услуги (Autor et al. al.2017). В ряде секторов, особенно в розничной торговле, финансах и коммунальном хозяйстве, наблюдается значительный рост концентрации. Производство демонстрирует меньший рост, но отрасли обрабатывающей промышленности имеют тенденцию к высокой концентрации. Даже в секторе услуг, который имеет низкий средний уровень концентрации, за последние три десятилетия наблюдался значительный рост (47 процентов). Другое исследование рассказывает аналогичную историю, обнаруживая, что более 75 процентов отраслей промышленности США зарегистрировали рост уровня концентрации за последние два десятилетия (Grullon, Larkin, and Michaely, 2018).

Однако возможно, что общенациональные меры не проводят наиболее важных границ для анализа конкуренции; существующие данные позволяют сделать только несовершенные оценки концентрации. Некоторые исследователи и политики утверждают, что даже самые узкие доступные отраслевые данные слишком агрегированы, чтобы их можно было использовать для изучения концентрации (Werden and Froeb готовится к печати). Если соответствующий рынок на самом деле намного меньше или более ограничен регионально, чем наблюдаемая отрасль, концентрация может быть выше или ниже, чем предполагают данные.Тем не менее, HHI на отраслевом уровне, как и показатели концентрации доходов 4 или 50 крупнейших компаний отрасли, демонстрируют, что в национальном экономическом ландшафте все больше доминирует группа более крупных фирм. Другие данные — например, растущие доли прибыли или подробный рыночный HHI — для оценки того, подразумевает ли эта концентрация проблематичное рыночное влияние, могут предоставить дополнительные доказательства.

Несколько факторов могут стимулировать рост концентрации: масштабные и сетевые эффекты могут склонить отрасли к более крупным фирмам, слияния могут привести к появлению меньшего числа более крупных фирм, или снижение количества новых компаний может оставить меньше претендентов на роль традиционных игроков.Следующие три факта объясняют, почему концентрация может возрастать.

Факт 2: Высокая концентрация на рынках с большой отдачей от масштаба и сетевых эффектов.

Концентрация рынка увеличилась в целом по экономике. Трудно проследить основные экономические и политические факторы, которые привели к этому увеличению, но поучительно изучить отдельные рынки, на которых доминируют несколько фирм.

На некоторых рынках, показанных на рисунке 2, концентрация, по-видимому, связана с отдачей от масштаба и сетевыми эффектами.Например, в «поисковых системах», «операторах беспроводной связи» и «службах доставки» наблюдается явная экономия затрат за счет крупномасштабного использования. Высокие фиксированные затраты — инфраструктура и технологический опыт, необходимые для поддержания качественного обслуживания, — могут быть распределены между многими клиентами. Следовательно, соответствующие две ведущие фирмы на каждом рынке контролируют 87 процентов рынка поисковых систем, 69 процентов рынка операторов беспроводной связи и 76 процентов рынка услуг доставки.

На других рынках клиенты получают прямую выгоду от участия других клиентов: платформа социальных сетей эффективна только в том случае, если она объединяет пользователей.Это соединение порождает мощные сетевые эффекты, и на две ведущие фирмы на этом рынке приходится две трети всех посещений пользователей.

Однако связь между сетевым эффектом и концентрацией рынка не является неизменной: она зависит от выбора, сделанного предприятиями и политиками. Например, Закон о телекоммуникациях 1996 г. требовал от традиционных операторов связи соединять свои услуги с конкурентами на недискриминационных условиях, тем самым подавляя сетевые эффекты, которые в противном случае могли бы предотвратить конкуренцию (Noam 2002).

Важно отметить, что оценки концентрации могут быть чувствительны к определению рынков. В некоторых случаях определение более узкого местного рынка (например, абонентское телевидение на юго-западе Огайо) приведет к другой оценке того, какие фирмы доминируют и в какой степени.

Факт 3: Слияния и поглощения стали более обычным явлением.

Не вся рыночная концентрация обусловлена ​​нормальным расширением предприятий, поскольку они получают выгоду от увеличения масштаба.Фирмы часто объединяются и приобретают друг друга, совмещая свою деятельность и объединяя свои доли рынка. Показательный пример — сектор авиаперевозок: четыре ведущие компании обслуживали 43 процента рынка в 1985 году, но в 2017 году эта доля выросла до 72 процентов после десятилетий консолидации отрасли (Bureau of Transportation Statistics 2018b; расчеты авторов). ⁵

На рис. 3а показано количество слияний и поглощений (M&A) в США в виде доли публичных компаний.С 1985 по 2014 год эта доля увеличивалась с 0,06 процента до 0,24 процента в год: относительно небольшое количество фирм сливаются в любой конкретный год, но эта доля значительно увеличилась. Однако это увеличение не сопровождалось аналогичным увеличением стоимости слияний и поглощений как доли рыночной капитализации, показанной на диаграмме 3b. Одна из возможностей состоит в том, что деятельность по слияниям и поглощениям в предыдущие годы могла частично устранить возможности для крупных слияний в последующие годы.

Фирмы объединяются по разным причинам: для повышения эффективности бизнеса, для выхода на новые рынки и доступа к новым технологиям, а также для приобретения или сохранения монопольного положения в отрасли, среди прочего.Изучая деятельность по слияниям и поглощениям в обрабатывающей промышленности, одно исследование показало, что слияния привели к увеличению надбавок (т. Е. Цены по отношению к предельным издержкам производства), но не повысили производственную эффективность производственных предприятий (Blonigen and Pierce, 2016).

Многие слияния и поглощения связаны с важностью технологий в производственных процессах. Опрос около 1000 руководителей компаний, проведенный в 2018 году, показал, что приобретение технологий является ключевым фактором сделок M&A, причем 20% респондентов считают, что это наиболее важный фактор.Руководители также уделяют большое внимание «расширению клиентской базы на существующих рынках» (19 процентов) и «расширению / диверсификации продуктов или услуг» (16 процентов; Deloitte, 2018).

Факт 4: Совместное владение может повысить эффективную концентрацию рынка.

Базовое измерение концентрации рынка — стандартный HHI — зависит только от определения рынка и рыночных долей всех конкурентов. Однако в недавнем исследовании была изучена другая переменная, которая может быть важной для характеристики концентрации: степень перекрытия собственности конкурентов (Schmalz готовится к печати).Если две фирмы на рынке принадлежат одним и тем же людям, у этих фирм, вероятно, меньше мотивации для энергичной конкуренции, чем у двух фирм, принадлежащих разным людям.

На рисунке 4 представлены оценки экономистов Мигеля Антон, Флориана Эдерера, Мирейи Хине и Мартина Шмальца как базового HHI (синие столбцы), так и приращения к HHI, которое связано с оценкой авторами общей собственности в этом секторе (фиолетовые столбцы). ) (Антон и др., 2018). Дополнительная концентрация, которая, по их расчетам, связана с долевым владением, добавила около 1000 к HHI в 1994 году и почти 1700 к HHI в 2013 году.Другими словами, совместное владение со временем увеличивало эффективную концентрацию.

Большая часть этой общей собственности может быть приписана двум взаимосвязанным силам: росту пассивного инвестирования и общему желанию инвестора диверсифицировать пакеты акций и тем самым минимизировать риск (Posner, Morton, and Weyl, готовится к печати). Действительно, BlackRock и Vanguard входили в десятку крупнейших акционеров более двух третей государственных компаний (Антон и др., 2018), а институциональные инвесторы увеличили свою долю в U.S. обыкновенных акций с 7 процентов в 1950 году до 70–80 процентов в 2010 году (McCahery, Sautner, and Starks, 2016). В банковском и авиационном секторах крупные активные инвестиционные фирмы, такие как Berkshire Hathaway, иногда владеют крупной (пятеркой) долей во многих фирмах в той же отрасли (Azar, Raina, and Schmalz, 2016; Azar, Schmalz, and Tecu, готовятся к печати).

Некоторые аналитики оспаривают, следует ли рассматривать индексные или другие пассивные фонды собственниками, учитывая, что инвесторы, которых они представляют, являются конечными держателями актива.Также вызывает споры вопрос о том, достаточно ли велики доли собственности организаций, чтобы они могли влиять на бизнес-решения (Kennedy et al., 2017). Необходимы дополнительные исследования, чтобы понять, как измерить общую собственность и влияние собственности на конкуренцию. Однако лица, определяющие антимонопольную политику, начинают рассматривать по крайней мере некоторые формы общей собственности. Например, в ответ на предполагаемое слияние Red Ventures Holdco и Bankrate Федеральная торговая комиссия (FTC) подала жалобу, в которой утверждалось, что два крупнейших акционера Red Ventures совместно владели сервисом, который напрямую конкурировал с дочерней компанией Bankrate.Сторонам было приказано выйти из дочерней компании (FTC 2018).

Факт 5. Уровень инвестиций упал более чем на треть с начала 1960-х годов.

Концентрация рынка была связана с неблагоприятными последствиями для потребителей во многих конкретных случаях; фирмы, обладающие монопольной властью, могут и действительно используют свое положение за счет более высоких цен (DOJ 2008; Kwoka, Greenfield, and Gu 2015). Действительно, наценки фирм — один из индикаторов ценовой способности фирм — вероятно, растут (De Loecker and Eeckhout, 2017).Таким образом, широкое увеличение концентрации, описанное в факте 1, вызвало вопросы о более широких экономических последствиях, которые может вызвать усиление монопольной власти.

Один из основных вопросов этих вопросов — снижение инвестиций в бизнес в США в долгосрочной перспективе. На рисунке 5 показано трехлетнее скользящее среднее чистых инвестиций, разделенных на чистый операционный профицит с 1963 по 2014 год. После сильного всплеска в 1990-х годах чистые инвестиции упали до менее чем половины уровня 1970-х годов.

Работа Гутьерреса и Филиппонона (2017a) предполагает, что рост концентрации действительно связан с ухудшением инвестиций: после корректировки ожидаемой прибыльности фирм и рассмотрения ряда альтернативных объяснений повышение концентрации становится ключевым фактором падения инвестиций после 2000 года. В соответствии с исследованием, описанным в факте 4, Гутьеррес и Филиппон также обнаружили, что отрасли с большей долей пассивных инвестиций характеризуются уменьшением инвестиций (хотя это может происходить по разным причинам).

Альтернативное объяснение снижения измеряемых инвестиций — плохо измеряемые нематериальные инвестиции — также играет роль (Alexander and Eberly, 2016). Как следует из названия, нематериальный капитал состоит из ценных бизнес-активов, таких как капитал бренда, бизнес-методы и технические открытия, а не из более измеренных активов, таких как заводы, оборудование и земля. Измеренное снижение инвестиций было больше в отраслях, для которых нематериальный капитал более важен; Гутьеррес и Филиппон (2017a) обнаружили, что увеличение нематериальных инвестиций может объяснить до трети нехватки измеренных инвестиций.

Факт 6: Многие фирмы обладают значительным влиянием на рынках труда.

Концентрация на товарных рынках может быть отражена его эквивалентом на рынке труда — монопсонией, которая существует, когда работодатели сталкиваются с ограниченной конкуренцией за работников. В крайнем случае монопсония — это фирма, которая нанимает всех рабочих на рынке: примером является горнодобывающая компания в отдаленном городе, у которой нет других предприятий. Но у многих фирм есть по крайней мере некоторая власть устанавливать заработную плату, которая проистекает из готовности их сотрудников соглашаться на более низкую заработную плату, чем они могли бы заработать где-либо еще.

Экономисты пытаются количественно оценить готовность работника соглашаться на более низкую заработную плату с точки зрения так называемой эластичности предложения труда. То есть, на какой процент снижения занятости могла бы рассчитывать фирма, если бы она предложила на 1 процент более низкую заработную плату? На абсолютно конкурентном рынке труда эта эластичность была бы бесконечной: любое снижение заработной платы ниже конкурентного уровня привело бы к уходу всех сотрудников в другие фирмы. На практике это маловероятно, даже когда на рынке много работодателей, в первую очередь из-за времени и затрат, необходимых работникам для поиска подходящих новых партнеров с другими работодателями.Эта трудность может быть связана как с характером поиска работы, так и с политическими расходами на прием на работу и увольнение (Diamond 1982; Mortensen and Pissarides 1994; Pissarides 2000).

На рис. 6 показаны оценки эластичности предложения рабочей силы на уровне фирм, полученные по Webber (2015), усредненные по фирмам внутри отраслей. Фирмы обычно сталкиваются с относительно неэластичным предложением рабочей силы (см. Также Staiger, Spetz, and Phibbs 2010). Другими словами, работодатели могут снизить заработную плату без потери всей (или даже значительной части) своей рабочей силы.Более того, типичная заработная плата выше для фирм в отраслях с более высокой эластичностью предложения рабочей силы — и меньшей монопсонической властью — как до, так и после корректировки с учетом характеристик работников и фирм (Webber 2015).

Однако вполне вероятно, что эластичность предложения рабочей силы выше в течение более длительных периодов, что позволяет работникам в конечном итоге найти предпочтительную работу. Более того, Уэббер (2015) находит доказательства того, что работодатели не в полной мере используют свою монопсоническую власть. Кроме того, улучшение условий труда или графика работы иногда компенсирует более низкую заработную плату, что объясняет, почему работники менее склонны к увольнению из-за низкой заработной платы.

Факт 7: На многих местных рынках труда наблюдается высокая концентрация работодателей.

Вместо того, чтобы оценивать власть монопсонии, рассматривая эластичность предложения рабочей силы, другие исследователи изучали степень концентрации на рынках труда.

