Стагнация. Что такое стагнация экономики
Стагнация – от латинского stagnum — стоячая вода. В общем виде стагнацию определяют как застой, состояние, в котором экономика перестает развиваться, не растут показатели ее эффективности, не происходит заметных новшеств. Инновации не находят себе применения в системе хозяйства, инициатива остается невостребованной.
В числовом выражении под стагнацией понимают либо отсутствие роста экономических показателей, либо незначительный рост, в пределах 2-3%.
Существующая в большинстве стран экономическая система нуждается в росте только для поддержания стабильного уровня жизни населения. Так рост ВВП необходим для поддержания приемлемого уровня инфляции, безработицы и др. Часто стагнация сопровождается инфляцией, такая ситуация называется также стагфляцией.
Хотя стагнация и не является кризисом в классическом понимании, объемы производства не падают, однако уровень потребления домашних хозяйств может снижаться.
По отношению к развитым капиталистическим странам впервые была применена теория стагнации, предложенная Элвином Хансеном в 30 годах 20 века.
Суть применяемых для объяснения стагнации в сформировавшемся капиталистическом обществе состоит в утверждении цикличности экономических процессов. В период экономического роста растет производство, потребление, доходы и сбережения работников. Для обеспечения дальнейшего развития экономики в нее привлекается все больше ресурсов.
Далее приводится два не совпадающих внешне описания развития экономических процессов:
- С одной стороны, по мере исчерпания легкодоступных ресурсов, сужаются возможности развития. Что приводит к стагнации, а затем, к рецессии, кризису.
- С другой стороны, наиболее эффективные предприятия становятся монополистами, устраняют угрожающую их положению конкуренцию.
Затем, снижают производство, до уровня, приносящего приемлемую прибыль. Снижение производства, в свою очередь, увеличивает безработицу, ухудшает положение домашних хозяйств и, естественно, покупательскую способность. К такому описанию применяется термин монополистическая стагнация.
Затем, снижают производство, до уровня, приносящего приемлемую прибыль. Снижение производства, в свою очередь, увеличивает безработицу, ухудшает положение домашних хозяйств и, естественно, покупательскую способность. К такому описанию применяется термин монополистическая стагнация.В основе монополистической стагнации лежит противоречие между желанием получить максимальную прибыль и отсутствием возможности ее выгодно инвестировать.
Обычно такой сценарий развития применяется к области производства, но, как показывает практика, нечто подобное можно наблюдать, например, при вытеснении мелких торговцев крупными сетями.
В качестве мер по преодолению описываемой ситуации предлагаются:
- стимулирование спроса внутри государства;
- инвестирование в другие страны, как способ заинтересовать владельцев производств внутри страны производить больше, чтобы потом вложить полученную прибыль в другую экономику;
- инвестиции в научно-технический прогресс.
Стагнация возможна и в административно-командной системе.
Яркий пример этого — период «застоя» в СССР. Упрощая ситуацию, можно сказать, что его причиной являлась подмена законов экономики, руководящими указаниями и жестким планированием. Вследствие этого производились вложения, не приносящие экономического эффекта, игнорировался нарастающий дефицит товаров народного потребления. Иначе говоря: производилось то, что невозможно продать, выплачивались деньги, за которые нечего было купить. Снижалась мотивация к развитию. Нарушалась связь звеньев цепочки: «товар – деньги – товар». Предприятия имели такие сравнительные преимущества как гарантированные рынки сбыта, отсутствие необходимости прилагать усилия на продвижение продукции и конкурентную борьбу. Но, в отсутствие свободы распоряжаться собственными средствами, весь экономический эффект распределялся по указаниям «сверху», тем самым главное в рыночной экономике понятие — «прибыль» теряло смысл.
Следующим видом стагнации, который также можно рассматривать на примере бывшего СССР является переходная стагнация.
Она имеет собственную природу. Этим термином описываются явления, происходящие в экономике переходящей от командно-административной системы управления.
Причиной переходной стагнации нужно назвать, в первую очередь неспособность субъектов хозяйствования к работе по рыночным принципам. В отсутствие у предприятий опыта и навыков самостоятельной деятельности, неготовности к конкурентной борьбе, отсутствия возможности привлекать ресурсы для развития, экономический рост оказывается недостижим. Как правило, система производства и потребления продолжает существовать по инерции еще некоторое время. Однако, переход к капитализму обычно сопровождается открытием границ для иностранных товаров, местные производители оказываются не готовы к конкуренции на внутреннем рынке, тем более не имеют сил осваивать новые. Так стагнация переходит в рецессию.
Важно отметить ключевое различие стагнации и рецессии для экономического прогноза:
Это может быть признаком того, что в экономике растет новая структура, более сбалансированная, способная к развитию.Продолжающаяся стагнация, напротив, показывает, что структурных изменений не происходит. В случае продолжения негативно действующих на экономику тенденций, затягивание стагнации приводит к еще большему кризису, более тяжелой ломке экономической системы.
Исходя их вышеизложенного, можно сделать вывод, что ни современные рыночные механизмы, ни плановое управление экономикой, не гарантируют постоянного экономического роста. Имеющиеся на данный момент экономические модели не имеют рецептов постоянного сбалансированного развития. В какой-то момент, по разным причинам те или иные элементы в структуре экономики более не способны к дальнейшим позитивным изменениям, чем тормозят рост экономики в целом.
Если вы заметили ошибку в тексте новости, пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
СТАГНАЦИЯ — это… Что такое СТАГНАЦИЯ?
Стагнация — – долговременный застой в экономике.
Выражается в низких (или нулевых) темпах роста ВВП, высоком уровне безработицы, снижении уровня жизни населения. В период стагнации структура экономики сохраняется в неизменном виде, не происходит значительных … Банковская энциклопедия
Стагнация — в экономике явление в экономике страны, представляющее собой застой, отсутствие прироста в промышленном и сельскохозяйственном производстве, в торговом обороте. По английски: Stagnation См. также: Экономические циклы Финансовый словарь Финам.… … Финансовый словарь
Стагнация — (фр. stagnation, от лат. stagno делаю неподвижным, останавливаю; лат. stagnum стоячая вода): Стагнация (экономика) застой в производстве, торговле и т. д. Стагнация (экология) застой, приводящий в… … Википедия
стагнация — безвременье, стагфляция, застой, спад, депрессия Словарь русских синонимов.
стагнация см. застой Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З. Е. Александрова. 2011 … Словарь синонимов
СТАГНАЦИЯ — (stagnation) Ситуация, когда отсутствуют или очень слабы изменения в технике или уровнях дохода. Данная ситуация противоположна развитию, когда первая изменяется, а доходы растут. Экономика. Толковый словарь. М.: ИНФРА М , Издательство Весь Мир … Экономический словарь
СТАГНАЦИЯ — СТАГНАЦИЯ, стагнации, мн. нет, жен. (лат. stagnatio неподвижность от stagnum стоячая вода) (экон.). Застой, отсутствие развития. Стагнация в производстве обычное явление для монополистического капитализма. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков.… … Толковый словарь Ушакова
стагнация — Состояние экономического объекта или района, при котором в течение длительного времени отсутствует рост производства и тем более его развитие. Syn.: экономическая стагнация; застой … Словарь по географии
Стагнация — состояние экономики, характеризующееся застоем производства, торговли на протяжение длительного периода.
СТАГНАЦИЯ — (от лат. stagno делаю неподвижным) в экономике застой в производстве, торговле и т. д … Большой Энциклопедический словарь
это… Простыми словами о стагнации в экономике
Что такое стагнация в экономике?
Стагнация — это отсутствие развития, застой. В широком смысле это слово может означать отсутствие прогресса в экономике, общественно-политической, культурной жизни. Термин происходит от латинского слова stagno — останавливаю, делаю неподвижным.
Стагнация в экономике — это долговременное отсутствие экономического роста. О стагнации говорят, когда ВВП в течение нескольких лет не растет совсем или растет незначительно.
В период застоя структура экономики не меняется, не происходит значимых нововведений, не внедряются достижения научно-технического прогресса.
Производство и торговля не развиваются, зато растет явная или скрытая безработица, снижается уровень жизни.
Если стагнация сопровождается активной инфляцией, то есть обесцениванием денег, это называется стагфляция.
Стагнация, рецессия и депрессия — в чем разница?
Стагнацию не стоит путать с рецессией — снижением производства, и с депрессией — глубоким экономическим спадом. Стагнация — это отсутствие роста, а не экономический спад.
Какой именно экономический рост считать незначительным, точно сказать невозможно. Обычно специалисты полагают, что в развивающихся странах стагнация наступает, если экономика в течение нескольких лет растет менее чем на 2-3%.
Стагнация — застой в СССР
Пример стагнации в экономике — СССР конца 1970-80-х годов. После относительного успеха «косыгинской реформы» и «золотой пятилетки» 1966-70 гг. темпы роста советской экономики стали замедляться. С конца 1970-х темпы роста упали до 2,5-3% в год, свидетельствовала официальная статистика.
Производительность труда в промышленности и сельском хозяйстве была крайне низкой, росла скрытая безработица. Нарастал дефицит государственного бюджета. Ощущался острый товарный дефицит — нехватка продуктов, одежды и обуви, мебели, книг, бытовой техники и многих других вещей.
Отсутствие эффективных мер по спасению экономики в итоге привело к полномасштабному кризису — многие историки считают именно его главной причиной краха системы и распада Советского Союза.
Пустые полки в мясном отделе. 1990 год. Фото: Reuters
Однако термин «эпоха застоя в СССР» относится не только к экономике. Он описывает также кризис идеологии и однопартийной системы, застой в общественной и культурной жизни.
«Застойная яма». Есть ли стагнация в российской экономике?
Валовой внутренний продукт России в настоящее время растет медленно. По данным Росстата, в 2012 году рост ВВП России составил 3,7%, а затем начал замедляться. В 2013 году экономика росла на 1,8%, в 2014 году — всего 0,7%.
В 2015 году ВВП упал на 2,5%, в 2016 и 2017 годах — вырос на 0,3 и 1,6%.
По итогам 2018 года Росстат отчитался о рекордном за последние годы росте — на 2,3%, писала «Российская газета». В этот официальный рекорд поверили не все экономисты.
Тем более что уже в первом квартале 2019 года темпы роста снизились до 0,5%, писал РБК со ссылкой на предварительную оценку Росстата.
Президент Владимир Путин в майском указе 2018 года поставил целью рост ВВП быстрее среднемирового (больше 3%).
В Минэкономики спрогнозировали, что в 2019 году экономика вырастет на 1,3%, в 2020-м — уже на 2%, а в 2021-м — на 3,1%. Однако мало кто считает, что есть основания для подобного оптимизма. Единственный фактор роста — наращивание государственных расходов на национальные проекты.
Минувшим летом прогнозы по росту российской экономики снизили Центробанк (до 1-1,5%), Всемирный банк (до 1,2%) и рейтинговое агентство Fitch (до 1,2%), писали «Ведомости».
На этом фоне некоторые эксперты говорят о стагнации.
«После Второй мировой войны у нас такого длинного периода в истории России, чтобы мы жили больше 10 лет с таким темпом роста экономики — 1%, — нет, — заявил в ноябре 2018 года глава Счетной палаты Алексей Кудрин. — Мы, в общем-то, попали в серьезную такую застойную яму, серьезную».
Алексей Кудрин и президент Владимир Путин. Фото: Пресс-служба президента РФ
Точного определения экономической стагнации не существует. Однако некоторые экономисты считают, что если ВВП страны с развивающейся экономикой растет менее чем на 2-3% в год в течение нескольких лет, то это означает стагнацию. Если исходить из такого подхода, то российская экономика и правда стагнирует, указывает экономический обозреватель Anews Александр Яковлев.