На Рисунке 7 показаны оценки концентрации работодателей, полученные от Azar et al. (2018). Авторы изучили данные о вакансиях в Интернете, собранные Burning Glass Technologies, и определили рынки найма на местном уровне для конкретных профессий.Они обнаружили поразительные различия в концентрации работодателей по стране: например, в некоторых частях Северо-Восточной и Южной Калифорнии HHI — показатель концентрации бизнеса — ниже 1500, в то время как во многих сельских районах Великих равнин HHI выше 5000, что указывает на крайнюю концентрацию. Эта концентрация может иметь значение для заработной платы, которую рекламируют работодатели: Азар, Маринеску и Стейнбаум (2017) обнаружили, что увеличение с 25-го до 75-го процентиля в HHI связано с 17-процентным снижением объявленной заработной платы.

Вместо того, чтобы сосредоточиться на вакансиях, Бенмелех, Бергман и Ким (2018) изучают долю занятости в отраслях и по округам и обнаруживают, что концентрация со временем растет. Бенмелех, Бергман и Ким также обнаружили существенное влияние концентрации на заработную плату в обрабатывающей промышленности даже при учете местных экономических условий и при изучении заработной платы на разных предприятиях одной и той же фирмы. Они обнаруживают, что в последнее время этот эффект усиливается, и меньшая концентрация связана с более прямым переносом роста производительности на заработную плату.Интересно, что объединение в профсоюзы, по-видимому, смягчает негативное влияние концентрации на заработную плату.

Потенциальная связь между концентрацией работодателей и заработной платой все еще является предметом активных исследований. Как и в случае диагностики монопольной власти, понимание границ рынка является одновременно важным и трудным. Опубликованные вакансии могут не точно отражать истинный диапазон вариантов работы для работников; кроме того, многие рабочие могут перемещаться из одной отрасли в другую. Тем не менее наблюдаемые связи между местной концентрацией и заработной платой — в сочетании с тем фактом, что концентрация, по всей видимости, растет — предполагают, что взаимосвязь между концентрацией и заработной платой заслуживает дополнительных исследований и политического внимания.

Глава 2: Ответные меры политики на влияние фирмы на рынке

Введение

Концентрация рынка давно беспокоит политиков, и ведущим инструментом решения этой проблемы является антимонопольное регулирование. Антимонопольная политика берет свое начало в Антимонопольном законе Шермана 1890 года и Законе Клейтона 1914 года, но детали регуляторной политики со временем претерпели изменения. В современную эпоху Руководящие принципы слияний от 1982 г. (DOJ 1982) — и последующие поправки — предписывают соблюдение антимонопольного законодательства (Kwoka and White 1999).

Стандартный подход к антимонопольному обеспечению

С самого начала антимонопольная политика была сосредоточена на потенциальной возможности рыночной власти нанести вред потребителям или другим покупателям путем повышения цен. Закон рассматривает три основных способа, которыми это может произойти. Во-первых, отдельные лица могут попытаться установить рыночные цены. Во-вторых, фирма может использовать свое доминирующее положение для получения новой монополии или для поддержания своей монополии «неразумными» методами, как утверждается в деле United States v.Корпорация Microsoft (2001 г.). В-третьих, фирмы могут попытаться слиться, тем самым увеличив свою совокупную рыночную власть (Baker 2003).

Антимонопольная ориентация на благосостояние потребителей напрямую влияет на то, как регулирующие органы оценивают предлагаемые слияния. Регулирующие органы сначала пытаются определить соответствующий рынок, определяя набор продуктов и мест, которые входят в его сферу. Это имеет решающее значение для любого обзора предлагаемого слияния: чем более обширны границы, тем меньше вероятность того, что слияние ослабит конкуренцию (Katz and Shelanski 2007).

Затем регулирующие органы рассчитывают увеличение концентрации рынка, зафиксированное HHI, которое может возникнуть в результате слияния, а также уровень HHI после слияния. ⁶ Если HHI после слияния упадет ниже заданного порогового значения (1500 в Руководстве по слияниям), регулирующие органы сочтут рынок неконцентрированным и вряд ли бросят вызов. Действительно, FTC отмечает, что около 95 процентов предложений о слиянии не вызывают проблем с конкуренцией (FTC n.d.). Напротив, предложение, которое может вызвать рост HHI на 200 пунктов, а затем превысить 2500 пунктов, предположительно является антиконкурентным и часто будет оспариваться (DOJ and FTC 2010).Эти пороговые значения не являются частью жесткой, единообразно применяемой формулы, но они дают приблизительное представление о том, как Министерство юстиции и Федеральная торговая комиссия могут начать оценку предложений о слиянии.

Затем регулирующие органы попытаются проанализировать влияние предлагаемого слияния на конкуренцию; эти эффекты могут зависеть от идиосинкразических особенностей конкретного рынка, включая любую компенсирующую эффективность, которую могло бы произвести слияние, и потенциал для выхода на новый рынок. Если регулирующие органы сочтут необходимым действие, они рассмотрят несколько вариантов.Они могут одобрить слияние с условиями (например, продажа дочернего бизнеса), применить ограничения после слияния (например, брандмауэр, предотвращающий определенные виды обмена информацией внутри объединенной фирмы, или ограничение возможности объединенной фирмы взимать со своих клиентов разные цены. ) или просто полностью заблокировать слияние (DOJ 2011; Katz and Shelanski 2007).

Изменение взглядов на антимонопольное законодательство и недавние нормативные акты

Антимонопольное законодательство продолжает развиваться, и недавние исследования показывают четыре ключевых урока для антимонопольной политики, которые не полностью включены в существующую практику:

Становится все более очевидным, что рыночная власть работодателей является важной политической проблемой, и директивным органам, возможно, потребуется расширить антимонопольное законодательство, чтобы охватить его (Маринеску и Ховенкамп, 2018; Найду, Познер и Вейл, готовится к печати; Крюгер и Познер, 2018).
Теперь необходимо усовершенствовать традиционную антимонопольную систему, когда цены, взимаемые с потребителей, равны нулю, как в случае со многими онлайн-предприятиями (Newman 2015). Традиционный акцент антимонопольного законодательства на потребительских ценах может оказаться недостаточным при обращении к онлайн-платформам, которые характеризуются высокой отдачей от масштаба (Хан, 2017).
Органам антимонопольного регулирования все чаще приходится решать динамичные вопросы конкуренции и инноваций (Katz and Shelanski 2007; Shelanski 2013).Подход Федеральной торговой комиссии и Министерства юстиции к инновациям со временем претерпел изменения, в результате чего больше внимания уделяется инновациям (DOJ и FTC 2010). Например, FTC заблокировала слияние производителей сердечных устройств в 2009 году на основании аргумента, что это снизит инновационное давление (Farrell, Pappalardo, and Shelanski 2010). Могут потребоваться и другие изменения в политике, не связанные с слияниями, для поддержки инноваций перед лицом растущей концентрации.
Совместное владение фирмами может уменьшить стимулы для конкуренции (Азар, Шмальц и Теку готовится к печати).В крайнем случае у двух фирм с идентичными собственниками не будет стимула конкурировать друг с другом; частичное совместное владение уменьшило бы этот стимул. Регулирующим органам может потребоваться рассмотреть или ограничить либо общую собственность, либо поведение при голосовании больших семей фондов.

Помимо ограничения слияний, антимонопольные органы также отслеживают поведение фирм, чтобы убедиться, что они не злоупотребляют своей рыночной властью. И Министерство юстиции, и Федеральная торговая комиссия уполномочены пресекать антиконкурентную практику, реагируя на нарушения, которые могут злоупотреблять рыночной властью фирмы или усиливать ее.Министерство юстиции также контролирует сговор, установление цен и другое подобное антиконкурентное поведение, как правило, на рынках с ограниченным числом конкурентов, где сговор более вероятен. Общие штрафы за уголовные нарушения антимонопольного законодательства достигли нового максимума в 2014 году (CEA, 2016), хотя невозможно установить, означает ли это усиление правоприменения или усиление антиконкурентного поведения фирм.

Помимо контроля за слияниями и уголовного преследования, правительства могут предпринять несколько отраслевых шагов для усиления конкуренции с помощью других регуляторных политик.Например, Министерство транспорта США имеет право распределять пропускную способность аэропортов и может помочь обеспечить устойчивую конкуренцию в некоторых аэропортах с ограниченной пропускной способностью. Федеральная комиссия по связи (FCC) вынесла решение в пользу сетевого нейтралитета, стремясь не допустить, чтобы провайдеры широкополосной связи использовали свою рыночную власть для предоставления привилегий определенному контенту (хотя эти правила были впоследствии отменены; FCC 2018). С 2003 года правила FCC предоставили потребителям права на номера своих мобильных телефонов, облегчая переносимость между операторами связи и усиливая конкуренцию в области беспроводной связи (Kessing 2004).Совсем недавно, в 2016 году, администрация Обамы издала распоряжение, предписывающее агентствам использовать свои полномочия для поощрения конкуренции (White House 2016).

В целом, контроль за слияниями и уголовные антимонопольные санкции останутся основным бастионом против снижения конкуренции. Но FTC и DOJ, вероятно, будут нуждаться в постоянной помощи со стороны различных регулирующих органов. Например, там, где существует рыночная власть, требование большей функциональной совместимости между устройствами или платформами и ограничение способности фирм форсировать вертикальную интеграцию может иметь важное значение для конкуренции. ⁷ В предложении политики Hamilton Project Джошуа Ганс (2018) обсуждает, как предоставление пользователям права на переносимость идентификационной информации на онлайн-платформах может ослабить сетевые эффекты и усилить конкуренцию.

Факт 8: Меньшее количество слияний блокируется, когда останутся как минимум пять конкурентов.

Антимонопольные регулирующие органы должны учитывать многие специфические особенности предложения о слиянии и рынок, на который оно может повлиять. Однако есть закономерности в применении антимонопольного законодательства.Слияния, как правило, одобряются, когда на рынке остается значительное количество значительных конкурентов, или, наоборот, когда HHI низок и слияние не приведет к его значительному увеличению (DOJ and FTC 2010).

Строгость соблюдения антимонопольного законодательства также может измениться со временем. Но трудно сделать вывод об изменении строгости на основе изменений результатов регулирования. Результаты являются продуктом множества факторов, включая действия Министерства юстиции и Федеральной торговой комиссии, поведение фирм (т.е. уровень их агрессивности при проведении слияний) и изменения в структуре рынка, которые происходят по причинам, не связанным с деятельностью по слияниям; например, растущая отдача от масштаба будет иметь тенденцию повышать HHI даже в отсутствие каких-либо слияний.В конечном итоге для рынков важно то, сколько и какие виды слияний допускают регуляторы.

На рисунке 8 показана статистика FTC о принудительном исполнении слияний, предоставленная Джоном Квокой (2018). Слияния, в результате которых останется только один или два оставшихся конкурента, почти всегда блокируются, в то время как слияния, в результате которых остаются три или четыре конкурента, оспариваются лишь иногда. В последние годы антимонопольные регулирующие органы не подавали принудительных мер в отношении предлагаемых слияний, в результате которых осталось бы пять или более значительных конкурентов.Интересно, что так было не всегда. Антимонопольные регулирующие органы стали гораздо реже выступать против слияний, в результате которых останется пять, шесть или семь конкурентов, но с несколько большей вероятностью блокируют слияния, в результате которых останется от одного до четырех конкурентов. Похожая картина наблюдается у HHI после слияния.

Политика слияний выходит за рамки простого запрета или разрешения слияний. Из исследованных слияний, решения и действия которых были раскрыты, половина подпадала под действие требований о продаже или поведении (Kwoka, Greenfield и Gu 2015).Другими словами, фирмам было разрешено объединяться при условии соблюдения ограничений, которые регулирующие органы сочли необходимыми для обеспечения устойчивой конкуренции.

Глава 3: Снижение деловой активности

Введение

В то же время, когда рынки становятся более концентрированными, они также становятся менее динамичными: количество новых предприятий сокращается, недавно созданные фирмы создают меньше рабочих мест, чем их предшественники, и меньшая часть людей становится предпринимателями.Чтобы понять, как меняется рыночная конкуренция, необходимо изучить жизненный цикл предприятий и то, как его изменения повлияли на заработную плату и производительность.

Важность молодых фирм

В последние годы стало ясно, что молодые фирмы — и не обязательно небольшие фирмы, как обычно предполагается, — являются двигателем роста занятости и производительности в Соединенных Штатах (Haltiwanger et al., 2017; Horrell and Litan 2010; Pugsley and ahin 2015).По мере внедрения новых технологий и методов ведения бизнеса новые фирмы вносят существенный вклад в рост производительности (Acemoglu et al., 2017; Alon et al., 2018; Decker et al., 2014). В более широком смысле, перераспределение работников из фирм с низкой производительностью в компании с высокой производительностью приводит к существенному повышению производительности (Decker et al., 2017; Foster, Grim, and Haltiwanger, 2016).

Поэтому неутешительно наблюдать, что молодые фирмы (т. Е. Участники рынка) составляют снижающуюся долю занятости (см. Факт 10).Кроме того, процент стартапов снизился во всех основных секторах (см. Факт 9). Эти изменения могли бы вызывать меньшее беспокойство, если бы инновации и рост производительности во все большей степени происходили в крупных, действующих фирмах. Хотя некоторые крупные фирмы могут заниматься исследованиями и добиваться больших успехов в инновациях, в последнее время не наблюдалось заметного увеличения измеряемого роста производительности в среднем на старых фирмах (Alon et al. 2018).

Эти тенденции являются одновременно симптомом и причиной снижения рыночной конкуренции.В той степени, в которой растущая концентрация рынка связана с увеличением барьеров для входа, концентрация как снижает стимул для открытия нового бизнеса, так и ограничивает потенциал стартапов для выхода на новые рынки (Hathaway and Litan 2014). Но меньшее количество (и меньшего размера) стартапов также означает меньшую конкуренцию для существующих фирм.

В любом случае снижение деловой активности влечет за собой экономические издержки. Это может иметь важные последствия для роста заработной платы из-за снижения количества предложений о работе и смены работы, как это обсуждается в подготовительном документе Hamilton Project, опубликованном Shambaugh, Nunn и Liu (2018).При меньшем количестве фирм, менее агрессивно предлагающих персонал, так называемая лестница вакансий работает менее эффективно (Haltiwanger et al. 2018; Moscarini and Postel-Vinay 2016). И заработная плата, и производительность страдают, когда работники медленнее переходят из низкопроизводительных фирм в высокопроизводительные. Это явление особенно заметно во время рецессий и их последствий, когда снижение спроса на рабочую силу приводит к замедлению работы служебной лестницы (Barlevy, 2002; Haltiwanger et al., 2018).

Качество стартапа и потенциал роста

Снижение деловой активности делает особенно актуальным понимание роли стартапов в создании рабочих мест и экономической активности.Что мы знаем об особенностях успешных стартапов и условиях, позволяющих им процветать?

Любой анализ стартапов следует начинать с признания их чрезвычайной изменчивости. Не все предприниматели преследуют одну и ту же цель: некоторые стартапы создаются предпринимателями, ведущими натуральное хозяйство, которые строго стремятся поддержать себя и свои семьи, в то время как другие создаются трансформационными предпринимателями, стремящимися создать крупный бизнес. Более того, со временем, по-видимому, мало переходов от первой категории ко второй (Gompers, Lerner, and Scharfstein 2005; Schoar 2010).Хотя уровень образования не является идеальным показателем для целей предпринимателей, стоит отметить, что люди, имеющие как минимум четырехлетний диплом, стали гораздо реже вести свой собственный бизнес за последние 25 лет, в то время как люди с дипломом о среднем образовании или меньше, продолжают делать это примерно с постоянной скоростью (см. факт 12).

Стартапы сильно различаются по результатам, которых они достигают. Несколько стартапов, часто называемых «газелями», испытают высокие темпы роста занятости.Некоторые фирмы сохранят свой небольшой размер, в то время как другие появятся и прекратят свое существование в течение коротких периодов времени (Pugsley, Sedlacek, and Sterk, 2018). Неудивительно, что в основном именно газели находятся в центре внимания экономистов, интересующихся рынком труда и экономическим ростом.

В разное время и в разных регионах страны у стартапов были разные шансы на успешный рост; в областях с высоким измеряемым качеством предпринимательства, как правило, наблюдались более высокие темпы экономического роста (Guzman and Stern, 2016).В то время как регионы Бостона и Кремниевой долины являются хозяевами особенно высококачественных стартапов, такие города, как Майами, принимают стартапы, которые с меньшей вероятностью будут расти быстро.

Но успех стартапов не полностью зависит от их собственных характеристик; рыночные условия влияют на их шансы на успех. Одной из часто упоминаемых переменных является доступность финансирования: малым фирмам может быть труднее найти финансирование сегодня, чем в прошлом. ⁸ Опросы кредитных специалистов показывают, что стандарты кредитования были резко ужесточены во время Великой рецессии, но были ослаблены после первых нескольких лет рецессии.Интересно, что эти опросы показывают, что малые и крупные фирмы пострадали примерно в равной степени (Совет управляющих Федеральной резервной системы, 2017). Тем не менее, в той степени, в которой потребительские кредиты или кредитные линии на жилищный капитал часто являются источниками финансирования для очень ранних стартапов, сокращение суммы собственного капитала из-за падения цен на жилье или общего ужесточения стандартов потребительского кредитования могли оказать непропорционально большое влияние на малые фирмы. Политические условия также играют важную роль в эффективности запуска, и в главе 4 будут освещены некоторые важные соображения.

Факт 9: Количество запусков снижается во всех секторах.

В разных секторах экономики создание новых предприятий менее распространено, чем это было несколько десятилетий назад. На Рисунке 9 показаны темпы ввода в эксплуатацию в 1979, 2007 и 2014 годах; непрерывный спад в течение этих трех лет показывает, что исчезновение стартапов — это постоянная тенденция, а не в первую очередь циклическое явление. Кроме того, постоянное снижение темпов открытия новых предприятий в различных отраслях указывает на общую, а не на отраслевую тенденцию.

Падение темпов открытия предприятий отрицательно сказалось на росте производительности. Замена низкопроизводительных фирм высокопроизводительными молодыми фирмами и перераспределение работников в высокопроизводительные фирмы являются ключевыми механизмами повышения экономического производства и уровня жизни (Alon et al., 2018; Haltiwanger et al., 2017). Падение числа новых предприятий после 2000 года было особенно заметным для высокотехнологичных компаний в отраслях, показанных на диаграмме 9; сектор высоких технологий исторически был сильным источником создания рабочих мест и роста производительности (Decker et al.2016).

Хотя снижение деловой активности не совсем понятно, несколько факторов были идентифицированы как вероятные факторы. Одна из важных возможностей заключается в том, что растущая концентрация рынка делает среду для стартапов негостеприимной. Контролируя региональные факторы, Hathaway и Litan (2014) обнаружили, что изменения в скорости консолидации бизнеса (отношение среднего размера фирмы к среднему размеру заведения) отрицательно связаны с изменениями в темпах открытия новых предприятий на уровне мегаполисов с 1978 года. –80 к 2004–06 гг.

Другая возможность заключается в том, что снижение темпов открытия предприятий частично является результатом снижения темпов роста населения, что снижает предложение рабочей силы и, следовательно, возможности для открытия и расширения новых предприятий (Karahan, Pugsley, and ahin, 2018). Помимо демографических тенденций, важную роль может играть государственная политика, варьирующаяся от контрактов без конкуренции до политики землепользования (Shambaugh, Nunn, and Liu, 2018). Как обсуждалось в главе 4 этого документа, есть также опасения, что ужесточение правил может затруднить открытие новых фирм.

Факт 10: С 1987 года доля занятых в молодых компаниях снизилась более чем на треть.

Несмотря на то, что падение темпов открытия предприятий является поразительным, оно не решает некоторых важных вопросов, касающихся динамизма бизнеса. Является ли упадок частью более общего исчезновения малого бизнеса? Как сокращение числа стартапов влияет на рынок труда? И что происходит с фирмами после того, как они вышли из категории стартапов?

На рисунках 10a и 10b используется статистика деловой динамики Бюро переписи населения (1987–2015 гг.), Чтобы показать, как доли занятости в фирмах менялись с течением времени, с разделением фирм по возрасту и размеру.В 1987 году на относительно молодые фирмы (от 0 до 10 лет) и небольшие фирмы (с 49 или менее сотрудниками) приходилось примерно треть общей занятости, но к 2014 году эта доля упала до 19,0 процента для относительно молодых фирм и 27,2 процента для небольших. фирмы. В то время как значение молодых и малых фирм на рынке труда уменьшилось, положение молодых фирм ухудшалось более быстрыми темпами.

Учитывая их значение для роста производительности и заработной платы, особенно важно изучить изменение доли занятости молодых фирм.В компаниях возрастом от 0 до 10 лет снижение было равномерно распределено по всем трем возрастным группам, показанным на рисунке 10a. В молодых фирмах занята меньшая доля населения как потому, что их меньше, так и потому, что в каждой из них в среднем работает меньше людей, чем в прошлом. Разложив сокращение доли занятых в компаниях возрастом от 0 до 5 лет, мы обнаруживаем, что на уменьшение количества рабочих на одну фирму приходилось около 40 процентов сокращения, в то время как на уменьшение количества фирм приходилось 60 процентов. Для фирм в возрасте от 6 до 10 лет 75 процентов снижения доли занятости было вызвано уменьшением размера фирм с течением времени (расчеты авторов).

Недавние стартапы создают намного меньше рабочих мест, чем их предшественники, и это особенно характерно для их первых лет. Чистое создание рабочих мест как доля занятости для однолетних фирм (не показаны) колебалось в диапазоне от 1 до 2 процентов с конца 1980-х по 2000 год — поскольку выжившие стартапы добавили больше рабочих мест, чем вычли неудачные стартапы — но ставка постепенно снизилась до менее -10 процентов в 2009 году, с тех пор полностью не восстановилась и все еще остается отрицательной.В то же время чистые темпы создания рабочих мест для компаний с возрастом от двух до пяти лет были более стабильно отрицательными. ⁹

Факт 11: Формирование бизнеса занимает больше времени, а количество бизнес-приложений сокращается.

Понимание формирования бизнеса и факторов политики, которые поддерживают или подрывают его, имеет решающее значение для поддержания динамичной, конкурентоспособной экономики. Установление связей между ними обычно непросто, но данные, подтверждающие это исследование, становятся все более доступными.

Новый набор данных Бюро переписи населения — Статистика создания бизнеса — показывает, что типичное время между подачей заявки и созданием бизнеса в последние годы неуклонно увеличивается. На рисунке 11a показано, что среднее количество месяцев увеличилось с 4,5 до 5,7 в период с 2004 по 2013 год.

Увеличение продолжительности может отражать увеличение начальных затрат, включая нормативные акты, связанные с созданием бизнеса, а также изменение сочетания типов бизнеса или другие изменения в поведении предпринимателей.Интересно, что федеральное регулирование, похоже, не ограничивает динамизм бизнеса (Goldschlag and Tabarrok, 2018), хотя доступные данные для изучения этого вопроса очень ограничены.

На рисунке 11b показана связанная с этим тенденция: количество бизнес-приложений с высокой степенью предрасположенности, определяемых как те приложения, которые имеют характеристики, связанные с тем, чтобы стать работодателем, снизилось с примерно 350 000 в 2004 году до 290 000 в 2013 году. Во время Великой рецессии в последующие годы количество заявок не увеличивалось.Отражая другой акцент на стартапах, которые, вероятно, будут иметь более высокие результаты роста, Гусман и Стерн обнаружили, что количество успешных стартапов было очень высоким в конце 1990-х, за которым последовал более низкий, но стабильный период в 2000-х (Гусман и Стерн 2016).

Одним из подходящих типов начальных затрат является финансирование, доступность которого варьируется в зависимости от развития экономики и политики. Интересно, что в местах с более значительным падением цен на жилье наблюдалось большее сокращение числа бизнес-приложений с высокой склонностью, что свидетельствует о том, что собственный капитал является важным источником капитала, который меняется в зависимости от цикла деловой активности (Bayard et al.2018). Эти регионы также обычно имели худшие результаты во время Великой рецессии, которая, вероятно, напрямую подавляла предпринимательство, а не только косвенно через балансы потенциальных предпринимателей.

Факт 12: Уровень предпринимательства снизился почти вдвое для работников со степенью бакалавра.

Факторы, которые препятствуют динамизму бизнеса или способствуют ему, не влияют на все предприятия или предпринимателей в равной степени, и исключительное внимание к данным бизнес-уровня может скрыть некоторые пути, которыми меняются индивидуальные предприниматели.Соответственно, на рисунке 12 анализируются тенденции в предпринимательстве, определяемом здесь как самозанятость с не менее чем 10 сотрудниками, по уровню образования предпринимателей.

Для людей с дипломом выше средней школы предпринимательство — менее распространенное занятие, чем это было 25 лет назад. Спад особенно заметен среди лиц с учеными степенями: в 1992 году 4,0 процента молодых людей в возрасте от 25 до 54 лет, имеющих ученую степень (помимо бакалавриата), были предпринимателями. К 2017 году этот показатель упал до 2.2 процента.

Это падение уровня предпринимательства, вероятно, связано с ростом заработной платы высокообразованных работников, что делает предпринимательство менее привлекательным вариантом, чем формальная занятость (Lucas 1978). Коженяускас (2018) утверждает, что рост постоянных затрат на открытие бизнеса (возможно, из-за регулирования, наличия крупных конкурентов или других факторов) объясняет большую часть общего спада предпринимательства, и что технологические изменения, обусловленные квалификацией, помогают объяснить более резкое снижение уровня предпринимательства среди лиц с высшим образованием.Заработная плата тех, кто имеет высшее образование, выросла по сравнению с заработной платой менее образованных работников, что может способствовать тому, что высокообразованные работники останутся на оплачиваемой рабочей силе, а не открывают свои собственные фирмы (Salgado, 2018).

Спад в предпринимательстве среди высокообразованных людей может вызывать озабоченность, учитывая, что эти люди гораздо чаще участвуют в патентовании, а наличие какой-либо формы интеллектуальной собственности повышает вероятность того, что фирма станет быстрорастущим стартапом ( Гусман и Стерн 2016).

Глава 4: Политические препятствия конкуренции

Введение

Естественные экономические силы, а также попытки фирм координировать и приобретать рыночную власть часто препятствуют рыночной конкуренции. Но государственная политика также может служить препятствием для конкуренции. Слишком часто действия правительства приносят пользу действующим операторам за счет участников рынка, тем самым ослабляя рыночную конкуренцию.

Местные, государственные и федеральные политики вмешиваются в работу рынков по разным причинам, связанным с общественной защитой и исправлением рыночных сбоев, покупкой общественных благ, перераспределением между отдельными лицами и желанием реализовать другие цели политики.В ходе такого вмешательства потребители, работники и предприятия обычно несут расходы. В некоторых случаях эти затраты являются преднамеренными. Например, завод, производящий чрезмерное загрязнение, столкнется с более высокими затратами после принятия федерального экологического постановления, учитывающего негативные внешние эффекты, что должно помочь предотвратить загрязнение. Во многих других случаях затраты, понесенные частными сторонами, являются непредвиденными или нежелательными последствиями: например, соблюдение одной и той же меры по загрязнению может затруднить конкуренцию малым предприятиям из-за увеличения постоянных затрат и может усложнить задачу для предприятия. новая фирма должна войти в отрасль, если она не знакома с правилами загрязнения окружающей среды.