О стагнации говорят и другие важные макроиндикаторы — доходы населения, оборот розничной торговли и грузоперевозок, темпы строительства.
Плохо то, что если раньше импульс экономическому росту придавали высокие цены на углеводороды, то сейчас этого не происходит, добавляет аналитик Anews.
В итоге получается, что страна уже не может выбраться из «застойной ямы» за счет сырьевой экономики.
Как бороться со стагнацией?
Экономисты предлагают различные методы борьбы со стагнацией — в зависимости от причин ее возникновения.
Повышение государственных расходов. Бороться со стагнацией можно, увеличивая государственные расходы и допустив постоянный высокий уровень дефицита государственного бюджета, предположил в 1930-х годах экономист-кейнсианец Элвин Хансен. По его замыслу, высокие госрасходы способны «разогнать» забуксовавшую экономику.
Научно-технический прогресс. Внедряя достижения науки и техники, можно снизить издержки производства и добиться интенсивного роста, полагают сторонники теории стагнации. Также в борьбе с застоем помогает инвестирование за рубеж, повышение покупательной способности населения.
Борьба с монополиями. Монополистическая стагнация возникает в отраслях, где действуют монополии — фирмы, не имеющие конкурентов и полностью контролирующие рынок.
Монополии не заинтересованы в развитии производства, инвестициях, полной занятости и максимальной загрузке производства. Поэтому для борьбы со стагнацией необходимо бороться с монополиями, указывают экономисты.
Монополии не заинтересованы в развитии производства, инвестициях, полной занятости и максимальной загрузке производства. Поэтому для борьбы со стагнацией необходимо бороться с монополиями, указывают экономисты.Стагнация — глоссарий
Стагнация – это застой в экономике, наблюдающийся на протяжении длительного времени. В этот период ВВП если и растёт, то незначительными темпами, безработица сохраняется на высоком уровне, заработная плата и уровень жизни населения снижаются. Структура экономики не претерпевает значительных изменений, нововведения отторгаются. Если стагнация сопровождается высоким уровнем инфляции, она именуется стагфляцией.
Стагнация отличается от экономического кризиса, который выражается в резком сокращении ВВП. Стагнация – это отсутствие роста, незначительный рост или небольшое, плавное падение.
Признаки приближающейся стагнации не сводятся к небольшому числу показателей, которые можно отслеживать в ежедневных новостях или по решениям государственных органов.
Стагнация становится очевидной тогда, когда она уже развилась. Традиционно сигналом наступившей стагнации считается темп роста ВВП страны менее, чем 2–3% в год, на протяжении нескольких лет.
Первым теорию стагнации разработал в конце 1930-х годов американский экономист Элвин Хансен, введя для описания ситуации в США термин secular stagnation (вековой застой). Он полагал, что на тот момент американская экономика исчерпала резервы роста и в обозримом будущем не сможет самостоятельно, опираясь исключительно на рынок и саморегулирование, выйти из застоя. По его мнению, для возобновления роста было необходимо вмешательство государства в экономику и увеличение расходов, допуская постоянный значительный дефицита государственного бюджета. Однако экономика США начала расти уже в 1940 году, и идеи Хансена были забыты.
Экономическая стагнация не обошла стороной и СССР. Термин «застой» (русский вариант термина «стагнация»), относится ко времени правления Леонида Брежнева (1964–1982 годы) и его последователей – вплоть до 1986 года, когда получило распространение выражение «застойные явления», как характеристика эпохи «позднего СССР».
В экономике страны стагнация развилась на рубеже 1970-1980-х годов, когда темпы экономического роста снизились до 2,5–3% в год.
В 2011 году вышла книга The Great Stagnation («Великая стагнация») американского экономиста Тайлера Коуэна, в которой он привел аргументы, подтверждающие значительное замедление темпов роста различных показателей (средний доход семьи, производительность) в США начиная с 1970-х годов. По его мнению, страна исчерпала резервы роста (привет от Хансена!). В результате, несмотря на внешнее благополучие, жизнь средней семьи в США в XXI веке принципиально не отличается от жизни в 1970-е годы, а по некоторым параметрам – и от жизни в 1950-е. Для выхода из застоя Коуэн предлагает активно инвестировать в науку. Утверждения и идеи, высказанные в книге, нашли много сторонников, а введённый Коуэном термин «великая стагнация» используется многими экономистами для описания ситуации не только в США, но и других развитых странах.
Эксперты НИУ ВШЭ оценили перспективы реального сектора экономики
Реальный сектор российской экономики переживает спад, сопоставимый с прошлогодним, следует из предварительной оценки экспертов НИУ ВШЭ.
Перспектива ближайших месяцев — продолжение спада или, в лучшем случае, стагнация. Аналитики говорят о слабой эффективности господдержки. Правительство должно не просто точечно стимулировать экономику, но и взять на себя ответственность за прорывные действия.
Официально российская экономика неплохо прошла прошлогодний кризис, обвалившись «всего» на 3,1%, тогда как мировой ВВП снизился на 3,5%. Но как российская экономика и ее основа — реальный сектор — будут развиваться теперь, пока не вполне понятно. Экономисты Центр развития НИУ ВШЭ Валерий Миронов и Алексей Кузнецов сделали попытку ответить на этот вопрос на основе данных Росстата и собственных расчетов.
Первое наблюдение экономистов — постепенное ослабление пандемийных ограничений в этом году не гарантирует быстрого и, самое главное, устойчивого возврата даже к докризисным (2017-2019 годы) невысоким темпам роста российского ВВП на уровне примерно 2,2%.
«Это связано с эффектом гистерезиса, то есть своего рода «шрамами», которые пандемии часто оставляют на экономиках», — считают экономисты.
Холодная зима в помощь
За точку отсчета они взяли декабрь 2020 года, когда индекс промышленного производства (год к году) находился в положительной области. Однако в январе 2021 года возобновилось падение до 2,5% (год к году) и до 3,8%, если сравнивать декабрь прошлого года с январем текущего. «Причем особенно сильно «просела» обрабатывающая промышленность, а стабильность или ускорение наблюдались лишь в инфраструктурных секторах, что частично можно объяснить холодной зимой», — отмечают авторы исследования.
В феврале выпуск промышленной продукции рос в обрабатывающей промышленности, но в добывающей промышленности наблюдалась стагнация, а в электро- и теплоэнергетике было снижение.
Важнейший показатель самочувствия реального сектора — загрузка производственных мощностей — в феврале выросла лишь в электро- и теплоэнергетике после прошлогоднего спада до 10%. «Падение загрузки мощностей не позволяет рассчитывать на начало спонтанного оживления инвестиционной активности в течение примерно одного года после устойчивого возобновления роста», — отмечают эксперты.
Уверенности меньше, чем в 2008 году
По их наблюдениям, индекс предпринимательской уверенности достиг «дна» в мае 2020 года и с тех пор имеет тенденцию к росту, оставаясь пока, впрочем, в минусе.
Фундаментальное наблюдение состоит в том, что сейчас уровень предпринимательской уверенности ниже не только предкризисных 2017– 2019 годов, но и «заметно ниже уровня 2011–2013 годов и еще ниже уровня 2006–2008 годов».
Прогноз на март и ближайшие месяцы тоже не самый благоприятный. Восстановление добычи газа до предпандемийного уровня можно ожидать только к середине 2022 года, нефти — в 2023 году. «Будущая траектория добычи угля под вопросом: высока вероятность того, что, в лучшем случае, она будет стагнировать на нынешнем уровне», — отмечают эксперты, добавляя, что построили свой прогноз с условием, что экономику РФ не накроет третья волна пандемии и локдаунов.
В итоге в феврале-апреле 2021 года спад промышленности в годовом выражении будет в целом лишь немного меньше, чем в 2020 году, предупреждают во ВШЭ.
Темпы спада, по предварительным расчетам, могут составить минус 1,5-2% год к году. Однако когда перестанет действовать фактор сезонности, статистика покажет прирост — в феврале на 2%, а в марте-апреле — на 0,4% месяц к месяцу.
До уровня Минэка очень далеко
Для того чтобы по итогам 2021 года выйти на заложенные прогнозом Минэкономразвития темпы прироста (2,6%) промышленного производства, необходимо в оставшийся период (с мая) иметь средний ежемесячный прирост в промышленности на уровне 0,2%. Это позволит отечественной промышленности к концу года достичь предкризисного уровня марта прошлого года, когда началась пандемии.
То есть прогноз НИУ ВШЭ на ближайшие месяцы — реальный сектор экономики будет находиться между рецессией и стагнацией.
Текущий кризис обойдется российской индустрии потерянным годом и девятью месяцами, обращают внимание эксперты. Но и это еще не все. Эксперты предупреждают о риске финансовых проблем у бизнеса, который сейчас получил и продолжает получать отсрочки по кредитам в рамках господдержки.
Когда кредиты придется закрывать, экономику может накрыть финансовый кризис, проблемы возникнут у банковского сектора.
«Постоянного мониторинга требует финансовое состояние предприятий реального сектора экономики. Это особенно актуально в связи с тем, что четыре предыдущие послевоенные глобальные рецессии (в 2020 году была пятая рецессия) сопровождались волной финансовых кризисов, иногда отсроченных», — полагают в Центре развития НИУ ВШЭ.
Опрошенные «Газетой.Ru» эксперты указывают на слабую эффективность мер господдержки. «С высоких трибун озвучиваются вполне разумные и действенные меры, которые на нижних этажах власти трансформируются в нечто неэффективное, вязнут в болоте межведомственных согласований», — говорит доцент кафедры предпринимательства и логистики РЭУ им. Г.В. Плеханова Игорь Строганов.
Он считает, что государство должно выделить те отрасли реального сектора, которые будут системно поддерживаться в долгосрочном периоде. «Всем помочь нельзя. Помогать нужно конкретным системообразующим предприятиям конкретных отраслей, которые будут создавать качественные продукты для внутренних и внешних рынков, заменят импорт комплектующих и продуктов из Китая и Европы.
Нужно «долгое» инвестиционное решение», — призывает Строганов.
Недостаточно поддерживать, например, информационные технологии, нужно ввести в господдержку нефтехимию, композиты, производство электроники, сельхозпредприятия.
Восстановить реальный сектор и в итоге выйти на темпы роста ВВП, которые спрогнозировал Минэк, вполне возможно, считает советник по макроэкономике гендиректора компании «Открытие брокер» Сергей Хестанов. Если только удастся победить эпидемию коронавируса. Причем не только в России, но и в большинстве развитых стран — не позднее третьего квартала этого года. Тогда можно надеяться на рост в 2-3% по итогам 2021 года. «Но сейчас темпы вакцинации недостаточны. Особенно в ЕС, который является важным торговым партнером России. Как бы не пришлось корректировать прогнозы в сторону ухудшения», — опасается Хестанов.
Доцент РЭУ им. Г. В. Плеханова Вадим Ковригин утверждает, что среди мер господдержки российского бизнеса явно не хватает льгот по уплате страховых взносов в ПФР, в страховые фонды.
«Почему государство взимает значительные взносы с тех, кто даже в условиях кризиса сохранил рабочие места?» — возмущается Ковригин.
Основные проблемы, мешающие росту реального сектора — это монополизация и коррупция, уверен руководитель проекта BusinessWorld.expert Олег Чернов. «Необходимо также не только снизить административную нагрузку на бизнес, но и полностью исключить проверки разного рода контролеров в кризисные 2021-2022 годы», — говорит Чернов.
И робкие шаги властей
Руководитель подкомитета «Деловой России» по градостроительной политике в субъектах РФ Елена Киселева считает, что реальному сектору, в том числе строительству, необходима точечная настройка.