Более того, правительства иногда предпринимают действия, которые приносят пользу концентрированным интересам за счет более широкой общественности, и регуляторная политика является одним из инструментов для этого (Olson 1965). Когда местные жители и предприятия лоббируют ограничения на землепользование, препятствующие новому развитию, или когда больница использует правила выдачи свидетельств о необходимости, чтобы запретить конкурентам выходить на их рынок, рыночная конкуренция ослабевает.

Наконец, изменение экономических и технологических условий может постепенно привести к тому, что нормативный акт станет более обременительным и ограничивающим конкуренцию.Например, нормативные ограничения на плотность застройки в конкретном районе могут не представлять серьезного бремени до тех пор, пока спрос на жилье не возрастет; аналогично правила лицензирования, определяющие, как практикующие врачи взаимодействуют с пациентами, могут стать более дорогостоящими, когда новые технологии сделают возможной телемедицину.

Сложно определить, влияют ли и в какой степени нормативные акты на рыночную конкуренцию. Нормативные акты на каждом уровне правительства обычно реализуются множеством различных агентств; сложно оценить масштабы регулирующей деятельности, не говоря уже о ее экономических последствиях.В последние годы одной из заметных попыток предоставить такую ​​оценку стал проект RegData (McLaughlin and Sherouse, 2018). Он собирает отраслевую информацию о строгости регулирования, считая использование слов в Своде федеральных правил, таких как «запрещено», «нельзя» и «требуется».

Гутьеррес и Филиппон обнаруживают, что федеральные правила (по данным RegData) связаны с увеличением концентрации рынка и, по этому каналу, сокращением инвестиций в бизнес (2017a, 2017b).Однако, используя ту же меру строгости федерального регулирования и снова исследуя внутриотраслевые изменения с течением времени, другие исследования не обнаруживают влияния на стартапы, создание рабочих мест или их уничтожение (Goldschlag and Tabarrok 2018). Во всех исследованиях этого типа сложно установить причинно-следственную связь: например, увеличение концентрации в отрасли может привести к тому, что политики будут повышать, а не уменьшать строгость регулирования.

Помимо федерального законодательства, политика штата и местного самоуправления может создавать серьезные препятствия для рыночной конкуренции и динамизма.Некоторые из этих правил могут препятствовать выходу фирм через границы штата просто потому, что фирма может не захотеть столкнуться с другой регулирующей структурой в другом штате. В других случаях ограничения более прямые. Например, ограничительные правила землепользования на муниципальном уровне ограничивают приток новых работников и появление новых фирм, тем самым снижая экономический рост (Ganong and Shoag, 2017; Herkenhoff, Ohanian, and Prescott, 2018). Профессиональное лицензирование определяется на уровне штата и, как правило, снижает межгосударственную мобильность лицензированных работников, особенно когда требования в разных штатах различаются (Johnson and Kleiner 2017).

Особый экономический интерес представляет структура лицензирования в секторе здравоохранения, учитывая размер — 17,9 процента ВВП США в 2016 году — и важность этого сектора для экономики в целом (Office of the Actuary, 2016). Ограничения на задачи, которые могут выполнять поставщики медицинских услуг, не являющиеся врачами, — объем правил практики — имеют важные последствия для медицинских расходов и доступа пациентов к медицинской помощи (Kleiner et al., 2016). Излишне ограничивая работу, которую могут выполнять практикующие медсестры, сертифицированные медсестры-акушерки, фельдшеры и другие, эти ограничения препятствуют конкуренции на рынках здравоохранения.

Что можно сделать, чтобы устранить политические препятствия для конкуренции? Первым шагом к оптимизации регуляторной политики является обеспечение доступа политиков к всестороннему и точному анализу затрат и выгод. Анализ затрат и выгод должен быть рутинной частью процессов утверждения и проверки регулирующих органов на уровне штата и на местном уровне, так же, как это обычно происходит на федеральном уровне. Это поможет избежать ненужных затрат на регулирование, особенно когда они являются непреднамеренными побочными продуктами регулирования, осуществляемого в общественных интересах, но, возможно, также и тогда, когда концентрированные интересы лоббируют особые меры защиты таким образом, который не является прозрачным для законодателей и общественности.Часто модифицированная политика может достичь общественных целей с меньшими экономическими затратами, как и при полностью разрешенной практике для поставщиков медицинских услуг, не являющихся врачами. В предложении по политике, написанном для The Hamilton Project, Э. Кэтлин Адамс и Сара Марковиц (2018) обсуждают экономические исследования, в которых изучалась сфера деятельности здравоохранения, и намечают дальнейший путь развития политики. Другой пример контрпродуктивной политики — это широкий спектр бизнес-стимулов, которые государство предоставляет крупным существующим фирмам.Сокращение этих субсидий и замена их поддержкой предпринимательства поможет повысить экономический динамизм, как объясняется в предложении Гамильтонского проекта Аарона Чаттерджи (2018).

Факт 13: Государственные субсидии предприятиям утроились с 1990 года.

Когда крупная фирма входит в новый штат или новое сообщество, это может оказать существенное влияние на местную экономику (Greenstone, Hornbeck, and Moretti, 2010). Поскольку крупные фирмы выбирают новые сообщества для размещения дополнительных или перемещаемых объектов, государственные и местные субсидии могут стать мощным стимулом для выбора одного места перед другим.У государственных и местных политиков есть явный стимул для привлечения таких предприятий, и они фактически пытаются сделать это, используя различные инструменты политики, включая различные налоговые льготы и другие субсидии.

К сожалению, такие индивидуальные субсидии ставят молодые и малые фирмы в невыгодное положение. Эти предприятия, как правило, слишком малы, чтобы заслуживать особого внимания государственных политиков, поэтому им приходится сталкиваться с относительно высокими эффективными налоговыми ставками, когда они конкурируют с более крупными, более устоявшимися предприятиями, получившими стимулы.

На рисунке 13 представлены данные Bartik (2017), которые документально подтверждают резкий рост использования на уровне штатов и на местном уровне целевых бизнес-стимулов для экспортных отраслей (предприятия, которые продают товары за пределами местного региона или конкурируют с товарами и услугами из других регионов). Эти стимулы — создание рабочих мест, инвестиции и налоговые льготы на НИОКР, а также снижение налога на имущество и субсидии на профессиональное обучение — в совокупности выросли с 0,5 процента добавленной стоимости бизнеса в 1990 году до 1,4 процента в 2015 году.Только на увеличение использования налоговых льгот для создания рабочих мест пришлось 66 процентов прироста. В то же время валовая налоговая ставка, с которой сталкиваются предприятия, снизилась с 4,7 процента от добавленной стоимости до 3,3 процента, что еще больше снизило эффективное налоговое бремя компаний (Bartik, 2017). Важно отметить, что данные, представленные на рисунке 13, занижают масштабы бизнес-стимулов, поскольку они не включают крупнейшие субсидии, предоставляемые компаниям, инвестирующим более 100 миллионов долларов.

Государственные и местные стимулы для бизнеса обычно считаются частью конкурса с нулевой суммой между юрисдикциями, для большинства из которых или для всех было бы лучше, если бы использование стимулов было категорически отменено (Chirinko and Wilson 2008).Но неясно, дают ли все стимулы даже ощутимую выгоду юрисдикциям, которые их используют; тщательно оцененные стимулы, как правило, не оказываются рентабельными (Bartik and Erickcek, 2014).

Факт 14: Профессиональное лицензирование является обычным явлением и связано с ограниченной мобильностью работников.

Государственная политика, от правил землепользования до разрешений на ведение бизнеса и лицензионных ограничений, имеет экономическое значение. Однако такие нормативные акты часто подвергаются менее тщательной проверке и менее тщательному анализу затрат и выгод, чем федеральные нормативные акты (Glaeser and Sunstein 2014).Поскольку они определены на уровне штата, несоответствия между штатами также могут иметь экономические последствия, включая снижение географической мобильности.

Профессиональное лицензирование — яркий пример такой политики. Тем не менее, лицензирование, предназначенное для защиты здоровья и безопасности населения, требует значительных затрат для некоторых потребителей и работников. По определению лицензирование — это ограничение на доступ к определенным профессиям, которое снижает конкуренцию в этих профессиях. Кроме того, лицензирование часто ограничивает способы структурирования работы, ограничивая инновации и экономический рост (White House 2015).

Рисунок 14a дает представление о том, насколько широко распространено лицензирование, показывая долю сотрудников трудоспособного возраста, имеющих лицензии в различных крупных профессиональных группах. Более одной пятой всех сотрудников имеют лицензии, но их доля значительно варьируется в зависимости от профессии. Практикующие медицинские работники и юридические работники имеют больше всего шансов получить лицензию: 73 и 61 процент работников имеют лицензии, соответственно, в то время как только около 5 процентов работников компьютерных и математических специальностей имеют лицензию.

Рисунок 14b фокусируется только на одном экономическом воздействии государственного лицензирования: на более низкую географическую мобильность. Лицензированные работники — которые, как правило, должны платить за повторную лицензию после переезда из одного штата в другой, — с гораздо меньшей вероятностью будут перемещаться через границы штата, чем сопоставимые работники без лицензий, но лишь немного реже перемещаются в пределах своего штата. Расхождение в показателях межгосударственной мобильности особенно заметно, когда перелицензирование более обременительно для рабочих (Johnson and Kleiner 2017). Добровольная сертификация, которую часто предлагают в качестве альтернативы обязательному лицензированию, связана с несколько более высокой межгосударственной мобильностью (см. Рисунок 14b).

Факт 15: Правила выдачи лицензий в сфере здравоохранения различаются в зависимости от конкуренции и мобильности.

Американская экономика в решающей степени опирается на идеи и новые предприятия, которые формируются по всей стране, добавляя новые продукты и инновации, а также конкурируя с существующими фирмами. Ряд данных свидетельствует как об увеличении концентрации в различных отраслях, так и о снижении количества и активности стартапов. Эти факты совпадают со снижением производительности, инвестиций и динамизма рынка труда.

Взаимосвязь между конкуренцией, динамизмом и более широкими экономическими результатами является сложной. В некоторых случаях растущая концентрация может быть естественным следствием меняющегося ландшафта отраслей; более того, это может быть безвредно, если угроза выхода на рынок заставляет действующие компании вести себя так, как если бы они постоянно сталкивались с жесткой конкуренцией. В других случаях, однако, кажется, что рост концентрации сопровождался сокращением инвестиций, меньшим количеством новых фирм и большей рыночной властью фирм на рынках труда.

Многие из этих новых событий требуют политических действий, направленных на обеспечение устойчивой конкуренции и экономического процветания. Другие события заслуживают дальнейшего изучения, чтобы лучше понять, как меняющийся экономический контекст со временем влияет на уровень жизни. Государственная политика может помочь, особенно обеспечивая устойчивую конкуренцию, избегая постановлений, которые намеренно или случайно подавляют конкуренцию, и поддерживая рост новых фирм, а не субсидируя старожилов.

КОНКУРЕНТНАЯ ПОЛИТИКА В ИНФОРМАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКЕ

КОНКУРСНАЯ ПОЛИТИКА В ИНФОРМАЦИИ ЭКОНОМИКА

Карл Шапиро

Калифорнийский университет в Беркли

Август 1999

СОДЕРЖАНИЕ

0.РЕФЕРАТ

I. ВВЕДЕНИЕ

II. КРАТКОЕ СТРАТЕГИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО ПО ИНФОРМАЦИЯ ЭКОНОМИКА

A. ИННОВАЦИИ КОРОЛЬ

B. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ СОБСТВЕННОСТЬ КАК МЕЧ И ЩИТ

C. ВЕРСИИ, ВЕРСИИ ВЕЗДЕ

D. NURTURE ВАШИ ДОПОЛНЕНИЯ

E. СЕТИ ПРАВИЛО

F. МОНОПОЛИЯ Сила жизни

III.ГОРИЗОНТАЛЬНЫЕ СЛИЯНИЯ

A. ОДНОСТОРОННИЙ КОНКУРЕНТНЫЕ ЭФФЕКТЫ

B. СИНЕРГИЯ СЛИЯНИЯ

C. ВЫБРАНО КЕЙСЫ

IV. ВЕРТИКАЛЬНЫЕ И ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СЛИЯНИЯ

A. ПРЕПЯТСТВИЕ ДВУХУРОВНЕВЫЙ ВХОД

B. СИНЕРГИЯ

C. ВЫБРАНО КОРПУС

V. УСТАНОВКА СТАНДАРТОВ И СОТРУДНИЧЕСТВО

VI. ОДНОСТОРОННИЕ ПОВЕДЕНИЕ ДОМИНАНТНЫХ ФИРМ

А.ОБЩЕЕ ПРИНЦИПЫ

B. США V. MICROSOFT

VII. ВЫВОДЫ

VIII. ССЫЛКИ

Абстракция

Многие так называемые промышленные страны действительно переживают переход к экономике, основанной на информации, в том смысле, что ICE — информация, коммуникации и развлечения — составляет все большую долю ВВП.В этом дивном новом мире экономика сетей приобретает большее значение по сравнению с традиционными экономия масштаба .

В данной статье исследуется последствия перехода к информационной и сетевой экономике для три традиционных направления конкурентной политики: (1) слияния, (2) межфирменное сотрудничество / сговор и (3) одностороннее поведение доминирующих фирмы. Общая тема статьи заключается в том, что мы обладаем экономическими инструментами для модная разумная политика конкуренции в информационной экономике, и эти инструменты действительно используются для разработки и уточнения такой политики.Эта тема проиллюстрирована с примерами из США, включая широко распространенное дело США против Microsoft.

Ожидается в Основах Анализ конкурентной политики , 2000, Рутледж. Я благодарю тех, кто в Норвежскому антимонопольному ведомству в Осло, Норвегия, за полезные комментарии. Пожалуйста, направляйте комментарии и предложения по делу на [email protected] или посетите мой веб-сайт http://haas.berkeley.edu/~shapiro.

Я глубоко признателен своему соавторы по смежным проектам. Я многое узнал о информационная экономика, Интернет и онлайн-торговля от моего коллеги Хэла Р. Вариан, декан Информационной школы Менеджмент и системы в Калифорнийском университете в Беркли. Эта бумага взяты из нашей книги « информационных правил: стратегическое руководство к сети». Экономика , Издательство Гарвардской школы бизнеса, 1999.См. Http://www.inforules.com для дополнительной информации. Я тоже полагаюсь в значительной степени на моего коллегу Майкла Л. Каца и нашу совместную газету «Антимонопольное законодательство в Рынки программного обеспечения, в конкурсе Competition, Convergence и Microsoft Monopoly , 1999, Kluwer; см. http://haas.berkeley.edu/~shapiro/software.pdf.

Я . ВВЕДЕНИЕ

Недавняя акция монополизации поданный Соединенными Штатами против Microsoft, вызвал общественный интерес к конкурентная политика применительно к высокотехнологичному сектору.И все же Microsoft дело является лишь одним из серии публичных принудительных мер, а частные антимонопольные иски, которые определяют, как антимонопольное законодательство будет применяться к информационная экономика. В данной статье описываются экономические характеристики информационных отраслей, подчеркивает значение этих характеристик для политика в области конкуренции, и показывает, как антимонопольная политика развивалась в последнее время в США в сфере высоких технологий.

Некоторые комментаторы предложили что правоохранительные органы должны оставить в покое сектор высоких технологий, поскольку он текучая, переживает быстрые технологические изменения и в целом демонстрирует энергичные конкуренция. И все же немногие могут отрицать, что остаются очаги монопольной власти, обычно связанные с с контролем некоторых информационных узких мест: местных телефонных компаний, операторы кабельного телевидения и Microsoft представляют себя в качестве примеров, но гораздо больше компаний пользуются влиятельными позициями, часто основанными на их контроле над интерфейсы или стандарты, если не настоящие узкие места сетевых концентраторов.В ведущей целью конкурентной политики в информационной экономике должно быть ускорить подрыв такой монопольной власти и предотвратить использование монопольной власти чтобы разрушить конкуренцию на смежных рынках.

Этот документ разбит на четыре части. Первая часть предлагает стратегическое руководство по сетевой экономике. Конкурентоспособный стратегии в информационной экономике отличаются от стратегий в других секторов экономики, и политика в области конкуренции должна быть адаптирована к новым стратегии, которые используют фирмы.В то время как прочная монопольная власть всегда коренятся в лежащей в основе экономии от масштаба, источники этих масштабов экономики и возникающие барьеры для входа на рынок отличаются информационная экономика. Экономия на масштабе со стороны спроса, связанная с сетевыми внешними эффектами особенно важны на многих рынках высоких технологий.

Остальные части бумаги изучить три широкие области антимонопольного законодательства в США: слияние принуждение, ограничения на способы сотрудничества конкурирующих фирм и ограничения о поведении доминирующих фирм.

В сфере слияния я не обнаруживать любую потребность в специальной высокотехнологичной правоприменительной политике. Конечно мы посреди огромной волны слияний, но эта консолидация произошла под пристальным вниманием антимонопольных органов. И министерство США Министерства юстиции и Федеральной торговой комиссии активно участвовали в анализируя слияния в сфере высоких технологий, и пытались заблокировать или изменить некоторые слияния. Обзор выбранных слияний показывает, что установленные руководящие принципы для Рассмотрение слияний работает в сфере информации и связи.

Информационная экономика звонит для более тесного межфирменного сотрудничества для установления стандартов, для обеспечения дополнительных компоненты, которые образуют систему, для построения взаимосвязанных сетей и перекрестного лицензирования или объединение патентов для создания новых продуктов. К счастью, необходимое сотрудничество выглядит действовать без чрезмерных антимонопольных барьеров. Буквально тысячи стандарты выкапываются среди горизонтальных соперников каждый год, все это не создают антимонопольной ответственности или не вызывают ее.Одно темное облако в этом картина — это остаточный страх в антимонопольном баре, с которым сотрудничают клиенты конкурентов за установление новых стандартов или запуск новых технологий будут оценивать по человек. se правила, предназначенные для запрещения фиксации цен. И ограничения на перекрестное лицензирование и патентные пулы все еще создаются.

Что касается доминирующих фирм, то здесь конечно, нет оснований полагать, что информационная экономика знаменует конец монопольной власти, но нет и оправдания для расширения охвата политика в области конкуренции, например, путем введения обязательного лицензирования интеллектуальных имущество.Традиционные ограничения на одностороннее поведение доминирующих фирм, такие как как запреты на эксклюзивные сделки и связывание, могут быть плодотворно применены в информационная экономика. Эти моменты проиллюстрированы ниже с кратким описанием. анализ недавних действий Министерства юстиции против Microsoft.

II . КОРОТКО СТРАТЕГИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО ПО ИНФОРМАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКЕ ¹

В наши дни много слышно о новая экономика.Подразумевается, что проверенные временем экономические принципы должны следует отбросить и искать новые принципы. Если бы это было правдой, предположительно подразумевают необходимость переосмысления конкуренции сверху вниз. К счастью, история по-прежнему может быть нашим проводником как по бизнес-стратегии, так и по конкуренции политика. Хотя мы не можем сильно полагаться на классическую модель совершенной конкуренции. и фирмам, устанавливающим цены, нам не нужна принципиально новая экономика. Там просто был смещен акцент, поскольку сети, взаимосвязь, совместимость, интерфейсы и права интеллектуальной собственности становятся все более важные источники конкурентных преимуществ.

Телефонная промышленность хорошо иллюстрирует мою точку зрения. Всего 100 лет назад Bell System (позже стать AT&T) успешно укрепляла свои позиции в качестве доминирующей телефонная компания в США. В то время Bell System контролировала менее половины телефонов в Соединенных Штатах и ​​столкнулись с прямой конкуренцией во многих регионах. Ключ заключалась в том, что Bell System была техническим лидером в предложении услуг дальней связи. сервис, и принял стратегию отказа от подключения своих местных конкурентов со своей междугородней сетью.Вскоре система Bell начала приносить пользу. из положительных отзывов: контролируя крупнейшую национальную сеть Bell Система могла предложить превосходный продукт, и это превосходство продолжалось до тех пор, пока Bell System одержала победу над своими местными конкурентами и уверенно контроль длинных очередей. Смысл: сети, межсоединения и Использование заемных средств — явление не новое, оно становится все более важным.

Рискуя чрезмерно упростить, Я предлагаю здесь шесть основных принципов для фирм, конкурирующих в области информационных технологий. экономия.Понимание этих принципов — ключ к созданию конкуренции. политика.

А. Инновация — это король

Возможно, определяющий Характерной чертой информационной экономики является стремительное новаторство. Ни одна компания не может позволить себе стоять на месте, проектирует ли он микропроцессоры для компьютеров, пишет программное обеспечение, предлагает услуги связи или создает информационный контент. Неспособность использовать возможности для инноваций может быть фатальной.Из Конечно, доминирующая фирма не потеряет своей хватки в одночасье, и техническая pioneer сохранит свою репутацию, даже если упадет, будучи лидером технологий, но классическое представление о сонном монополисте просто не подходит для этого сектор. В конечном итоге производительность определяется инновациями, а не ценами. Конкуренция типично шумпетерианский по характеру, с ожесточенной борьбой за то, чтобы стать следующим временный монополист.

Б.Интеллектуальная собственность как щит и меч

Именно потому, что инновации король, права интеллектуальной собственности играют большую роль, чем когда-либо прежде, в конкурентная стратегия. Авторские права всегда играли решающую роль в публикации; теперь содержание провайдеры должны тщательно защищаться от безудержного пиратства в Интернете. Патенты всегда были мечом, используемым против фирм-нарушителей, которые ограбили бы новатор его справедливого вознаграждения; теперь патенты тоже часто служат щитом, используется для подачи встречных исков против других лиц, заявляющих о нарушении авторских прав.Взаимно блокировка патентов слишком распространена, что создает потребность в перекрестных лицензиях и патентные пулы. Коммерческая тайна всегда была способом сохранить конкурентное преимущество; по мере того, как патенты получают перекрестное лицензирование, а продукты быстро подвергаются обратному проектированию, торговля секреты и тщательно защищенный исходный код программного обеспечения становятся все больше, чем когда-либо.

С. Версии, повсюду версии

Выставка информационных продуктов очень сильная экономия на масштабе: большая часть затрат — это затраты на первую копию, с прирост стоимости дополнительных копий намного меньше, чем в среднем Стоимость.Интернет подчеркивает эту закономерность, поскольку физическая репликация больше не требуется, а затраты на распространение минимальны. С большим фиксированным затрат, растет необходимость участвовать в ценовой дискриминации. Мы видим очень большая валовая прибыль, обычно 80% или более в программном обеспечении, и мы видим несколько версии, предназначенные для разных групп клиентов: бюджетная версия для новых пользователей, полнофункциональная версия для опытных пользователей, бизнес-версия с лицензирование сайта для локальных сетей и др.Ни ценовой дискриминации, управление версиями или высокая валовая прибыль обязательно свидетельствует о длительном монопольная власть. Как конкурентная стратегия, так и антимонопольный анализ должны отражать повсеместность информационных продуктовых линий .

Д. Воспитывайте свои дополнения

Товаров всегда работали вместе в системы: автомобили, запчасти, сервис, топливо, водитель обучение и дороги вместе образуют транспортную систему.Но никогда раньше так много продуктов было так тесно связано через интерфейсы. В персональный компьютер — сложная система, включающая в себя микропроцессор, различные другие микросхемы, шины, чем соединяют эти части, монитор, операционную систему, взаимодействует с локальными и глобальными коммуникационными сетями и так далее. Как в результате компании тратят много времени на создание альянсов, установление стандартов, и работать с партнерами, чтобы их продукты работали вместе эффективно. составлять общую систему.В сетевой экономике каждая компания должна обратить пристальное внимание на предоставление дополнений ; Microsoft и Intel образуют один из самых ярких примеров такого партнерства.

Антимонопольное законодательство заменители (конкуренты) намного более продвинуты, чем антимонопольные комплименты (партнеры). Это должно измениться. Сотрудничество между комплектующими — это в целом способствующий конкуренции. См. Обсуждение сотрудничества ниже.В В Техническом приложении вкратце излагается самая основная экономическая теория ценообразование дополнений.

E. Сетевое правило

По мере появления нового экономика, это экономика сетей, а не старая экономика, основанная на чистый масштаб. Многие сети очевидны: телефонная сеть, сеть факсов, сеть приема кредитных карт, сеть автоматических банкоматы и карты банкоматов или сам Интернет.Как общее правило, большие сети представляют большую ценность для пользователей, чем небольшие сети, создавая опасная форма экономии от масштаба, часто обозначаемая сетевыми внешними эффектами (или сетевые эффекты), что дает положительную обратную связь: сильные становятся сильнее и слабые становятся слабее. Иными словами, сейчас существует сильных экономик со стороны спроса, стран. масштаба: покупатели ценят популярный продукт (сеть) больше, чем непопулярный один. Именно по этой причине условия, на которых посторонние могут получить доступ к доминирующая сеть может иметь решающее значение для самой природы конкуренции в этих отрасли.

Роль сетей и сети экономика в информационной экономике даже шире, чем может показаться на Во-первых, из-за наличия множества виртуальных сетей : сеть пользователей компьютеров Apple Macintosh, сеть сети владельцев компактных дисковые машины, сеть пользователей Zip-дисков или сеть пользователей Microsoft Word. По мере роста важности этих сетей совместимость стандарты и контроль над интерфейсами стали центральными элементами соперничества.Некоторые из наиболее острых вопросов в конкурентной политике вращаются вокруг контроля через узкие места и интерфейсы: компания, контролирующая один компонент системы может получить контроль над соседними компонентами путем перепроектирования интерфейс между его основным компонентом и этими другими компонентами. Частично это это то, что якобы сделала Microsoft, то есть получила контроль над браузером компонент, основанный на его контроле над операционной системой.Поскольку браузер сам интерфейс к Интернету, многие наблюдатели спрашивают, где Прекращается доминирование микрософтов.

Ф. Власть монополистов живёт

Ясно, что есть сильные силы в информационной экономике — за масштаб. Со стороны предложения создание информации включает в себя сильную экономию на масштабе и разработку многих новых продукты связаны со значительными фиксированными (и невозвратными) затратами на НИОКР.По запросу Кроме того, сетевые эффекты благоприятствуют популярным продуктам и устоявшимся сетям. Вместе, у нас есть благодатная почва для рыночной власти. Но не так быстро. Ветры инновации наносят сильный удар и являются мощным противовесом этим силам. Мой эмпирическое правило: опасайтесь обозначения компании как доминирующей в антимонопольных целях. если он недавно занял лидирующие позиции, но внимательно посмотрите на препятствия на пути входа, если вы наблюдаете за компанией, которая занимала доминирующее положение в течение нескольких лет или больше.Я отвергаю простую позицию, что монопольная власть не может сохраняться в сетевой экономике, даже признавая, что многие из ведущих компании должны продолжать улучшать качество и снижать цены, чтобы защитить свои текущие должности.

III . ГОРИЗОНТАЛЬНО СЛИЯНИЯ ²

Сохранение этих стратегических помня о принципах, теперь мы готовы изучить несколько основных области антимонопольного законодательства в следующем порядке: горизонтальные слияния, вертикальные слияния, установление стандартов и сотрудничество, а также поведение доминирующих фирм.В оставшаяся часть этого документа посвящена опыту США для простая причина, по которой большая часть моих конкретных знаний и опыта относится В Соединенные Штаты. Горизонтальные слияния анализируются Министерством США. юстиции и Федеральной торговой комиссии в соответствии с их 1992 г. Руководство по горизонтальному слиянию (, , , Руководство, ). Здесь я обсуждаю, как эти рекомендации были применяется в сфере высоких технологий.