«Сейчас малые застройщики в российских регионах испытывают трудности с выводом новых проектов на рынок в связи с высокими расходами на проектное финансирование, неподходящими условиями по обеспечению кредита и недостаточной платежеспособностью населения. В стандартах банков заложены требования к рентабельности проектов, что сильно ограничивает возможности региональных застройщиков», — отмечает Киселева, напоминая, что одно рабочее место в строительной отрасли создает еще пять-шесть рабочих мест в смежных отраслях экономики.
Одним из основных условий для восстановительного роста является предсказуемость госуправления и отсутствие ценовых ударов, подчеркивает член генерального совета «Деловой России» Алексей Кучмин. «Вести бизнес станет комфортнее, если мы будем точно уверены, что завтра продукты не подорожают в два раза, бензин не подорожает на треть и так далее. Тогда бизнесу станет легче планировать свой финансовый цикл, банки будут охотнее кредитовать», — рассуждает Кучмин.
Необходимо также дать больше свободы бизнесу и расширить программу ФОТ 3.0, то есть охватить господдержкой МСП с собственным производством.
«Из новых мер, предложенных правительством, только и есть кредиты ФОТ 3.0. Но они неспособны кардинально развернуть экономику, не тот объем. А действие старых мер заканчивается. Единственное, что сейчас будут способствовать росту экономики — снятие антиковидных ограничений и рост сырьевых цен», — говорит директор Института экономики роста имени П. А. Столыпина Антон Свириденко.
Эксперт считает, что правительству необходимо от повестки поддержки переходить к повестке развития, от робких шагов к масштабным.
«Солидарное мнение бизнеса — назрел момент для решительных изменений в госрегулировании. Это чувствовалось на совещании, которое президент Владимир Путин провел в четверг с бизнесом. Чтобы организовать экономический прорыв, государств должно взвалить на себя больший риск, чем оно берет на себя сейчас», — заключает Свириденко.
Насколько велика угроза долгосрочной стагнации после пандемии :: Мнение :: РБК
Однако есть ряд серьезных недостатков в сфере взаимной торговли ЕАЭС, над устранением которых сейчас работает Евразийская экономическая комиссия. Важным условием функционирования бизнеса является отсутствие барьеров в свободном передвижении товаров, осуществлении работ и услуг. Комиссия придает этому вопросу ключевое значение и проводит целенаправленную политику по их устранению.
Читайте на РБК Pro
Так, количество препятствий в целом в реестре союза впервые с 2016 года снизилось до 59.
Начиная с 2016 года на внутреннем рынке союза устранено 52 барьера из 63 выявленных. Это 83% от всех выявленных барьеров. Практика выявления и устранения препятствий показала необходимость подготовки новой редакции Методологии разделения препятствий, которая разработана комиссией и уже вступила в силу. Однако появляются новые препятствия. Не преодолен соблазн создавать более выгодные условия для отечественных субъектов хозяйствования. В ответ на этот национальный протекционизм партнеры по союзу поступают аналогично, как результат — девальвация интеграционных преимуществ, признаки торговых споров. Мы в комиссии считаем, что союзные и национальные интересы должны реализовываться в комплексе. В этом сила ЕАЭС, залог ценности союза для людей и бизнеса.
Текущий кризис поставил перед нами важнейший вопрос: является ли пандемия коронавирусной инфекции причиной падения жизненного уровня и снижения экономического роста? Ответ: да, но она не единственная. Вторая причина, углубившая кризис, — это падение рынков углеводородов.
Третья — латентная фаза кризиса связана с последствием невысоких темпов роста экономик стран ЕАЭС в 2014–2019 годах.
Какие меры необходимо принять, чтобы не допустить потенциально долгосрочного низкого роста экономики? Прежде всего приоритет должен отдаваться наращиванию производительности труда. Для этого следует обеспечить диверсификацию экономик: для России и Казахстана — это снижение доли сырьевой составляющей в структуре, для Белоруссии — необходимость повышения конкурентоспособности сложного экспорта. Для всех государств ЕАЭС — повышение добавленной стоимости за счет новых и традиционных высоколиквидных товаров.
Как недавно отметил президент Российской Федерации Владимир Путин, прибыль и сбережения надо в первую очередь направлять на создание новых предприятий и производств у себя дома. Вопрос проработан. Евразийской экономической комиссией на основании предложений сторон сформирована карта индустриализации ЕАЭС. Документ включает в себя 185 крупных инвестиционных и значимых проектов сметной стоимостью более $300 млрд в 21 подотрасли, более 550 технологических направлений, по которым в ЕАЭС имеется необходимость в импортозамещении.
Для стимулирования создания совместных предприятий как производственного интеграционного ядра союза в перспективных и высокотехнологичных отраслях необходима поддержка со стороны правительств стран союза. Мы видим это направление в программном льготном финансировании со стороны ЕАБР и других институтов развития, содействии во вводе производств в эксплуатацию, в установлении комфортных мер тарифного и нетарифного регулирования, в том числе закупки из одного источника на период выхода предприятия на заявленные объемы производства и другие меры поддержки.
Следует признать, что в наших странах в предыдущие периоды сбережения эффективно не трансформировались в инвестиции и инновации, которые необходимы для повышения экономического потенциала. Из-за этого ухудшаются долгосрочные перспективы для экономик в странах ЕАЭС. Насколько объективны угрозы долгосрочной стагнации? ВВП экономик государств ЕАЭС снизился в 2020 году меньше, чем во многих развитых странах, которые оказывали значительно большую помощь экономике.
В качестве примера: ВВП Европейского союза упал на 7,2%, Германии — на 5,4%, Великобритании — на 10%. Но для стран союза это не должно служить оправданием самоуспокоения. Страны с высокоэффективными экономиками предприняли беспрецедентную по своему объему поддержку населения и экономик. По данным МВФ, США на поддержку экономики и населения направили в 2020 году 19,2% средств от уровня ВВП, в ЕС — 10,6%. В частности, в Германии — 38,9%, во Франции — 23,5%, в Италии — 42,3%. И эти меры господдержки востребованы не только в 2020 году, они дадут эффект и в последующие периоды.
Страны ЕАЭС также оказали помощь своим экономикам. Но эта поддержка реального сектора экономики в ЕАЭС меньше, чем в странах Запада. Следует учитывать и положение с доходами населения, которые не позволяют существенно нарастить внутреннее потребление. Это означает, что Евразийский экономический союз может столкнуться с еще большей конкуренцией на товарных рынках, чем было до кризиса.
Поэтому тема господдержки является крайне актуальной.
Вопрос о том, кому и в каких объемах ее оказывать, — суверенное право каждого государства-члена, исходя из собственных национальных приоритетов и возможностей. При этом условия предоставления господдержки должны быть понятными.
Глобальная экономика после пандемии будет развиваться исходя из новых трендов — резко ускоряя цифровую трансформацию бизнес-моделей и роботизацию производства. Развитие цифровых технологий и платформ стало ответом на вызовы в связи с пандемией. Это инструмент, который создается и функционирует благодаря человеческому интеллекту. Поэтому задача экономической политики наших государств заключается не только в спасении экономики сегодня, но и в стимулировании ее технологической трансформации для повышения конкурентоспособности в посткризисный период.
По прогнозу международных организаций, в 2021 году ожидается циклическое восстановление мировой экономики. В лидерах окажутся страны, эффективно развернувшие экономические стимулы и вакцинацию населения.
Сложнее будет государствам, которые не имеют достаточных финансовых ресурсов и/или проводящих неоптимальную политику по стимулированию экономики и борьбе с пандемией. При среднегодовой цене за баррель корзины нефти в 2021 году $58–59, а в 2022 году $54,5–55,9 темп роста мирового ВВП в 2021 году составит 5,9%, еврозоны — 4,4%, Российской Федерации — 3,3%, Казахстана — 4,3%, Китая — 8,1% к уровню 2020 года. Прогноз 2022 года — темпы роста ВВП: мирового — 4,4%, еврозоны — 3,8%, Российской Федерации — 2,5%, Казахстана — 5,6% к уровню 2021 года. Другие показатели развития экономик стран ЕАЭС (инфляция, текущий счет платежного баланса, чистое кредитование/заимствование правительства) наиболее оптимистичны в Российской Федерации и соответствуют прогнозным данным Стратегических направлений развития евразийской экономической интеграции до 2025 года.
Стоит отметить, что МВФ впервые призывал государства не только быстро развернуть программы поддержки, но и не сокращать их преждевременно, используя имеющиеся ресурсы для стимулирования посткризисного восстановления.
Ранее МВФ постоянно критиковал любую господдержку, любой рост денежного предложения. Нам в ЕАЭС надо понимать последствия масштабного импульса от беспрецедентных мер денежно-кредитной политики Запада, тесно координировать монетарную и финансовую политику наших стран, работать в связке. На мой взгляд, пока у нас это получается не совсем успешно.
Считаю, что странам ЕАЭС следует в приоритетном порядке уделять внимание вопросам привлечения дополнительных инвестиций в инновационные производства и вести согласованную политику по развитию финансового рынка ЕАЭС. Торговая политика отражает исторически сформировавшуюся структуру экономики, торговые и кооперационные связи. При всех объективных сложностях, вызванных санкциями в отношении стран ЕАЭС и политикой западного протекционизма, следовало бы начать делать эволюционные практические шаги по формированию единого экономического пространства в Большой Евразии, с партнерами Запада и Востока. Для нашего союза представляет безусловный интерес сопряжение ЕАЭС с инициативой «Один пояс — один путь», а также с недавно созданным Всесторонним региональным экономическим партнерством.
Евразийский экономический союз имеет серьезный потенциал, раскрытию которого в том числе будут способствовать Стратегические направления евразийской интеграции до 2025 года, которые утверждены главами государств — членов ЕАЭС 11 декабря 2020 года. Есть политическая воля глав государств союза на укрепление и расширение интеграции. У союза есть источники и возможности для развития. И направлять их целесообразно в совместные проекты в высокотехнологичных отраслях. Считаю, что национальные суверенитеты при этом только укрепятся.
РБК Недвижимость | БЕСТ-Новострой в СМИ
04.06.2021Рассказываем, почему жилье на первичном рынке продолжает дорожать и как изменится стоимость этой осенью
Нестабильный курс рубля, снижение ставок по ипотеке и падение доходности банковских вкладов создали ажиотаж на рынке недвижимости в Москве. В результате небывалого спроса цены на жилье выросли до рекордного уровня.
Власти даже поручили выяснить Федеральной антимонопольной службе причины такого роста цен. Однако проверка девелоперов признаков картеля не выявила.Аналитики и девелоперы рассказали, почему снижения цен на столичные квартиры в новостройках в ближайшее время ждать не стоит.
Главным стимулом роста цен на жилье стали низкие ипотечные ставки. Льготная ипотека под 6,5% годовых была запущена весной 2020 года в разгар пандемии как антикризисная мера. Программа должна была завершиться 1 ноября 2020 года, но власти решили продлить ее до 1 июля 2021 года. За счет более низкой ставки должна была вырасти доступность жилья, но, по мнению многих экспертов, этого не произошло, так как спрос вырос и застройщики и девелоперы стали интенсивно повышать стоимость на квартиры в своих объектах.
До конца 2021 года льготная ипотека останется ключевым фактором, который будет влиять на спрос и цены, считает председатель совета директоров компании «Бест-Новострой» Ирина Доброхотова. По ее словам, после 1 июля существующий сегодня ажиотажный спрос на новостройки временно спадет, так как те, кто стремится купить квартиру по программе льготной ипотеки, спешат это сделать сейчас, до предполагаемой даты ее завершения.