A. Влияние на одностороннюю конкуренцию

В большинстве слияний в сфере высоких технологий принуждение к слиянию сосредоточено на односторонних конкурентных эффектах: опасность что объединенная фирма, действуя независимо от оставшихся конкурентов, найдет после слияния выгодно поднимать цены. Эта озабоченность основана на экономическая теория, которая демонстрирует, что в большинстве случаев есть стимул поднять цены после консолидации конкурирующих брендов. ³ Теории, основанные на координированных эффектах конкуренции, включая опасность того, что в отрасли успешно сформируется картель, в то время как исторически в центре внимания политики принуждения к слияниям, вернулись сиденье для одностороннего воздействия в сфере высоких технологий.

Два ключевых фактора влияют на масштабы этих односторонних конкурентных эффектов (это не означает, что вход, репозиционирование продукта или эффективность могут быть проигнорированы): валовая маржа для сливающихся брендов и коэффициент отклонения между этими две марки. ⁴ Коэффициент отклонения от марки 1 для бренда 2 измеряет долю продаж, потерянную брендом 1 , когда его цена повышена, что захватывает марка 2 . Односторонний конкурентные эффекты максимальны, когда валовая прибыль высока и коэффициент утечки высокий.

Эта аргументация указывает что слияния, связанные с информационными продуктами, действительно могут привести к значительному односторонние конкурентные эффекты, если вход не является относительно легким.Валовая прибыль во всем секторе высоких технологий, как правило, больше, чем в других областях экономия. В самом деле, они должны быть большими, чтобы покрыть постоянные затраты на НИОКР, затраты на создание первой копии информации и постоянные затраты на построение и обслуживание сетей для передачи информации. Там нет ничего зловещего в высокой валовой прибыли, и их присутствие не предполагает любая монопольная власть. Но высокая валовая прибыль может усилить опасения по поводу контекст слияния.

Б. Синергия слияния

Сильное производство и Экономия на масштабе со стороны спроса, присутствующая на многих рынках высоких технологий, открывает возможность значительного повышения эффективности, связанного с горизонтальными слияниями. Для Например, эффективность может быть достигнута, если затраты на разработку могут быть сокращены за счет одна, а не две команды разрабатывают новые продукты. Будь эффективность этого тип восполнит любую потерю разнообразия и проигрыш в прямой конкуренции в каждом конкретном случае требует расследования с учетом конкретных фактов.

Некоторая эффективность вытекает из слияния в сфере высоких технологий возможны без необходимости слияния. Для например, в то время как степень совместимости между двумя наборами продуктов может быть увеличена в результате слияния такие изменения вполне могут стать возможными благодаря сотрудничеству в области развития. усилия и лицензирование авторских прав без необходимости полного слияния. В соответствии с Руководством , эффективности такого рода, которые не специфическим для слияния, не может использоваться для защиты или оправдания иного антиконкурентная сделка. ⁵

С. Избранные случаи ⁶

Хотя большинство слияний, высокотехнологичных или иным образом, получить одобрение правительства, Федеральная торговая комиссия и Министерство юстиции значительное влияние на информационный сектор при блокировке или поиске модификаций нескольких крупных слияний. Я выбрал несколько случаев, чтобы проиллюстрировать, как к слияниям в сфере высоких технологий применяются антимонопольные принципы. Случаи сообщенные здесь, сильно искажены в отношении сделок, которые были либо отменены, либо изменено в ответ на антимонопольный вызов, отчасти потому, что гораздо меньше общедоступная информация о транзакциях, которые прошли клиринг без изменений.Однако я должен отметить, что многие крупные сделки в сфере высоких технологий были заключены без модификация, включая приобретение Lotus компанией IBM, Nynex компанией Bell Atlantic и Pacific Bell Telephone от SBC. Кроме того, у Microsoft есть участвовал в длинной серии приобретений, которые не оспаривались, включая HotMail, WebTV и Vermeer.

1. Борланд и Эштон-Тейт (1991)

В 1991 году Borland International объявила о намерении приобрести Ashton-Tate.Основное совпадение продуктов было в область программ управления базами данных. Две ведущие программы того времени были программа Ashton-Tates dBase и программа Borlands Paradox. Этот случай был важная ранняя проверка того, как слияния в области программного обеспечения для ПК промышленность будет рассматриваться антимонопольными агентствами. Будет ли сделка заблокирована как слияние двух ведущих поставщиков персональных компьютеров на базе программы реляционных баз данных, или сделка будет разрешена в свете высокодинамичный характер рынков программного обеспечения?

Чтобы удовлетворить озабоченность Министерства юстиции, Borland согласился выдать FoxPro лицензию на код dBase; FoxPro был конкурентом dBase затем в судебном процессе с Ashton-Tate по поводу нарушения авторских прав dBase.В лицензия была предназначена для обеспечения того, чтобы установленная база пользователей dBase имела жизнеспособная альтернатива вне контроля Borlands. С тех пор парадокс программа потеряла большую часть своих последователей, dBase исчезла, Microsoft приобрела FoxPro для обслуживания верхнего сегмента рынка и продвигала доступ на нижний предел, и Microsoft сейчас доминирует на рынке баз данных для персональных компьютеров. Некоторые укажет на этот случай как на доказательство того, что рынки программного обеспечения настолько подвижны, что слияния не вызывают особого беспокойства.Я делаю более ограниченный вывод: лицензирование исправления слияний действительно могут позволить новым конкурентам.

2. Adobe и Aldus (1994)

В 1994 году Adobe объявила о своем намерение приобрести Aldus. Две компании продали ведущие бренды профессиональное программное обеспечение для создания иллюстраций: Adobe Illustrator и Aldus Freehand. Стороны с некоторым эффектом утверждал, что каждый был вынужден обновить свой продукт, чтобы получать доход от собственной установленной базы.Это было не единственное измерение однако, по которой происходило соревнование. Были доказательства, например, существенной прямой ценовой конкуренции между двумя программами, как за новых клиентов и для продаж на их собственных установленных базах. В конце концов, FTC потребовал от объединенной фирмы избавиться от профессионального программного обеспечения для иллюстраций FreeHand. принадлежал Aldus третьей фирме, Altsys Corporation, которая первоначально разработал программное обеспечение.Опять же лицензирование рассматривалось как исправление прямого горизонтальное перекрытие в программных продуктах.

3. Microsoft и Intuit (1995)

В 1994 году Microsoft предложила 2 доллара США. миллиардное приобретение Intuit, Inc. Intuit была владельцем Quicken, ведущий пакет программного обеспечения для личных финансов. Выполненный продукт Microsofts Money многие из тех же функций. Правительство рассматривало Quicken и Money как конкурирующих на рынке программного обеспечения для личных финансов / чековой книжки.На этом рынке Quicken был ведущим продуктом с долей в 69%, за ним следует Microsoft Деньги с долей 22%. Министерство юстиции охарактеризовало Microsoft как компанию Intuit. наиболее значительный конкурент, и заявил, что предлагаемое приобретение исключить конкуренцию между Microsoft и Intuit, которая извлекла выгоду потребителей, создавая высококачественные инновационные продукты по низким ценам

Антимонопольное управление отклонило Microsoft предложила исправление, в котором некоторые из ее денежных активов были бы передан Novell Inc.В Подразделении полагали, что Novell не будет такой эффективный конкурент Money, как и Microsoft. Дивизия также не принять аргументы Microsoft, что вход был легким, ⁷ и что конкуренция со стороны банков ( например, онлайн-банкинг) дисциплинирует ценообразование Quicken. Более того, в этой ситуации было рассмотрено исправление лицензирования. как неадекватный. В ответ на вызов Министерства юстиции стороны отказались от сделка в июле 1995 года.

4. Computer Associates и Legent (1996)

В 1996 году Computer Associates предложил приобрести Legent за 1,7 млрд долларов. В центре внимания антимонопольного запрос был на определенных рынках компьютерного программного обеспечения для мэйнфреймов. В частности, компьютер Associates и Legent были крупнейшими и вторыми по величине поставщиками систем управления. программные продукты для мэйнфреймов IBM.

Рынки программного обеспечения для мэйнфреймов отличается от рынков программного обеспечения для персональных компьютеров по ряду аспектов: ПО для мэйнфреймов — гораздо более стабильный рынок, на котором любой рост; технологические изменения не такие быстрые; есть очень существенный привязка к отдельным клиентам, хотя сетевые эффекты менее выражены; само программное обеспечение чрезвычайно сложное; и репутация поставщика критично из-за критически важного характера большей части этого программного обеспечения.

Computer Associates согласилась предоставлять лицензии на продукты Legents на каждом из пяти рынков программного обеспечения относятся к Антимонопольному отделу. Все пять областей связаны с компьютерными системами программные продукты для управления, используемые с мэйнфреймами, на которых запущена операционная система VSE. система: программное обеспечение безопасности; программное обеспечение для управления лентами и дисками; планирование работы программное обеспечение; и программное обеспечение для автоматизированных операций. Целью урегулирования было создать нового жизнеспособного конкурента в каждой из этих областей.Два аспекта этого случай заслуживают внимания. Во-первых, обратите внимание на то, что соответствующие товарные рынки достаточно узкие, что отражает тот факт, что пользователям нужны решения в каждом из этих категории и специализированный характер программного обеспечения, отвечающего этим потребностям. Второй, правительство посчитало, что въезд был довольно трудным, напоминание о том, что легкость входа — не панацея для слияния компаний-разработчиков программного обеспечения.

5. Autodesk и Softdesk (1997)

Autodesk, Inc.договорились о указ о согласии от 1997 года с Федеральной торговой комиссией США, чтобы уладить озабоченность Комиссии по поводу ее предложила приобрести Softdesk, Inc. за $ 90 млн. Autodesk разрабатывает и продает программное обеспечение автоматизированного проектирования (САПР) для использования в архитектуре, инженерии, и строительной отрасли, включая AutoCAD, средство проектирования для использования на Персональные компьютеры на базе Windows. Продуктов Autodesk насчитывается около 70 процентов установленной базы САПР на базе Windows, с примерно 1.4 миллиона пользователей. Softdesk, которая в основном продает прикладное программное обеспечение САПР, разрабатывал и тестировал собственный механизм САПР, IntelliCADD, и находился в пределах месяцев вывода IntelliCADD на рынок, когда приобретение Autodesk Softdesk.

Проблемы совместимости были центральное место в этой правоприменительной акции. Федеральная торговая комиссия заявила, что IntelliCADD, если выведенный на рынок, обеспечил бы существенную прямую конкуренцию AutoCAD поскольку он предлагал совместимость и переносимость с AutoCAD, созданным файлы и функции прикладного программного обеспечения, недоступные в других САПР.В FTC также заявила, что большая установленная база пользователей AutoCAD требует, чтобы любой новый механизм САПР, разработанный и предлагаемый на рынке, предлагал совместимость и переносимость файлов с AutoCAD для эффективного конкурент. ⁸

Федеральная торговая комиссия заявила, что Autodesks приобретение Softdesk, как первоначально предлагалось, существенно повлияло бы на снижение конкуренции при разработке и продаже программных средств САПР.Под по условиям мирового соглашения IntelliCADD была передана Boomerang Technology, Inc., которая, в свою очередь, передала и продала свои права и титул IntelliCADD компании Visio Corporation. В расчет не включена разработка IntelliCADD. команда, хотя это запретило Autodesk и Softdesk вмешиваться в способность Boomerang набирать или нанимать сотрудников Softdesk, которые работали над разработка IntelliCADD.

6.Primestar (1998)

В апреле 1998 г. Департамент подали в суд с требованием заблокировать продажу активов спутникового вещания (DBS) от MCI и News Corp. до Primestar, которая в значительной степени принадлежит кабельным компаниям, включая Tele-Communications Inc., Time Warner, Comcast и Cox Enterprises. Ключевым задействованным активом был орбитальный слот, способный передавать программирование. прямо в дома по всей континентальной части США.С таких слотов всего три, Минюст обеспокоен тем, что попадание этого слота в руки операторов кабельного телевидения приглушит угрозу от DBS до местных кабельных франчайзинговых монополий по доставке видео программирование на дом. Столкнувшись с возражениями Министерства юстиции, Primestar отказалась от планирует приобрести этот орбитальный слот.

Этот случай свидетельствует о беспокойстве по распространению информации, не считая Интернета.Предположительно, В случае с Primestar опасений было бы гораздо меньше, если бы телефонные компании (или другие) уже проложили широко распространенные оптоволоконные линии, ведущие к домам и таким образом, кабельным компаниям была предложена сильная конкуренция в области широкополосного доступа; но такой создание распределительной сети очень дорого, поэтому DBS остается в качестве лучшая альтернатива кабелю для многоканальной передачи видео.

IV .ВЕРТИКАЛЬНЫЙ И ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СЛИЯНИЯ

Хотя фокус слияния правоприменения в сфере высоких технологий и, как правило, в отношении горизонтальных слияний, стоит взглянув на вертикальных или дополнительных слияний, которые были рассмотрены или оспорены антимонопольными агентствами США Состояния. Эти слияния включают продукты, которые работают вместе, а не служат заменяют друг друга.

А.Препятствие двухуровневому въезду

Главное внимание в вертикальном или дополнительные слияния должны основываться на двухуровневой теории входа . Под Согласно этой теории, дополнительное слияние может затруднить доступ к , требуя участник для разработки продуктов сразу на двух рынках: два различных типа программное обеспечение, или аппаратное и программное обеспечение, или контент и распространение. А вариант этой теории возникает, когда интегрированная фирма ухудшает совместимость товаров, продаваемых конкурентами, которые конкурируют с его собственными товаров в одном из рынки.

Для двухуровневой теории входа чтобы быть применимыми, рыночная власть и входные барьеры должны быть значительными на каждом двух уровней. Рыночная власть должна быть такой, чтобы участник единой уровень значительно ухудшен из-за того, что его компоненты не работают с дополнительным компонентом, производимым объединяющимися фирмами. Эти теории и их применение тонки, отчасти потому, что альтернатива слияние может быть сложным долгосрочным контрактом.

Б. Синергия

Настоящая синергия может быть участвует в вертикальных и дополнительных слияниях. Как обсуждалось выше (см. Техническое приложение), интеграция может преодолеть неэффективность, связанную с ценообразование на товары или услуги, которые находятся в вертикальном отношении к каждому Другие. Возможно, менее известен тот факт, что эти же значения эффективности могут возникают для дополнительных слияний.

С. Избранные дела

1. Silicon Graphics и Alias ​​и Wavefront (1995)

В 1994 году компания Silicon Graphics, Inc. (SGI), производитель высокопроизводительных графических рабочих станций, объявила о своих планах по приобретение двух относительно небольших компаний по разработке программного обеспечения, специализирующихся на развлекательной графике. программное обеспечение, Alias ​​Research Inc. и Wavefront Technologies. Это программное обеспечение используется для создания двух- и трехмерных изображений с высоким разрешением, e.г., р. динозавры в Парке Юрского периода и персонажи электронных игр. SGI был частично в ответ на приобретение компанией Microsofts третьей ведущей фирмы в этом сегмент, SoftImage, Inc.

Эта двойная сделка имела значительные как горизонтальные, так и вертикальные аспекты. Стороны частично утверждали, что SGI не имел стимула повышать цену на программное обеспечение, так как это привело бы к сокращению продажи оборудования SGI, на котором установлено это программное обеспечение.В конечном итоге, выражая больше заботы о вертикальных аспектах сделки, чем о ее горизонтальной составляющей, FTC при голосовании 3–2 потребовала от SGI заключить соглашение о переносе с одним DEC, HP, IBM, Sun или другой компании, одобренной Комиссией, чтобы сделать уверен, что программное обеспечение Aliass было доступно на этих других платформах.

FTC также потребовала, чтобы SGI

установить и поддерживать открытую архитектуру и опубликовать прикладные программные интерфейсы (API) для компьютеров [SGI] и работающих системы таким образом, чтобы разработчики и производители программного обеспечения могли разрабатывать и продавать развлекательное программное обеспечение для использования на компьютерах [SGIs], конкурируя с Развлекательное программное обеспечение, предлагаемое [SGI]. ⁹

Для тех, кто смотрит Microsoft случае, а также для тех, кто планирует слияние в индустрии программного или аппаратного обеспечения, Следует отметить прецедент SGI по открытию API. Хотя FTC действие может быть подвергнуто критике по ряду причин, включая тот факт, что SGI продают положение заметно ухудшилось за последние три года (вызов вопрос, была ли у SGI хоть какая-то значимая сила), она служит примером обязательные открытые интерфейсы.Критики утверждают, что такие положения обременительны. или не имеющим исковой силы, но мне неизвестны какие-либо споры, возникшие в связи с этим указ о согласии относительно определения открытого.

2. Тайм Уорнер / Тернер (1996)

FTC провела обширную обзор приобретения Time Warners компании Turner Broadcasting. FTC была частично обеспокоен тем, что Time Warner будет использовать свои обширные свойства кабеля для защитить позицию CNN от конкуренции со стороны Fox News Channel и MSNBC.Предположительно, это могло быть достигнуто путем отказа Fox News и MSNBC к перевозке на кабельные системы Time Warner. Как и в случае с Primestar, здесь были проблемы. коренится в узком месте распределения, которым пользуются кабельные операторы многоканальное видео программирование. В конечном итоге FTC вынудила Time Warner соглашаются использовать один из этих конкурирующих каналов в своих системах. Интересно, после того, как Time Warner заключила сделку по размещению MSNBC, Fox подала в суд на Time Warner по поводу антимонопольного законодательства. основания, стремящиеся получить перевозку для Fox News, а также.Этот иск был позже улажено, и Fox News действительно получает доступ к кабелю Time Warner клиенты.

3. Cadence Design Systems и Cooper & Chyan Technology (1997)

Cadence Design Systems, Inc., Сан-Хосе, Калифорния, согласовала в 1997 г. для урегулирования обвинений FTC в том, что приобретение Cooper & за $ 400 млн. Chyan Technology, Inc. (CCT) существенно снизит конкуренцию за ключевое программное обеспечение. используется для автоматизации проектирования интегральных схем.FTC была в первую очередь обеспокоены вертикальными аспектами этой транзакции. Особенно, Среда компоновки Cadences Virtuoso рассматривалась как платформа, на которой могло работать множество программного обеспечения. FTC действовала, чтобы гарантировать, что другие бренды программное обеспечение, конкурирующее с предлагаемым CCT, не будет заблокировано работает на платформе Cadence. Этот случай показывает, что многие программы компании, а не только Microsoft, можно охарактеризовать как контролирующие ключевую платформа, с которой должны работать другие программы.

В . УСТАНОВКА СТАНДАРТОВ И СОТРУДНИЧЕСТВО ¹⁰

Высокотехнологичные фирмы постоянное формирование альянсов, совместная разработка стандартов, выполнение убедиться, что их продукты бесперебойно работают вместе в системе, подписывая лицензии и перекрестные лицензии, и обычно взаимодействуют в текучей среде. В самом прямом смысле, организационная форма в сетевой экономике склоняется к рыхлым сетям союзы, а не четкие границы между иерархическими организациями.Даже самые непримиримые из соперников, Microsoft и Netscape, согласились поддержать различные стандарты программного обеспечения, включая язык моделирования виртуальной реальности для просмотр трехмерных изображений в Интернете и открытое профилирование Стандарт конфиденциальности в Интернете.

Открытые стандарты совместимости коренным образом изменить характер конкуренции. Стандарты приводят к расширению сетевые внешние эффекты. Стандарты снижают технологический риск, с которым сталкиваются потребители, которые в противном случае боялся бы выбрать проигрышную технологию и остаться в затруднительном положении.Действительно открытые стандарты уменьшают привязку потребителя к одному поставщику. Стандарты сдвигают локус конкуренции: несовместимые системы конкурируют за рынок; совместимые продукты конкурируют на рынке . Соревнование по смене стандартов больше в сторону цены и от функций, которые хотя бы частично стандартизированный. Стандарты приводят к конкуренции компонентов, которая способствует специалистов, а не конкуренция между целыми системами, которая способствует универсалы.Антимонопольные органы должны понимать глубокое влияние стандартов конкуренции, даже несмотря на то, что они не позволяют компаниям устанавливать стандарты совместно.

Я не могу отдать должное здесь вся сфера сотрудничества и совместимости. Достаточно сказать, что там — это значительный рост эффективности, которого можно достичь за счет такого сотрудничества. Конкуренция властям рекомендуется с осторожностью относиться к сотрудничеству, которое пересекает границы компании более жестко, чем сотрудничество в рамках единого компании, если целью и результатом сотрудничества является установление новые продукты и стандарты, обеспечение совместимости и т. д.Сделать так мог подавить новаторские силы, выражая себя во всевозможных рыхлых связях. По крайней мере, в Соединенных Штатах компаниям кажется вполне комфортным встречаться для создания стандартов, не опасаясь антимонопольных санкций, пока они ограничивают деятельности к подлинной нормотворческой деятельности. В некоторых случаях компании опасаются заключать лицензионные сделки в рамках формальных процесс установления стандартов из опасения антимонопольных санкций, и есть время от времени нападают на стандарты, но в целом антимонопольное законодательство не стоит на месте. способ необходимого сотрудничества для установления стандартов совместимости. ¹¹

Кроме того, есть фундаментальные экономические причины для поощрения, а не противодействия сотрудничеству среди поставщиков комплектующих. Как я показываю в Техническом приложении к В этом документе сотрудничество двух компаний, продающих дополнения, вероятно, приведет к снизить цены, чем было бы независимым поведением. Точная форма, принятая этим сотрудничество — ценовые обязательства, долгосрочные контракты или полная интеграция — менее важен для моих текущих целей, чем простой момент, что такой сотрудничество обычно приносит пользу потребителям.Это понятие идет вразрез с глубоким инстинкты антимонопольных юристов, но с экономической точки зрения это не вызывает сомнений.

Юристы по антимонопольному праву в хорошем состоянии разбираются в бедах, которые могут возникнуть, когда компании продают заменители, т. е. прямые соперники, вступают в сговор или сливаются. Однако они редко осознают, что эти зло превращается в добродетель, когда компании продают дополнения. К экономист, эти ситуации совершенно аналогичны, и на самом деле одна теория может применяться в обоих случаях с простой сменой знака с положительного на отрицательно относится к изучению дополнений, а не заменителей.На практике анализируя вертикальные отношения не так просты, так как нужно спросить, стоят ли компании в вертикальном или дополнительном отношении друг к другу могут и будут изобретать договорные отношения, которые лежат между простой единообразной ценой и полной интеграция (слияние). Сотрудничество между двумя компаниями, обладающими патентами, которые блокировать продукты друг друга — хороший пример этого принципа. Без некоторых форма сотрудничества, ни одна из компаний не может вывести продукт на рынок.(Одинаковый было бы правдой, если бы каждая компания обладала ноу-хау, которое могло бы привести только к коммерчески жизнеспособный продукт в сочетании с ноу-хау других компаний.) в данном случае конкуренция не может быть снижена, если компании соглашаются совместно продавать и продавать продукт, используя оба своих патента. В качестве альтернативы они могут подписать перекрестную лицензию или сформировать патентный пул, если они хотят лицензировать свои также патенты третьим лицам. Предполагая, что патенты действительны и блокировки, трудно понять, как сотрудничество между двумя компаниями могло что-то сделать кроме соревнований по увеличению.Три недавних дела, связанных с патентными пулами: действие FTC 1998 года против Summit и VisX на рынке лазерной хирургии глаза, а также Министерство юстиции Утверждение консорциума MPEG в 1997 г. и одобрение в 1998 г. сотрудничество по продвижению стандарта DVD.

Набор чемоданов намного сложнее возникает, когда продукты, которые сегодня дополняют, имеют перспективу со временем эволюционируют, чтобы стать заменителями. Этот паттерн возникает как часть Кейс Microsoft: превратится ли браузер Netscapes из дополнения к Windows в подлинная замена Windows в сочетании с программированием на Java язык?

VI. ОДНОСТОРОННИЙ ПОВЕДЕНИЕ ДОМИНАНТНЫХ ФИРМ

Наконец, я перехожу к самому тернистому область конкурентной политики в информационной экономике: характер ограничения на поведение доминирующих фирм.

А. Общие принципы

Я дал понять, что монопольная власть — не жертва информационного века. Монополистическая власть живет, часто на основе контроля над узкими местами или интерфейсами.Конечно, не следует просто посмотрите на мимолетную высокую долю рынка как на показатель монопольной власти, но и быстрые инновации не подразумевают отсутствия такой силы.

Основная роль конкуренции На мой взгляд, политика заключается в том, чтобы не допустить, чтобы доминирующие фирмы блокировали инновации. это поставило бы под угрозу их нынешнее положение. Я не вижу причин, почему антимонопольный закон, по крайней мере, в Соединенных Штатах, необходимо преобразовать себя, чтобы иметь дело с доминирующими фирмами в индустрии информации, связи и развлечений за годы предстоящий.

Позиция Nintendos на видео игровой рынок предлагает хороший пример использования и ограничений антимонопольного законодательства в высокие технологии: Nintendo занимала доминирующее положение примерно с середины 1980-х годов. до начала 1990-х годов, когда была конкуренция со стороны Sega Genesis, и позже Sony Playstation, стала сильнее. Тем не менее, я все еще считаю, что Nintendos политика исключительности с разработчиками игр была антиконкурентной: от 1985–1992 годы Nintendo разрешала игре появляться в своей системе только в том случае, если разработчик игры согласился не делать эту игру доступной на конкурирующей Atari и Системы Sega сроком на два года. ¹² Политика, продлевающая монополию власть может быть антиконкурентной, даже если эта власть в конечном итоге будет подорвана силы технического прогресса.

Взгляд на традиционные районы монополизации и злоупотребления доминирующим положением, некоторые категории поведения в рынки высоких технологий, похоже, вполне поддаются антимонопольным ограничениям, в то время как другие больше опасностей, чем возможностей для конкурентной политики. Я не вижу причин почему эксклюзивные дилинговые контракты и их близкие родственники не могут быть атакованы антимонопольное законодательство в информационной сфере, как и в других сферах.То же самое верно для связывания, когда используется для блокирования двухуровневого входа. Но я призываю к осторожности, когда ссылаясь на доктрину основных средств, особенно когда это касается обязательное лицензирование, как в недавнем деле Image Technical Services против Kodak из Апелляционного суда девятого округа. И обычные опасности, связанные с случаи хищнического ценообразования очевидны для информационных продуктов, с их очень низкими предельными издержками.

B. США против Microsoft

Очень заметное дело США vs. Microsoft предоставляет отличный инструмент для ознакомления с антимонопольным законодательством в сфере высоких технологий. действие. Я не буду здесь подробно излагать основные выдвинутые обвинения. Министерством юстиции, но менее обширная фактическая запись, которая сейчас разрабатывался в процессе. Достаточно сказать, что в конечном итоге речь идет о действовала ли Microsoft для защиты своей монополии на операционную систему путем блокируя новичка, Netscape с его браузером, который мог бы превратиться в угроза.Дело также связано с утверждениями о том, что Microsoft подавила конкуренцию. на рынке браузеров, но я считаю, что основная проблема заключается в защита монополии на операционную систему. Действительно, один из аргументов Microsoft заключается в том, что нет отдельного рынка браузеров, потому что операционная система некоторые включают в себя функции, которые когда-то предлагались только в автономном режиме браузеры.