«Если программа будет продлена на текущих условиях, то осенью и до конца года спрос на новостройки по-прежнему будет высоким, отмечает Доброхотова. По ее мнению, при небольшом повышении ставки, изменении условий кредитования (власти обсуждают возможность продления программы на год со ставкой 7–7,5%) и снижении лимита на кредит до 3 млн возможно определенное сокращение спроса.
«При полной отмене программы льготной ипотеки продажи, вероятно, снизятся. В дальнейшем ситуация будет зависеть уже от самих застройщиков. Если они смогут предложить покупателю альтернативу в виде совместных программ с банками с выгодной ставкой, то снижение спроса удастся нивелировать», — пояснила Доброхотова.
Цены на новостройки, в свою очередь, будут зависеть от спроса. «При продлении льготной ипотеки стоимость квадратного метра вырастет до конца года. Если ажиотаж в связи с отменой программы льготной ипотеки спадет, то возможна фиксация цен на текущем уровне. А вот при заметном падении спроса не исключена корректировка цен.
Однако изменения коснутся новых проектов, которые могут выходить по более низкой цене на старте. Те квартиры, которые уже есть в экспозиции, скорее всего, дешеветь не будут», — прогнозирует глава «Бест-Новостроя».
Читать полностью>>
Эпоха светского застоя
Саммерс опубликовал статью под названием «Эпоха светского застоя: что это такое и что с этим делать» в февральском номере журнала Foreign Affairs. В статье исследуется, как экспансионистская фискальная политика правительства США может помочь преодолеть проблемы вековой стагнации и вернуть рост в нужное русло.
Эпоха светского застоя: что это такое и что с этим делать
15 февраля 2016
опубликовано в журнале Foreign Affairs
. Какими бы удивительными ни были недавний финансовый кризис [1] и рецессия, поведение промышленных экономик и финансовых рынков мира во время восстановления [2] было еще более удивительным.
Большинство наблюдателей ожидали, что за необычно глубокой рецессией последует необычно быстрое восстановление, при этом объем производства и занятости вернутся к уровням тренда относительно быстро. Тем не менее, даже при агрессивной денежно-кредитной политике Федеральной резервной системы США [3] восстановление экономики (как в Соединенных Штатах, так и во всем мире) значительно не оправдало прогнозов и было намного слабее, чем его предшественники [4]. Если бы американская экономика в августе 2009 г. соответствовала прогнозам Бюджетного управления Конгресса — после того, как стимул был принят и началось восстановление, — U.С. ВВП сегодня был бы примерно на 1,3 триллиона долларов больше, чем есть.
В 2009 году почти никто не предполагал, что процентные ставки в США останутся близкими к нулю в течение шести лет, что ключевые процентные ставки в Европе станут отрицательными и что центральные банки в G-7 коллективно увеличат свои балансы более чем на 5 триллионов долларов.
Более того, если бы экономистам сказали, что такая денежно-кредитная политика впереди, они бы с уверенностью предсказали, что инфляция станет серьезной проблемой, и были бы шокированы, узнав, что в Соединенных Штатах, Европе и Японии она в целом оставалась значительно ниже два процента.
После кризиса отношение государственного долга к ВВП резко выросло: с 41 процента в 2008 году до 74 процентов сегодня в Соединенных Штатах, с 47 процентов до 70 процентов в Европе и с 95 до 126 процентов. в Японии. Тем не менее, долгосрочные процентные ставки по-прежнему остаются чрезвычайно низкими: на начало 2016 года ставки по десятилетним государственным облигациям составляли около двух процентов в США, около 0,5 процента в Германии и около 0,2 процента в Японии. срочные ставки предполагают, что в настоящее время рынки ожидают, что как низкая инфляция, так и низкие реальные процентные ставки сохранятся в течение многих лет.С соответствующими оговорками относительно сложности выводов на основе индексированных рынков облигаций, будет справедливо сказать, что инфляция для всего промышленного мира, как ожидается, будет близка к одному проценту в течение следующего десятилетия, а реальные процентные ставки, как ожидается, будут около нуля сверх этого период времени.
Другими словами, по прошествии почти семи лет восстановления в США рынки не ожидают, что «нормальные» условия вернутся в ближайшее время.
Ключ к пониманию этой ситуации лежит в концепции векового застоя [5], впервые выдвинутой экономистом Элвином Хансеном в 1930-х годах.С этой точки зрения, экономики индустриального мира страдают от дисбаланса, возникающего в результате увеличения склонности к сбережению и уменьшения склонности к инвестированию. В результате чрезмерные сбережения тормозят спрос, снижая рост и инфляцию, а дисбаланс между сбережениями и инвестициями снижает реальные процентные ставки. Между тем, когда достигается значительный рост — как в Соединенных Штатах в период с 2003 по 2007 год — это происходит из-за опасных уровней заимствований, которые переводят избыточные сбережения в неустойчивые уровни инвестиций (которые в данном случае возникли как жилищный пузырь).
Были предложены и другие объяснения происходящего, в частности теория Кеннета Рогоффа о долговом навесе, теория Роберта Гордона [6] о встречных ветрах со стороны предложения, теория Бена Бернанке о перенасыщении сбережений [7] и теория Пола Кругмана о переизбытке сбережений.
ловушка ликвидности. Все это в некоторой степени обосновано, но теория светской стагнации предлагает наиболее полное описание ситуации и лучшую основу для политических предписаний. Хорошая новость заключается в том, что, хотя события в Китае [8] и других странах повышают риски ухудшения глобальных экономических условий, экспансионистская фискальная политика США.Правительство Южной Кореи может помочь преодолеть проблему вековой стагнации и вернуть рост в нужное русло.
ЗАСТРЕЛ НЕЙТРАЛЬНО
Так же, как цена на пшеницу регулируется, чтобы уравновесить предложение и спрос на пшеницу, естественно предположить, что процентные ставки — цена денег — регулируются, чтобы уравновесить предложение сбережений и спрос на инвестиции в экономику. Избыточные сбережения, как правило, приводят к снижению процентных ставок, а избыточный инвестиционный спрос — к их повышению. Вслед за шведским экономистом Кнутом Викселем реальную процентную ставку, которая уравновешивает сбережения и инвестиции при полной занятости, принято называть «естественной» или «нейтральной» реальной процентной ставкой.
Длительная стагнация возникает, когда нейтральные реальные процентные ставки достаточно низки, и их невозможно достичь с помощью традиционной политики центрального банка. В этот момент желаемый уровень сбережений превышает желаемый уровень инвестиций, что приводит к снижению спроса и замедлению роста.
Этот рисунок соответствует многому из того, что мы видели в последние годы. Реальные процентные ставки очень низкие, спрос был вялым, а инфляция низкой, как и следовало ожидать при наличии избыточных сбережений.При отсутствии многих хороших новых инвестиционных возможностей сбережения, как правило, перетекают в существующие активы, вызывая рост цен на активы.
Для того, чтобы долгосрочная стагнация была правдоподобной гипотезой, должны быть веские основания предполагать, что нейтральные реальные процентные ставки снижались и сейчас находятся на аномально низком уровне. Фактически, ряд недавних исследований пытались рассмотреть этот вопрос и, как правило, обнаружили снижение на несколько процентных пунктов.
Еще более убедительным является растущее количество свидетельств того, что за последнее поколение различные факторы повысили склонность населения в развитых странах к сбережениям и снизили их склонность к инвестициям.Увеличение сбережений было вызвано увеличением неравенства и доли доходов, приходящейся на богатых, увеличением неопределенности в отношении продолжительности выхода на пенсию и доступности пособий, сокращением способности брать ссуды (особенно под залог жилья) и более значительным накоплением активов иностранных центральных банков и суверенных фондов благосостояния. Снижение инвестиций было вызвано более медленным ростом рабочей силы, доступностью более дешевых капитальных товаров и более жестким кредитованием (с более жестким регулированием кредитования, чем раньше).
Возможно, наиболее важным является то, что новая экономика [9] имеет тенденцию к сбережению капитала. Apple и Google, например, являются двумя крупнейшими компаниями США и стремятся продвинуть границы технологий [10] вперед, но при этом обе компании наводнены деньгами и вынуждены распространять их среди своих акционеров.
Подумайте о влиянии Airbnb на строительство отелей, влиянии Uber на спрос на автомобили, влиянии Amazon на строительство торговых центров или более общем влиянии информационных технологий на спрос на копировальные аппараты, принтеры и офисные помещения.А в период быстрых технологических изменений может иметь смысл отложить инвестиции, чтобы новые технологии вскоре не сделали старые устаревшими.
Различные исследования изучали влияние этих факторов и пытались оценить степень, в которой они снизили нейтральные реальные процентные ставки. В последнем и тщательном из них, проведенном Лукашем Рэйчел и Томасом Смитом из Банка Англии, сделан вывод о том, что для промышленного мира нейтральные реальные процентные ставки снизились примерно на 4,5 процентных пункта за последние 30 лет и, вероятно, останутся на низком уровне. будущее.Вместе с текущей ценой на долгосрочные облигации это говорит о том, что стагнация в японском стиле, которая преследовала индустриальный мир в последние годы, может сохраниться еще долгое время.
ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ ДИАГНОСТИКА
Не все экономисты придерживаются гипотезы вековой стагнации. Основываясь на монументальной истории финансовых кризисов, которую он написал вместе с Кармен Рейнхарт, например, Рогофф приписывает нынешние трудности чрезмерному росту долга и последующему сокращению заемных средств.Но хотя они, несомненно, способствовали финансовому кризису, они кажутся недостаточными для объяснения длительного медленного восстановления. Более того, теория накопления долга не дает естественного объяснения сохраняющейся на протяжении поколений тенденции к более низким нейтральным реальным процентным ставкам. Кажется более логичным рассматривать наращивание долга, которое осуждает Рогофф, не просто как экзогенное событие, а скорее как следствие растущего превышения сбережений над инвестициями и мягкой денежно-кредитной политики, необходимой для поддержания полной занятости.
Гордон тем временем приводил доводы в пользу того, что можно было бы назвать вековой стагнацией со стороны предложения — фундаментального снижения темпов роста производительности по сравнению с ее золотым веком, с 1870 по 1970 год.
Гордон, вероятно, прав в том, что в следующие несколько лет рост потенциального объема производства американской экономики и реальной заработной платы американских рабочих будет довольно медленным. Но если бы основной причиной было сокращение предложения (в отличие от падающего спроса), можно было бы ожидать, что инфляция ускорится, а не замедлится.
В течение десяти лет Бернанке подчеркивал идею перенасыщения сбережений, вызванного наличными, выброшенными развивающимися рынками. Это действительно было важным фактором увеличения избыточных сбережений в развитом мире десять лет назад, и вполне может повториться, если развивающиеся рынки продолжат испытывать растущий отток капитала. Но как сроки, так и масштабы экспорта капитала с развивающихся рынков делают маловероятным, что он является основной причиной недавнего значительного снижения нейтральных реальных процентных ставок.
Кругман и некоторые другие пытались объяснить недавние события и дать политические рекомендации, основанные на старой кейнсианской концепции ловушки ликвидности [11].
Как подчеркивал Кругман, такой образ мышления параллелен вековому стагнации. Но большинство методов лечения ловушки ликвидности рассматривают ее как временное явление, а не как потенциально постоянное состояние дел, что, по-видимому, демонстрирует свидетельство.
Возможно, наиболее утешительной альтернативной точкой зрения является то, что вековая стагнация действительно могла иметь место в прошлом, но больше не действует в настоящее время.Согласно доводам, при снижении уровня безработицы до пяти процентов и начале цикла ужесточения ФРС индикаторы начнут возвращаться к более ранним и более высоким тенденциям роста. Возможно. Но рынки делают ставку на то, что ФРС не сможет ужесточить денежно-кредитную политику настолько, насколько она ожидает, и если в ближайшие несколько лет начнется еще одна рецессия, снижение скоро вернет процентные ставки к нулевой нижней границе.