Жалоба Министерства юстиции описал различные исключающие контракты, которые Microsoft якобы заключила с различными партнерами и клиентами, в частности с производителями оригинального оборудования (OEM), поставщики интернет-услуг (ISP) и поставщики интернет-контента (ПМС).Доказывают ли в конечном итоге факты, что этим контрактам был нанесен ущерб конкуренции, Судебная атака на исключающие контракты, заключенные монополист находится в рамках устоявшейся антимонопольной юриспруденции. Некоторые образцы из Жалобы:

Практически каждый новый компьютер с Windows, независимо от того, какой OEM-производитель его создал, представляет пользователи с такими же экранами и программным обеспечением, указанными Microsoft. Как результат соглашений Microsoft об ограничении загрузки и экрана рабочего стола, OEM-производители лишены свободы делать конкурентный выбор в отношении того, какой браузер или другим программным продуктам следует предлагать их клиентам, возможность определить для себя дизайн и конфигурацию начальных экранов отображается на компьютерах, которые они продают, и способность различать их продукты, чтобы удовлетворить их восприятие потребностей потребителей.Эти ограничительные соглашения также поддерживать и повышать важность способности Microsoft предоставлять преимущественное размещение на рабочем столе (или в последовательности загрузки) различных Поставщики интернет-услуг (ISP) и поставщики интернет-контента (ICP), в вернуть для этих фирм обязательства по предоставлению преференциального распределения и продвижение в Internet Explorer и ограничение их распространения и продвижения конкурирующих браузеров.

Микрософт соглашения с интернет-провайдерами позволяют Microsoft использовать свою монополию на операционные системы путем включения этих интернет-провайдеров в списки Windows по такому соглашению с интернет-провайдерами. предлагать браузер Microsoft Internet Explorer в первую очередь или исключительно в качестве браузер, который они распространяют; не рекламировать и даже не упоминать подписчиков наличие, доступность или совместимость конкурирующих Интернет браузер; и использовать на своих собственных Интернет-сайтах, специфичных для Microsoft программные расширения и инструменты, которые улучшают внешний вид этих сайтов при просмотре через Internet Explorer, чем при просмотре через конкурирующие интернет-браузеры.Антиконкурентные соглашения Microsoft с интернет-провайдерами существенно закрыли конкурирующие браузеры из этого основного канала распространения браузеров. Более тридцати процент пользователей интернет-браузеров приобрели свои браузеры у интернет-провайдеров.

Microsoft имеет также заключили исключительные соглашения с поставщиками интернет-контента (ICP) — такие фирмы, как Disney, Hollywood Online и CBS Sportsline, которые предоставлять новости, развлечения и другую информацию с сайтов в Интернете.Один из новых функций, включенных в Internet Explorer 4.0, является предоставление «каналы», которые появляются в правой части рабочего стола Windows. экран после установки Internet Explorer 4.0 на ПК с Windows 95. В те же каналы автоматически появятся на экране рабочего стола Windows 98, если Microsoft разрешено привязать Internet Explorer 4.0 к Windows 98 по лицензии. соглашения с производителями оригинального оборудования и продажи потребителям. Microsoft предоставляет различные уровни размещения каналов, наиболее заметным из которых является «платина».Под Соглашения о канале Microsoft Internet Explorer 4.0, начиная с середины 1997 г., ПМС, желающие «платинового» размещения (и даже некоторые стремящиеся к более низкому уровню размещения) были обязаны согласиться: (а) не компенсировать никоим образом производитель «другого браузера» (определяется как один из первых двух браузеров сторонних производителей), в том числе путем распространения своего браузера, для распространение, маркетинг или продвижение контента ICP; (б) не продвигать любой браузер, произведенный любым производителем Другого браузера; (c) не разрешить любому производителю другого браузера продвигать и выделять ICP направлять контент в своих браузерах или для них; и (d) разрабатывать свои веб-сайты с использованием Специфичные для Microsoft проприетарные программные расширения, чтобы эти сайты выглядели лучше при просмотре в Internet Explorer, чем при просмотре через конкурирующие браузер.

Учитывая обширный охват предоставлено этому делу, и моя общая точка зрения, что дело Microsoft далеко не из единственного на стыке антимонопольного законодательства и информационной экономики, Я не буду предлагать здесь подробный анализ этого случая. Достаточно сказать что исход этого дела может иметь серьезные последствия для как монополизация заявок рассматриваются в высокотехнологичных отраслях.Тем не мение, дело вряд ли приведет к большим изменениям в законе или правоприменении политика в отношении слияний и установления стандартов, независимо от ее конечного результата.

VII. ВЫВОДЫ

В мире сетей, где интерфейсы, совместимость, стандарты и узкие места отлично значимость, антимонопольные органы не могут позволить себе оставаться в стороне просто потому, что инновации происходят быстро.Напротив, антимонопольные органы обязаны не допускать, чтобы сегодняшние доминирующие фирмы подавляли инновации, которые угрожает их руководству.

Надеюсь, что конкурс власти справятся с этой задачей. Судя по опыту США, политика в отношении слияний находится на прочной основе, и антимонопольное законодательство не мешает компаниям сотрудничать, когда необходимо объединить свои предложения и установить стандарты. Что касается одностороннего поведения доминирующих фирм, недавние действия Министерства юстиции против Microsoft будут вероятно, окажут глубокое влияние на то, как дела о монополизации рассматриваются в информационная экономика.

VIII. ССЫЛКИ

Антон, Джеймс и Деннис Яо, (1995), Консорциумы, устанавливающие стандарты, антимонопольные и высокотехнологичные отрасли, Антимонопольное законодательство Юридический журнал , т. 64, стр. 247-265.

Артур, У. Брайан, (1989), «Конкуренция. Технологии, увеличение прибыли и привязка к историческим событиям », Экономический журнал , т. 99, стр. 116-131.

Балто, Дэвид, (1997), Сети и Эксклюзивность: антимонопольный анализ для стимулирования сетевой конкуренции, федеральная торговля Комиссия, апрель.

Бюлоу, Джереми И. (1982), Товары длительного пользования Монополисты, Журнал политической экономии , т. 90, стр. 314–332.

Коуз, Рональд, (1972), Прочность и Монополия, Юридический и экономический журнал , т. 15. С. 143-149.

Дэвидсон, К. и Р. Денекер, (1985), Стимулы к формированию коалиций с Bertrand Competition, Rand Journal of Economics , т. 16. С. 473-486.

Дибвиг, Филип Х.и Честер С. Спатт (1983), «Внешние факторы усыновления как общественные Товары », Журнал общественной экономики, , т. 20, стр. 231-247.

Экономидес, Николас и Лоуренс Дж. Уайт (1994), «Сети и совместимость: последствия for Antitrust », European Economic Review , vol. 38, pp. 651-662.

Фаррелл, Джозеф и Майкл Кац, (1998), «Влияние антимонопольного законодательства и закона об интеллектуальной собственности на совместимость и инновации », Антимонопольный бюллетень, выпуск , 1998 г.

Фаррелл, Джозеф и Гарт Салонеры, (1985), «Стандартизация, совместимость и инновации», Rand Journal of Экономика , т. 16. С. 70-83.

Фаррелл, Джозеф и Гарт Салонеры, (1986), «Установленная база и совместимость: инновации, предварительный анонс продукта, and Predation, American Economic Review, vol. 76, pp. 940-955.

Фаррелл, Джозеф и Карл Шапиро, (1990), «Горизонтальные слияния: анализ равновесия, American Economic Review , т.80, стр. 107-.

Федеральная торговая комиссия, Competition Политика в области новых высоких технологий, Global Marketplace , Staff Report, May 1996.

Гилберт, Ричард, (1998), Сети, Стандарты и использование доминирования на рынке: Microsoft (1995), J. Kwoka и Л. Уайт, ред., Антимонопольная революция: роль

Economics , Oxford University Press, готовится к печати.

Гилберт, Ричард и Карл Шапиро, (1998), Антимонопольные вопросы при лицензировании интеллектуальной собственности: девять Нет, встречайте девяностые, Brookings Papers on Economics: Microeconomics , предстоящий.

Кац, Майкл и Карл Шапиро, (1985), «Сетевые внешние факторы, конкуренция и совместимость», , американский Экономическое обозрение , т. 75 (3), стр. 424-440.

Кац, Майкл и Карл Шапиро, (1986a), «Внедрение технологий при наличии сетевых внешних факторов», журнал . политической экономии , т. 94, стр. 822-841.

Кац, Майкл и Карл Шапиро, (1986b), «Выбор совместимости продуктов на рынке с технологическими Прогресс, Oxford Economic Papers , vol.38, с. 146-165.

Кац, Майкл и Карл Шапиро, (1992), «Внедрение продукта с сетевыми внешними факторами», журнал Journal of Промышленная экономика , т. 40, нет. 1. С. 55-84.

Кац, Майкл и Карл Шапиро, (1994), «Системная конкуренция и сетевые эффекты, », Экономический журнал. Перспективы , т. 8, вып. 2. С. 93-115.

Кляйн, Джоэл И., (1998), Важность Антимонопольное законодательство в условиях новой экономики, доступно на сайте www.usdoj.gov/atr/speeches.

Лемли, Марк и Дэвид Макгоуэн, (1997), Правовые последствия сетевых экономических эффектов, Школа права Техасского университета в Остине.

Либовиц, С. Дж. И Стивен Э. Марголис, (1990), «Басня о ключах», , Журнал права и экономики, , т. 33, нет. 1. С. 1-26.

Rohlfs, Джеффри, (1974), «Теория Взаимозависимый спрос на услуги связи », Bell Journal of Economics, vol.5, вып. 1. С. 16-37.

Шапиро, Карл, (1996a), Антимонопольное Network Industries, доступно на www.usdoj.gov/atr/speeches.

Шапиро, Карл, (1996b), Слияние с Дифференцированные продукты, A ntitrust , Spring, стр. 23-30.

Шапиро, Карл и Хэл Р. Вариан, Информация Правила: стратегическое руководство по сетевой экономике , Гарвардская школа бизнеса Press, 1999, см. Www.inforules.com.

Varian, Hal.(1989), Цена Дискриминация, в Справочник промышленной организации, Р. Шмалензее и Р.Д. Уиллиг (ред.), Амстердам: Северная Голландия Издательский.

Веблен, Торстейн, Теория Класс досуга , 1899.

Верден, Грегори и Люк Фроб, (1994), Эффекты слияний в отраслях дифференцированной продукции: спрос на логит и Политика слияния, Journal of Law, Economics and Organization , vol.10. С. 407-426.

Список литературы

1 Для тщательного рассмотрение конкурентной стратегии в информационной экономике, см. Карл Шапиро и Хэл Р. Вариан. Информационные правила: стратегическое руководство по сети. Экономика , Harvard Business School Press, 1999.

² Этот раздел частично взят из моей статьи с Майклом Кацем, Антимонопольное законодательство на рынках программного обеспечения.

³ Это правда, независимо от того, участвуют ли фирмы в ценообразовании. конкуренция или количественная конкуренция. См. Дэвидсона и Денекере (1985) и Фаррелл и Шапиро (1990) соответственно.

⁴ См. Шапиро (1996b) о доступном учете валовой прибыли и коэффициентов диверсии в анализ слияний. См. Более подробный анализ в Werden and Froeb (1994). с использованием логит-модели спроса.

⁵ Министерство юстиции и Федеральная торговая комиссия США в 1997 году пересмотрели Руководство 1992 г. чтобы более полно сформулировать, как будет повышена эффективность при рассмотрении слияния процесс.Хотя заявленное намерение агентств было более восприимчивым Что касается заявлений об эффективности, еще предстоит увидеть, как это будет работать на практике.

⁶ Имею принимал участие во многих из этих обзоров слияний. В частности, я работал в FTC в слиянии Adobe / Aldus, Министерство юстиции в Microsoft / Intuit и Computer Ассоциированные компании / сделки с Legent для сторон, участвующих в приобретении Borland Эштон-Тейт и DIRECTV по делу Primestar.В вертикальных слияниях обсуждается ниже, я остался фирмой-покупателем в Кремниевой Графика / Псевдоним / Волновой фронт, Time Warner / Turner и Cadence / CCT. Утверждения в этой статье не предназначены для отражения взглядов ни одной из сторон. государственные органы или вовлеченные компании.

⁷ The опыт программы Computer Associates Simply Money на этом рынке поучительно относительно входных барьеров в программном обеспечении.Хотя компьютер Associates фактически раздали свою программу и получили несколько благоприятных обзоров, он все еще не получил широкого признания.

⁸ Пресс-релиз FTC, 31 марта 1997 г., на www.ftc.gov/opa/9703/autodesk.htm.

⁹ Решение и распоряжение по делу Silicon Graphics, Inc., дело № C-3626, ноябрь 1995 г. Федеральная торговая комиссия также потребовала, чтобы SGI предлагала независимые участие компаний, занимающихся производством развлекательной графики, в их программном обеспечении программы развития на условиях не менее выгодных, чем предлагаемые другим видов программного обеспечения

компаний.

¹⁰ См. Глава 8 Правил информации для более полного обсуждения совместимость и сотрудничество.

¹¹ Посмотреть мои недавняя статья с Майклом Кацем для более подробного обсуждения стандартных постановка и антимонопольное. Успешный стандарт компакт-дисков был поставлен под сомнение в частном иске Disctronics Texas, Inc., et al. v. Pioneer Electronic Corp. et al. Восточный округ Техаса, дело №4:95 CV 229.

¹² Я свидетельствовал от компании Atari Corporation против Nintendo в их антимонопольном процессе. У Nintendo не было обнаружено

нарушил антимонопольное законодательство.

.