ПОЛУЧИТЕ ФИСКАЛЬНЫЙ
До 1970-х годов большинство экономистов считали, что если правительства должным образом управляют спросом, в экономике их стран может быть низкий уровень безработицы и высокий объем производства при относительно умеренной инфляции.
Из этого следовало, что надлежащая задача макроэкономистов состояла в том, чтобы использовать денежно-кредитную и фискальную политику для эффективного управления спросом. Но это мышление в конечном итоге было оспорено с двух сторон — теоретически Милтоном Фридманом [12], Робертом Лукасом и другими, а на практике — опытом высокой инфляции вместе с высоким уровнем безработицы.
Возникновение такой «стагфляции» в конце 1970-х [13] привело к всеобщему принятию гипотезы естественного уровня, идеи о том, что аномально низкий уровень безработицы вызывает ускорение инфляции.Согласно этой точке зрения, поскольку политики не согласятся с постоянно растущими темпами инфляции, экономика будет иметь тенденцию колебаться вокруг естественного уровня безработицы, определяемого такими факторами, как гибкость рабочей силы, наличие льгот и эффективность найма и поиска работы. Умело управляя спросом, директивные органы могли стремиться уменьшить амплитуду колебаний — и хотя они могли определять средний уровень инфляции, они не могли повысить средний уровень производства.
К середине 1980-х годов, когда инфляция снизилась с двузначного уровня, возник консенсус в отношении макроэкономической политики. Основная цель политики, по мнению большинства основных экономистов, должна заключаться в достижении низких и относительно стабильных темпов инфляции, поскольку от более высокой инфляции нельзя получить постоянных выгод. Считалось, что лучше всего этого можно достичь, твердо установив политическую независимость центральных банков и установив целевые показатели инфляции, чтобы контролировать ожидания.Между тем налогово-бюджетная политика не рассматривалась как играющая первостепенную роль в управлении спросом, потому что она действовала медленно и могла подтолкнуть процентные ставки вверх, а также потому, что денежно-кредитная политика могла делать то, что было необходимо.
Однако, если смотреть сквозь призму гипотезы вековой стагнации, все эти утверждения проблематичны. Если бы можно было избежать длительной стагнации, тогда действительно можно было бы значительно увеличить средний уровень выпуска, повысив ставки для политики управления спросом.
Более того, опасность в денежно-кредитной политике заключается не в политиках, стремящихся раздуть проблемы, а в том, что банкиры отказываются генерировать достаточный спрос, чтобы довести инфляцию до целевого уровня и разрешить снижение реальных процентных ставок. И фискальная политика, наконец, приобретает новое значение как инструмент экономической стабилизации.
На данный момент ни один из этих принципов не был полностью принят политиками в развитом индустриальном мире. Верно, что центральные банки стремились посредством количественного смягчения ослабить денежно-кредитные условия даже при минимальных краткосрочных процентных ставках.Но они рассматривали эту политику как краткосрочное средство, а не как долгосрочную необходимость. Что еще более важно, такая политика приводит к уменьшению отдачи и вызывает все более токсичные побочные эффекты. Устойчиво низкие ставки, как правило, способствуют избыточному левериджу, принятию рисков и пузырям активов.
Это не означает, что количественное смягчение было ошибочным./GettyImages-56809581-5a00b1df89eacc0037dfeefb.jpg)
Без такой политики объем производства, вероятно, был бы еще ниже, и мировая экономика вполне могла скатиться к дефляции. Но лица, определяющие денежно-кредитную политику, должны гораздо более четко признать, что нейтральные реальные ставки существенно упали и что теперь задача состоит в том, чтобы соответствующим образом скорректировать политику.Это может включать установление целевых показателей роста номинального ВВП, а не инфляции, инвестирование в более широкий спектр рискованных активов, создание планов, позволяющих снизить базовые ставки, и подчеркивание важности предотвращения новой рецессии.
Когда основной политической задачей центральных банков было создание уверенности в том, что печатный станок находится под контролем, для них было уместно ревностно охранять свою независимость. Когда задача состоит в том, чтобы ускорить, а не тормозить экономику, необходимо более тесное сотрудничество с национальными налоговыми органами и иностранными партнерами.
Основная проблема вековой стагнации заключается в том, что нейтральная реальная процентная ставка слишком низка.
Однако эта ставка не может быть увеличена посредством денежно-кредитной политики. Действительно, поскольку легкие деньги работают за счет ускорения инвестиций и стимулирования спроса, они фактически снизят нейтральные реальные ставки позже. Вот почему основная ответственность за решение проблемы светской стагнации должна лежать на налогово-бюджетной политике. Экспансионистская фискальная политика может сократить национальные сбережения, повысить нейтральные реальные процентные ставки и стимулировать рост.
У налогово-бюджетной политики есть и другие достоинства, особенно если она осуществляется за счет государственных инвестиций. Время низких реальных процентных ставок, низких цен на материалы и высокой безработицы в строительстве — идеальный момент для крупной программы государственных инвестиций. Поэтому трагично, что сегодня в Соединенных Штатах федеральные инвестиции в инфраструктуру за вычетом амортизации близки к нулю, а чистые государственные инвестиции ниже, чем когда-либо за почти шесть десятилетий.
Это правда, что экспансионистская фискальная политика увеличит дефицит, и многие опасаются, что увеличение дефицита станет большим бременем для последующих поколений, которые уже столкнутся с проблемами стареющего общества.Но этим будущим поколениям будет лучше иметь много денег в виде долгосрочных облигаций по низким ставкам в валюте, которую они могут печатать, чем унаследовать огромные обязательства по отсроченному обслуживанию.
Традиционное внимание к бюджетным дефицитам было сосредоточено на их влиянии на повышение процентных ставок и замедление инвестиций. Тем не менее, устанавливая такую низкую доходность и такие высокие цены на облигации, рынки посылают четкий сигнал о том, что они хотят больше, а не меньше государственного долга. Стимулируя рост и способствуя повышению инфляции, что позволит снизить реальные капитальные затраты, фискальная экспансия теперь будет направлять инвестиции, а не вывозить их.Напротив, благонамеренные предложения по сокращению предполагаемых пенсионных выплат могут еще больше усугубить ситуацию, поощряя увеличение сбережений и сокращение потребления, тем самым усугубляя длительную стагнацию.
Основным препятствием для мировой экономики индустриального мира сегодня является спрос, а не предложение. Это означает, что меры, которые увеличивают потенциальное предложение за счет обеспечения гибкости, поэтому менее важны, чем меры, которые предлагают потенциал для увеличения спроса, такие как реформа регулирования и реформа налогообложения бизнеса.Другая структурная политика, которая будет стимулировать спрос, включает шаги по ускорению инвестиций в возобновляемые технологии, которые могут заменить ископаемое топливо, и меры по увеличению доли общего дохода, приходящейся на людей с высокой склонностью к потреблению, такие как поддержка профсоюзов и повышение минимальной заработной платы. Таким образом, Джон Мейнард Кейнс, писавший в похожей ситуации в конце 1930-х годов, справедливо подчеркнул необходимость таких политических подходов, которые способствовали бы укреплению деловой уверенности — самой дешевой форме стимула — и повышению оплаты труда.
ДО ХАНЧЖОУ И ЗА ПРЕДЕЛАМИ
Если бы каждая из стран, сталкивающихся сегодня с вековой стагнацией, успешно противостояла бы ей в одиночку, результаты были бы очень благоприятными для мировой экономики.
Но международная ориентация и координация играют важную дополнительную роль.
В конце концов, вековая стагнация усиливает влияние экономической слабости. В обычное время, если остальная часть мировой экономики страдает, Соединенные Штаты или любая другая пострадавшая экономика может компенсировать потерю спроса и конкурентоспособности за счет смягчения денежно-кредитной политики.Однако, когда денежно-кредитная политика уже находится на своем нижнем пределе, дополнительное смягчение невозможно (или, по крайней мере, гораздо труднее), и поэтому доля каждой страны в силе мировой экономики значительно возрастает.
Длительная стагнация также увеличивает опасность смягчения конкурентной денежно-кредитной политики и даже валютных войн. Более низкие деньги, начиная с почти нулевых капитальных затрат, скорее всего, вызовут спрос в первую очередь за счет повышения конкурентоспособности. Это игра с нулевой суммой, поскольку движение валюты переключает спрос из одной страны в другую, а не увеличивает его в глобальном масштабе.
Фискальная экспансия, напротив, повышает спрос во всем мире. Таким образом, необходима международная координация, чтобы избежать чрезмерной и обреченной на провал зависимости от денежно-кредитной политики и добиться взаимовыгодной зависимости от налогово-бюджетной политики для решения проблем.
Динамика цен на сырьевые товары в последние месяцы показала, что события на развивающихся рынках, особенно в Китае, могут иметь серьезные последствия во всем мире. Сейчас представляется вероятным, что больше капитала будет уходить с развивающихся рынков и меньше притока, чем это было в последние годы.Такой отток капитала и последующее увеличение чистого экспорта приведет к дальнейшему снижению спроса и нейтральных реальных ставок в развитых странах, тем самым усугубив длительную стагнацию. Следовательно, политика, которая помогает восстановить доверие к развивающимся рынкам, также укрепит мировую экономику.
Эти проблемы были признаны на успешном саммите G-20 в Лондоне в апреле 2009 года (хотя проблемы были ошибочно определены как циклические и временные, а не как светские и долговременные).
Принятые там общие обязательства по расширению бюджета, усилению финансового регулирования, противодействию торговой защите и повышению способности международных финансовых институтов реагировать на проблемы на развивающихся рынках эффективно предотвратили крах мировой экономики.К сожалению, последующие саммиты G-20 вернулись к своей традиционной летаргии и ошибочной озабоченности вопросами жесткой бюджетной экономии, нормализации денежно-кредитной политики и морального риска, в результате чего были упущены возможности для ускорения восстановления.
В этом году китайцы проведут саммит G-20 в сентябре. Если Китай решит признать, насколько важен глобальный рост для его экономики и насколько важна его экономика для глобального роста, он может оказать большую услугу, активизируя международное экономическое сотрудничество.Ключевым приоритетом в Ханчжоу — как это было в Лондоне в 2009 году — должно быть увеличение глобального спроса и обеспечение его роста, особенно в тех странах, где наблюдается наибольший экономический спад.
В этом отношении решения Китая в отношении его собственных экономических дел будут иметь решающее значение. На сегодняшний день международное сообщество присоединилось к китайским финансовым чиновникам, призывая политическое руководство Китая проводить финансовую либерализацию. Это, безусловно, верно в долгосрочной перспективе. Но вполне может быть, в интересах Китая и всего мира, чтобы процесс либерализации проходил более постепенно, чем это предполагается в настоящее время, чтобы отток капитала из Китая не поставил под угрозу собственную финансовую стабильность Китая и не привел к ослаблению мировой экономики в целом.
Между тем, поскольку евро резко упал, любое восстановление, которого достигла Европа, во многом объясняется повышением конкурентоспособности, которое замедляет рост в других странах. Сейчас Германия является мировым лидером с положительным сальдо торгового баланса, равным восьми процентам ВВП. Мировое сообщество должно поощрять Европу к созданию внутреннего спроса, поскольку она стремится расширить свою экономику.
Еще одним приоритетом в Ханчжоу должно быть содействие глобальным инвестициям в инфраструктуру. В этом отношении Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, возглавляемый Китаем [14], является ценным шагом вперед, и он должен получить решительную поддержку со стороны мирового сообщества, даже несмотря на то, что он поощряется к соблюдению международных норм и стандартов, касающихся таких вопросов, как защита окружающей среды. и честность в закупках.И усилия по поддержке инвестиций в инфраструктуру в других местах, такие как инициатива администрации Обамы Power Africa, должны быть продолжены.
Вековая стагнация и связанные с ней медленные темпы роста и финансовая нестабильность имеют как политические, так и экономические последствия. Если бы уровень жизни среднего класса рос традиционными темпами, политика в развитых странах, вероятно, была бы гораздо менее угрюмой и дисфункциональной. Так что смягчение вековой стагнации имеет огромное значение.
Кейнс, писавший в 1930 году в обстоятельствах, гораздо более ужасных, чем те, с которыми мы сталкиваемся сегодня, все же сумел вызвать некоторый оптимизм.
Используя британский термин для обозначения типа генератора переменного тока в автомобильном двигателе, он отметил, что в экономике возникло то, что он назвал «проблемой магнето». Автомобиль с неисправным генератором не двинется с места, но для того, чтобы он заработал, требуется лишь простой ремонт. Точно так же светская стагнация не обнаруживает глубоких или неотъемлемых изъянов капитализма. Поднять спрос на самом деле не так уж и сложно, и это намного проще, чем наращивать производственные мощности.Главное, чтобы политики правильно диагностировали проблему и производили соответствующий ремонт.
Copyright © 2016 Совет по международным отношениям, Inc.
Все права защищены. Чтобы запросить разрешение на распространение или перепечатку этой статьи, заполните и отправьте форму запроса разрешений. Если вы планируете использовать эту статью в учебном пакете или на академическом веб-сайте, посетите Центр защиты авторских прав, чтобы получить разрешение.
Исходный URL: https: //www.foreignaffairs.ru / article / United States / 2016-02-15 / age-secular-stagnation
Ссылки
[1] https://www.foreignaffairs.com/reviews/2015-02-16/can-economists-learn
[2] https://www.foreignaffairs.com/reviews/review-essay / вторая великая депрессия
[3] https://www.foreignaffairs.com/articles/united-states/2012-04-23/all-presidents-central-bankers
[4] https://www.foreignaffairs .com / article / United States / 2011-06-29 / america-s-weak-recovery
[5] http://www.economist.com/blogs/graphicdetail/2014/11/secular-stagnation-graphics
[6] https: // www.foreignaffairs.com/reviews/review-essay/2016-01-28/innovation-over
[7] http://www.brookings.edu/blogs/ben-bernanke/posts/2015/04/01-why-interest -rates-low-global-сбережения-перенасыщение
[8] https://www.foreignaffairs.com/articles/china/2016-01-11/end-chinas-rise
[9] https: //www.foreignaffairs .com / article / 2015-12-12 / 4th-industrial-Revolution
[10] https://www.foreignaffairs.com/reviews/review-essay/thinkers-and-tinkerers
[11] http: // krugman .blogs.nytimes.com / 2013/04/11 / monetary-policy-in-a-liquidity-trap /? _ r = 0
[12] https: // www.foreignaffairs.com/reviews/capsule-review/2007-05-01/milton-friedman-biography
[13] https://www.foreignaffairs.com/articles/united-states/1979-09-01/stagflation-how -we-got-it-how-get-out
[14] https://www.foreignaffairs.com/articles/china/2015-05-07/whos-afraid-aiib
Что делать с вековой стагнацией
Каким бы удивительным ни был недавний финансовый кризис и рецессия, поведение промышленно развитых стран мира и финансовых рынков в период восстановления было еще более удивительным.
Большинство наблюдателей ожидали, что за необычно глубокой рецессией последует необычно быстрое восстановление, при этом объем производства и занятости вернутся к уровням тренда относительно быстро. Тем не менее, даже с учетом агрессивной денежно-кредитной политики Федеральной резервной системы США восстановление экономики (как в Соединенных Штатах, так и во всем мире) значительно не оправдало ожиданий и было намного слабее, чем его предшественники. Если бы американская экономика в августе 2009 г. соответствовала прогнозам Бюджетного управления Конгресса — после того, как стимул был принят и началось восстановление, — U.С. ВВП сегодня был бы примерно на 1,3 триллиона долларов больше, чем есть.
В 2009 году почти никто не предполагал, что процентные ставки в США останутся близкими к нулю в течение шести лет, что ключевые процентные ставки в Европе станут отрицательными и что центральные банки в G-7 коллективно увеличат свои балансы более чем на 5 триллионов долларов. Более того, если бы экономистам сказали, что такая денежно-кредитная политика впереди, они бы с уверенностью предсказали, что инфляция станет серьезной проблемой, и были бы шокированы, узнав, что в Соединенных Штатах, Европе и Японии она в целом оставалась значительно ниже два процента.
Экспансионистская фискальная политика правительства США может помочь преодолеть проблему вековой стагнации и вернуть рост в нужное русло.
После кризиса отношение государственного долга к ВВП резко выросло: с 41 процента в 2008 году до 74 процентов сегодня в Соединенных Штатах, с 47 процентов до 70 процентов в Европе и с 95 до 126 процентов. в Японии. Тем не менее, долгосрочные процентные ставки по-прежнему остаются на удивление низкими: в США ставка по десятилетним государственным облигациям составляет около двух процентов, то есть около 0.5 процентов в Германии и около 0,2 процента в Японии на начало 2016 года. Такие низкие долгосрочные ставки предполагают, что в настоящее время рынки ожидают сохранения низкой инфляции и низких реальных процентных ставок в течение многих лет. С соответствующими оговорками относительно сложности выводов на основе индексированных рынков облигаций, будет справедливо сказать, что инфляция для всего промышленного мира, как ожидается, будет близка к одному проценту в течение следующего десятилетия, а реальные процентные ставки, как ожидается, будут около нуля сверх этого период времени.Другими словами, по прошествии почти семи лет восстановления в США рынки не ожидают, что «нормальные» условия вернутся в ближайшее время.
Ключ к пониманию этой ситуации лежит в концепции векового застоя, впервые выдвинутой экономистом Элвином Хансеном в 1930-х годах. С этой точки зрения, экономики индустриального мира страдают от дисбаланса, возникающего в результате увеличения склонности к сбережению и уменьшения склонности к инвестированию. В результате чрезмерные сбережения тормозят спрос, снижая рост и инфляцию, а дисбаланс между сбережениями и инвестициями снижает реальные процентные ставки.Между тем, когда достигается значительный рост — как в Соединенных Штатах в период с 2003 по 2007 год — это происходит из-за опасных уровней заимствований, которые переводят избыточные сбережения в неустойчивые уровни инвестиций (которые в данном случае возникли как жилищный пузырь).
Были предложены и другие объяснения происходящего, в частности теория Кеннета Рогоффа о долговом навесе, теория Роберта Гордона о встречных ветрах со стороны предложения, теория Бена Бернанке о перенасыщении сбережений и теория Пола Кругмана о ловушке ликвидности.Все это в некоторой степени обосновано, но теория светской стагнации предлагает наиболее полное описание ситуации и лучшую основу для политических предписаний. Хорошая новость заключается в том, что, хотя события в Китае и других странах повышают риски ухудшения глобальных экономических условий, экспансионистская фискальная политика правительства США может помочь преодолеть проблему вековой стагнации и вернуть рост в нужное русло.
Люди участвуют в мега ярмарке вакансий округа Нассау в Юниондейле, штат Нью-Йорк, октябрь 2014 г.
Шеннон Стэплтон / REUTERSЗАСТРЕЛ НЕЙТРАЛЬНО
Так же, как цена на пшеницу регулируется, чтобы уравновесить предложение и спрос на пшеницу, естественно предположить, что процентные ставки — цена денег — регулируются, чтобы уравновесить предложение сбережений и спрос на инвестиции в экономику. Избыточные сбережения, как правило, приводят к снижению процентных ставок, а избыточный инвестиционный спрос — к их повышению. Вслед за шведским экономистом Кнутом Викселем реальную процентную ставку, которая уравновешивает сбережения и инвестиции при полной занятости, принято называть «естественной» или «нейтральной» реальной процентной ставкой.Длительная стагнация возникает, когда нейтральные реальные процентные ставки достаточно низки, и их невозможно достичь с помощью традиционной политики центрального банка. В этот момент желаемый уровень сбережений превышает желаемый уровень инвестиций, что приводит к снижению спроса и замедлению роста.
Этот рисунок соответствует многому из того, что мы видели в последние годы. Реальные процентные ставки очень низкие, спрос был вялым, а инфляция низкой, как и следовало ожидать при наличии избыточных сбережений.При отсутствии многих хороших новых инвестиционных возможностей сбережения, как правило, перетекают в существующие активы, вызывая рост цен на активы.
Для того, чтобы долгосрочная стагнация была правдоподобной гипотезой, должны быть веские основания предполагать, что нейтральные реальные процентные ставки снижались и сейчас находятся на аномально низком уровне. Фактически, ряд недавних исследований пытались рассмотреть этот вопрос и, как правило, обнаружили снижение на несколько процентных пунктов. Еще более убедительным является растущее количество свидетельств того, что за последнее поколение различные факторы повысили склонность населения в развитых странах к сбережениям и снизили их склонность к инвестициям.Увеличение сбережений было вызвано увеличением неравенства и доли доходов, приходящейся на богатых, увеличением неопределенности в отношении продолжительности выхода на пенсию и доступности пособий, сокращением способности брать ссуды (особенно под залог жилья) и более значительным накоплением активов иностранных центральных банков и суверенных фондов благосостояния. Снижение инвестиций было вызвано более медленным ростом рабочей силы, доступностью более дешевых капитальных товаров и более жестким кредитованием (с более жестким регулированием кредитования, чем раньше).
Возможно, наиболее важным является то, что новая экономика имеет тенденцию к сбережению капитала. Apple и Google, например, являются двумя крупнейшими компаниями США и стремятся расширить границы технологий, но при этом обе компании наводнены деньгами и вынуждены распространять их среди своих акционеров. Подумайте о влиянии Airbnb на строительство отелей, влиянии Uber на спрос на автомобили, влиянии Amazon на строительство торговых центров или более общем влиянии информационных технологий на спрос на копировальные аппараты, принтеры и офисные помещения.А в период быстрых технологических изменений может иметь смысл отложить инвестиции, чтобы новые технологии вскоре не сделали старые устаревшими.
Экспансионистская фискальная политика может сократить национальные сбережения, повысить нейтральные реальные процентные ставки и стимулировать рост.
Различные исследования изучали влияние этих факторов и пытались оценить степень, в которой они снизили нейтральные реальные процентные ставки. В самом последнем и подробном из них, сделанном Лукашем Рэйчел и Томасом Смитом из Банка Англии, сделан вывод о том, что для промышленного мира нейтральные реальные процентные ставки снизились примерно на 4.5 процентных пунктов за последние 30 лет и, вероятно, останутся на низком уровне в будущем. Вместе с текущей ценой на долгосрочные облигации это говорит о том, что стагнация в японском стиле, которая преследовала индустриальный мир в последние годы, может сохраниться еще долгое время.
ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ ДИАГНОСТИКА
Не все экономисты придерживаются гипотезы вековой стагнации. Основываясь на монументальной истории финансовых кризисов, которую он написал вместе с Кармен Рейнхарт, например, Рогофф приписывает нынешние трудности чрезмерному росту долга и последующему сокращению заемных средств.Но хотя они, несомненно, способствовали финансовому кризису, они кажутся недостаточными для объяснения длительного медленного восстановления. Более того, теория накопления долга не дает естественного объяснения сохраняющейся на протяжении поколений тенденции к более низким нейтральным реальным процентным ставкам. Кажется более логичным рассматривать наращивание долга, которое осуждает Рогофф, не просто как экзогенное событие, а скорее как следствие растущего превышения сбережений над инвестициями и мягкой денежно-кредитной политики, необходимой для поддержания полной занятости.
Гордон тем временем приводил доводы в пользу того, что можно было бы назвать вековой стагнацией со стороны предложения — фундаментального снижения темпов роста производительности по сравнению с ее золотым веком, с 1870 по 1970 год. Гордон, вероятно, прав в том, что в следующие несколько лет рост потенциального объема производства американской экономики и реальной заработной платы американских рабочих будет довольно медленным. Но если бы основной причиной было сокращение предложения (в отличие от падающего спроса), можно было бы ожидать, что инфляция ускорится, а не замедлится.
В течение десяти лет Бернанке подчеркивал идею перенасыщения сбережений, вызванного наличными, выброшенными развивающимися рынками. Это действительно было важным фактором увеличения избыточных сбережений в развитом мире десять лет назад, и вполне может повториться, если развивающиеся рынки продолжат испытывать растущий отток капитала. Но как сроки, так и масштабы экспорта капитала с развивающихся рынков делают маловероятным, что он является основной причиной недавнего значительного снижения нейтральных реальных процентных ставок.
Кругман и некоторые другие пытались объяснить недавние события и дать политические рекомендации, основанные на старой кейнсианской концепции ловушки ликвидности. Как подчеркивал Кругман, такой образ мышления параллелен вековому стагнации. Но большинство методов лечения ловушки ликвидности рассматривают ее как временное явление, а не как потенциально постоянное состояние дел, что, по-видимому, демонстрирует свидетельство.
Возможно, наиболее утешительной альтернативной точкой зрения является то, что вековая стагнация действительно могла иметь место в прошлом, но больше не действует в настоящее время.Согласно доводам, при снижении уровня безработицы до пяти процентов и начале цикла ужесточения ФРС индикаторы начнут возвращаться к более ранним и более высоким тенденциям роста. Возможно. Но рынки делают ставку на то, что ФРС не сможет ужесточить денежно-кредитную политику настолько, насколько она ожидает, и если в ближайшие несколько лет начнется еще одна рецессия, снижение скоро вернет процентные ставки к нулевой нижней границе.
ПОЛУЧИ ФИСКАЛЬНУЮ
До 1970-х годов большинство экономистов считали, что если правительства должным образом управляют спросом, в экономике их стран может быть низкий уровень безработицы и высокий объем производства при относительно умеренной инфляции.Из этого следовало, что надлежащая задача макроэкономистов состояла в том, чтобы использовать денежно-кредитную и фискальную политику для эффективного управления спросом. Но это мышление в конечном итоге было оспорено с двух сторон — теоретически Милтоном Фридманом, Робертом Лукасом и другими, а на практике — опытом высокой инфляции вместе с высоким уровнем безработицы.
Возникновение такой «стагфляции» в конце 1970-х привело к всеобщему принятию гипотезы естественного уровня, идеи о том, что аномально низкий уровень безработицы вызывает ускорение инфляции.Согласно этой точке зрения, поскольку политики не согласятся с постоянно растущими темпами инфляции, экономика будет иметь тенденцию колебаться вокруг естественного уровня безработицы, определяемого такими факторами, как гибкость рабочей силы, наличие льгот и эффективность найма и поиска работы. Умело управляя спросом, директивные органы могли стремиться уменьшить амплитуду колебаний — и хотя они могли определять средний уровень инфляции, они не могли повысить средний уровень производства.
Соискатели стоят в очереди, чтобы встретиться с потенциальными работодателями на ярмарке вакансий в Нью-Йорке, октябрь 2012 года.
Майк Сегар / REUTERSК середине 1980-х годов, когда инфляция снизилась с двузначного уровня, возник консенсус в отношении макроэкономической политики. Основная цель политики, по мнению большинства основных экономистов, должна заключаться в достижении низких и относительно стабильных темпов инфляции, поскольку от более высокой инфляции нельзя получить постоянных выгод.Считалось, что лучше всего этого можно достичь, твердо установив политическую независимость центральных банков и установив целевые показатели инфляции, чтобы контролировать ожидания. Между тем налогово-бюджетная политика не рассматривалась как играющая первостепенную роль в управлении спросом, потому что она действовала медленно и могла подтолкнуть процентные ставки вверх, а также потому, что денежно-кредитная политика могла делать то, что было необходимо.
Однако, если смотреть сквозь призму гипотезы вековой стагнации, все эти утверждения проблематичны.Если бы можно было избежать длительной стагнации, тогда действительно можно было бы значительно увеличить средний уровень выпуска, повысив ставки для политики управления спросом. Более того, опасность в денежно-кредитной политике заключается не в политиках, стремящихся раздуть проблемы, а в том, что банкиры отказываются генерировать достаточный спрос, чтобы довести инфляцию до целевого уровня и разрешить снижение реальных процентных ставок. И фискальная политика, наконец, приобретает новое значение как инструмент экономической стабилизации.
На данный момент ни один из этих принципов не был полностью принят политиками в развитом индустриальном мире. Верно, что центральные банки стремились посредством количественного смягчения ослабить денежно-кредитные условия даже при минимальных краткосрочных процентных ставках. Но они рассматривали эту политику как краткосрочное средство, а не как долгосрочную необходимость. Что еще более важно, такая политика приводит к уменьшению отдачи и вызывает все более токсичные побочные эффекты. Устойчиво низкие ставки, как правило, способствуют избыточному левериджу, принятию рисков и пузырям активов.
Это не означает, что количественное смягчение было ошибочным. Без такой политики объем производства, вероятно, был бы еще ниже, и мировая экономика вполне могла скатиться к дефляции. Но лица, определяющие денежно-кредитную политику, должны гораздо более четко признать, что нейтральные реальные ставки существенно упали и что теперь задача состоит в том, чтобы соответствующим образом скорректировать политику. Это может включать установление целевых показателей роста номинального ВВП, а не инфляции, инвестирование в более широкий спектр рискованных активов, создание планов, позволяющих снизить базовые ставки, и подчеркивание важности предотвращения новой рецессии.
Когда основной политической задачей центральных банков было создание уверенности в том, что печатный станок находится под контролем, для них было уместно ревностно охранять свою независимость. Когда задача состоит в том, чтобы ускорить, а не тормозить экономику, необходимо более тесное сотрудничество с национальными налоговыми органами и иностранными партнерами.
Длительная стагнация увеличивает опасность смягчения конкурентной денежно-кредитной политики и даже валютных войн.
Основная проблема вековой стагнации заключается в том, что нейтральная реальная процентная ставка слишком низка.Однако эта ставка не может быть увеличена посредством денежно-кредитной политики. Действительно, поскольку легкие деньги работают за счет ускорения инвестиций и стимулирования спроса, они фактически снизят нейтральные реальные ставки позже. Вот почему основная ответственность за решение проблемы светской стагнации должна лежать на налогово-бюджетной политике. Экспансионистская фискальная политика может сократить национальные сбережения, повысить нейтральные реальные процентные ставки и стимулировать рост.
У налогово-бюджетной политики есть и другие достоинства, особенно если она осуществляется за счет государственных инвестиций.Время низких реальных процентных ставок, низких цен на материалы и высокой безработицы в строительстве — идеальный момент для крупной программы государственных инвестиций. Поэтому трагично, что сегодня в Соединенных Штатах федеральные инвестиции в инфраструктуру за вычетом амортизации близки к нулю, а чистые государственные инвестиции ниже, чем когда-либо за почти шесть десятилетий.
Это правда, что экспансионистская фискальная политика увеличит дефицит, и многие опасаются, что увеличение дефицита станет большим бременем для последующих поколений, которые уже столкнутся с проблемами стареющего общества.Но этим будущим поколениям будет лучше иметь много денег в виде долгосрочных облигаций по низким ставкам в валюте, которую они могут печатать, чем унаследовать огромные обязательства по отсроченному обслуживанию.
Традиционное внимание к бюджетным дефицитам было сосредоточено на их влиянии на повышение процентных ставок и замедление инвестиций. Тем не менее, устанавливая такую низкую доходность и такие высокие цены на облигации, рынки посылают четкий сигнал о том, что они хотят больше, а не меньше государственного долга. Стимулируя рост и способствуя повышению инфляции, что позволит снизить реальные капитальные затраты, фискальная экспансия теперь будет направлять инвестиции, а не вывозить их.Напротив, благонамеренные предложения по сокращению предполагаемых пенсионных выплат могут еще больше усугубить ситуацию, поощряя увеличение сбережений и сокращение потребления, тем самым усугубляя длительную стагнацию.
Основным препятствием для мировой экономики индустриального мира сегодня является спрос, а не предложение. Это означает, что меры, которые увеличивают потенциальное предложение за счет обеспечения гибкости, поэтому менее важны, чем меры, которые предлагают потенциал для увеличения спроса, такие как реформа регулирования и реформа налогообложения бизнеса.Другая структурная политика, которая будет стимулировать спрос, включает шаги по ускорению инвестиций в возобновляемые технологии, которые могут заменить ископаемое топливо, и меры по увеличению доли общего дохода, приходящейся на людей с высокой склонностью к потреблению, такие как поддержка профсоюзов и повышение минимальной заработной платы. Таким образом, Джон Мейнард Кейнс, писавший в похожей ситуации в конце 1930-х годов, справедливо подчеркнул необходимость таких политических подходов, которые способствовали бы укреплению деловой уверенности — самой дешевой форме стимула — и повышению оплаты труда.
ДО ХАНЧЖОУ И ЗА ПРЕДЕЛАМИ
Если бы каждая из стран, сталкивающихся сегодня с вековой стагнацией, успешно противостояла бы ей в одиночку, результаты были бы очень благоприятными для мировой экономики. Но международная ориентация и координация играют важную дополнительную роль.
В конце концов, вековая стагнация усиливает влияние экономической слабости. В обычное время, если остальная часть мировой экономики страдает, Соединенные Штаты или любая другая пострадавшая экономика может компенсировать потерю спроса и конкурентоспособности за счет смягчения денежно-кредитной политики.Однако, когда денежно-кредитная политика уже находится на своем нижнем пределе, дополнительное смягчение невозможно (или, по крайней мере, гораздо труднее), и поэтому доля каждой страны в силе мировой экономики значительно возрастает.
Председатель Федеральной резервной системы США Джанет Йеллен дает показания перед Банковским комитетом Сената в Вашингтоне, июль 2014 года.
Кевин Ламарк / REUTERSДлительная стагнация также увеличивает опасность смягчения конкурентной денежно-кредитной политики и даже валютных войн.Более низкие деньги, начиная с почти нулевых капитальных затрат, скорее всего, вызовут спрос в первую очередь за счет повышения конкурентоспособности. Это игра с нулевой суммой, поскольку движение валюты переключает спрос из одной страны в другую, а не увеличивает его в глобальном масштабе. Фискальная экспансия, напротив, повышает спрос во всем мире. Таким образом, необходима международная координация, чтобы избежать чрезмерной и обреченной на провал зависимости от денежно-кредитной политики и добиться взаимовыгодной зависимости от налогово-бюджетной политики для решения проблем.
Динамика цен на сырьевые товары в последние месяцы показала, что события на развивающихся рынках, особенно в Китае, могут иметь серьезные последствия во всем мире. Сейчас представляется вероятным, что больше капитала будет уходить с развивающихся рынков и меньше притока, чем это было в последние годы. Такой отток капитала и последующее увеличение чистого экспорта приведет к дальнейшему снижению спроса и нейтральных реальных ставок в развитых странах, тем самым усугубив длительную стагнацию. Следовательно, политика, которая помогает восстановить доверие к развивающимся рынкам, также укрепит мировую экономику.
Эти проблемы были признаны на успешном саммите G-20 в Лондоне в апреле 2009 года (хотя проблемы были ошибочно определены как циклические и временные, а не как светские и долговременные). Принятые там общие обязательства по расширению бюджета, усилению финансового регулирования, противодействию торговой защите и повышению способности международных финансовых институтов реагировать на проблемы на развивающихся рынках эффективно предотвратили крах мировой экономики. К сожалению, последующие саммиты G-20 вернулись к своей традиционной летаргии и ошибочной озабоченности вопросами жесткой бюджетной экономии, нормализации денежно-кредитной политики и морального риска, в результате чего были упущены возможности для ускорения восстановления.
В этом году китайцы проведут саммит G-20 в сентябре. Если Китай решит признать, насколько важен глобальный рост для его экономики и насколько важна его экономика для глобального роста, он может оказать большую услугу, активизируя международное экономическое сотрудничество. Ключевым приоритетом в Ханчжоу — как это было в Лондоне в 2009 году — должно быть увеличение глобального спроса и обеспечение его роста, особенно в тех странах, где наблюдается наибольший экономический спад.
В этом отношении решения Китая в отношении его собственных экономических дел будут иметь решающее значение.На сегодняшний день международное сообщество присоединилось к китайским финансовым чиновникам, призывая политическое руководство Китая проводить финансовую либерализацию. Это, безусловно, верно в долгосрочной перспективе. Но вполне может быть, в интересах Китая и всего мира, чтобы процесс либерализации проходил более постепенно, чем это предполагается в настоящее время, чтобы отток капитала из Китая не поставил под угрозу собственную финансовую стабильность Китая и не привел к ослаблению мировой экономики в целом.
Между тем, поскольку евро резко упал, любое восстановление, которого достигла Европа, во многом объясняется повышением конкурентоспособности, которое замедляет рост в других странах.Сейчас Германия является мировым лидером с положительным сальдо торгового баланса, равным восьми процентам ВВП. Мировое сообщество должно поощрять Европу к созданию внутреннего спроса, поскольку она стремится расширить свою экономику.
Еще одним приоритетом в Ханчжоу должно быть содействие глобальным инвестициям в инфраструктуру. В этом отношении Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, возглавляемый Китаем, является ценным шагом вперед, и он должен получить решительную поддержку со стороны мирового сообщества, даже несмотря на то, что он поощряет соблюдение международных норм и стандартов, касающихся таких вопросов, как защита окружающей среды и целостность в закупка.И усилия по поддержке инвестиций в инфраструктуру в других местах, такие как инициатива администрации Обамы Power Africa, должны быть продолжены.
Вековая стагнация и связанные с ней медленные темпы роста и финансовая нестабильность имеют как политические, так и экономические последствия. Если бы уровень жизни среднего класса рос традиционными темпами, политика в развитых странах, вероятно, была бы гораздо менее угрюмой и дисфункциональной. Так что смягчение вековой стагнации имеет огромное значение.
Кейнс, писавший в 1930 году в обстоятельствах, гораздо более ужасных, чем те, с которыми мы сталкиваемся сегодня, все же сумел вызвать некоторый оптимизм. Используя британский термин для обозначения типа генератора переменного тока в автомобильном двигателе, он отметил, что в экономике возникло то, что он назвал «проблемой магнето». Автомобиль с неисправным генератором не двинется с места, но для того, чтобы он заработал, требуется лишь простой ремонт. Точно так же светская стагнация не обнаруживает глубоких или неотъемлемых изъянов капитализма. Поднять спрос на самом деле не так уж и сложно, и это намного проще, чем наращивать производственные мощности.Главное, чтобы политики правильно диагностировали проблему и производили соответствующий ремонт.
Загрузка …
Пожалуйста, включите JavaScript для правильной работы этого сайта.
Вы, возможно, переживаете светскую стагнацию: Planet Money: NPR
Бывший министр финансов Ларри Саммерс, показанный в 2014 году, говорит, что мы являемся свидетелями периода «светской стагнации». Мандель Нган / AFP / Getty Images скрыть подпись
переключить подпись Мандель Нган / AFP / Getty ImagesБывший министр финансов Ларри Саммерс, показанный в 2014 году, говорит, что мы являемся свидетелями периода «светской стагнации».«
Мандель Нган / AFP / Getty ImagesПримечание редактора: Это отрывок из информационного бюллетеня Planet Money . Вы можете зарегистрироваться здесь.
Чувствуете себя вялым? Возникли проблемы с достижением и поддержанием роста производительности? Неужели кажется, что инвестиции никогда не вырастут? Возможно, вы переживаете светский застой.
Симптомы включают постоянно низкие процентные ставки и слабую инфляцию.Также посредственный экономический рост, несмотря на диету с огромным дефицитом и дешевыми кредитами.
Возможно, пришло время проконсультироваться с бывшим министром финансов США.
В 2013 году Ларри Саммерс выступил в Международном валютном фонде с речью, предлагая объяснение того, что кажется бесконечной вялостью в экономике. Саммерс, который в настоящее время является профессором Гарвардской школы Кеннеди, был секретарем казначейства США, президентом Гарварда, главой Национального экономического совета — и мы могли бы продолжить работу.С тех пор, как он выступил в МВФ, он использовал свой микрофон, чтобы сказать, что мы являемся свидетелями периода «светской стагнации». Этот термин был придуман экономистом Элвином Хансеном в 1930-х годах. Мы говорили об этом с Саммерсом. Эти вопросы и ответы были отредактированы для ясности.
В 2013 году вы воскресили этот довольно нечеткий и неясный термин «светский застой» из 1930-х годов. Во-первых, что такое вековая стагнация, проще говоря?
Вековая стагнация — это ситуация, когда частный сектор экономики имеет тенденцию к значительным сбережениям и ограниченную склонность к инвестированию, так что есть все эти деньги, которые необходимо поглотить, и проблемы с их поглощением.Процентные ставки падают до низкого уровня. Рост имеет тенденцию быть вялым, а инфляция — к снижению. И это не временная циклическая ситуация. Это светская или более долгосрочная ситуация, если только политика не вмешивается очень сильно.
Итак, по важным показателям — я имею в виду, что мы слышим это все время — экономика выглядит хорошо. Какие конкретные аспекты или показатели экономики вас беспокоят?
Да, автомобиль движется достаточно хорошо, но для того, чтобы заставить его двигаться достаточно хорошо, у нас должен быть акселератор на полу, с невероятно низкими процентными ставками, с чрезвычайно высокими уровнями заимствований и надутыми цены на активы и с очень, очень большим — для мирного времени беспрецедентным — уровнем бюджетного дефицита, который, по прогнозам, только увеличится.И поэтому дело не в том, что экономика находится в состоянии стагнации, а в том, что для того, чтобы она продолжала развиваться, нам нужно делать экстраординарные шаги, и эти экстраординарные шаги вызывают вопросы о том, что мы будем делать, когда наступит следующая рецессия. У нас практически не будет места для снижения процентных ставок.
Что, на ваш взгляд, является причиной или причинами векового застоя?
Усиление неравенства, более длительные пенсионные периоды, большая неопределенность — все это заставляет сектор домашних хозяйств больше сберегать. Инвестиции сокращаются из-за более медленного роста рабочей силы, из-за гораздо более дешевых капитальных товаров, из-за изменения технологий и вкусов.Люди, например, хотят жить в квартирах в городах, а не в больших домах в пригородах. Юридическим фирмам требовалось 1300 квадратных футов площади на одного юриста. Теперь им требуется 600 квадратных футов пространства на юриста, потому что им больше не нужны картотеки. Благодаря электронной коммерции больше нет необходимости в торговых центрах. Все это ослабляет инвестиции, даже когда сбережения растут — и в результате оказывается сильнейшее понижательное давление на процентные ставки.
Недавно мы опубликовали информационный бюллетень о вековой стагнации, и он получил довольно много откликов.Один из комментаторов назвал эту тенденцию «концом роста». Он написал: «Может быть, просто может быть, выслушайте меня здесь, экономика, которая полагается на извлечение физических материалов из физической системы, физически ограничена и не может расти бесконечно». Разве неправильно полагать, что рост может продолжаться вечно?
Я думаю, что есть свидетельства того, что это возможно, и, возможно, самым убедительным свидетельством является то, что цены на сырьевые товары в среднем имели тенденцию к понижению. И если бы все они были истощены и потреблены, можно было бы ожидать, что их станет меньше и они будут иметь тенденцию к росту.Но в результате лучшая разведка, лучшие технологии добычи, лучшие способы эффективного использования сырьевых товаров сделали больше для сохранения предложения, чем истощение сделало для его исчерпания. И лучший прогноз на будущее, я думаю, предполагает, что эти тенденции, вероятно, сохранятся.
Еще в 2013 году, когда вы впервые подняли вопрос о светской стагнации, я вспоминаю, как люди говорили: «О, это всего лишь Ларри Саммерс, извиняющийся за послужной список администрации Обамы.«Мы, , , взяли интервью у бывшего экономического советника Трампа Кевина Хассетта , и он в основном сказал, что настоящая проблема заключается в бюрократии корпораций. И это был его аргумент в пользу Закона о сокращении налогов и рабочих местах. ставки на корпорации, что будет стимулировать инвестиции. Но если вы посмотрите на данные, инвестиции не вернулись. Где вы видите сейчас дебаты в макроэкономике? гораздо более низкие процентные ставки.Это должно было ускорить экономику больше, чем люди ожидали. У нас бюджетный дефицит намного выше. Это должно было ускорить экономику по сравнению с тем, чего люди тогда ожидали. У нас было гораздо больше так называемых сокращений налогов со стороны предложения, чем люди ожидали тогда. Это должно было ускорить экономику. И у нас было три года дерегулирования Дональда Трампа. Это должно было ускорить экономику, исходя из расхожего мнения. И все же, смотрите ли вы на инфляцию или на рост ВВП, он был намного медленнее, чем люди ожидали.Поэтому, когда вы нажимаете на все педали и нажимаете все рычаги сильнее, чем кто-либо ожидал, а автомобиль едет медленнее, чем кто-либо ожидал, вы понимаете, что что-то не так. Так что я думаю, что доказательства вековой стагнации сегодня гораздо яснее, чем в 2013 году.
Стагнация заработной платы и ее недовольство: переосмысление системы социальной защиты
Введение
Многим американцам кажется, что они не могут продвинуться вперед: расходы на жилье, здравоохранение и образование продолжают расти, в то время как их доходы не сильно выросли.Застой в доходах стал одной из самых острых проблем политики. Что касается степени стагнации доходов, мы часто слышим наихудшие оценки. Но как бы вы это ни измеряли, доход растет не так быстро, как когда-то для многих американцев. Не только доходы стагнируют по сравнению с нашим прожиточным минимумом; Существует также мнение, что многие домохозяйства обременены растущим экономическим риском [1] и живут в неустойчивом финансовом положении.
Эти проблемы привлекли внимание политиков, которые хотят найти новые способы повысить оплату труда и сделать ее более предсказуемой.Обычные политические предложения — более высокая минимальная заработная плата, больше профсоюзов, гарантия рабочих мест, промышленная политика и универсальный базовый доход (UBI) — все направлены на увеличение дохода и снижение риска. Мы можем ожидать, что в ближайшие несколько лет стагнация заработной платы и риск приобретут более неотложный характер. За большими экономическими потрясениями обычно следует серьезное расширение системы социальной защиты. За Великой депрессией последовал Новый курс, а за Великой рецессией последовал Закон о доступном медицинском обслуживании. Если судить по истории, то U.Правительство Южной Африки будет испытывать соблазн разработать новые льготы, когда мы оправимся от рецессии, вызванной Covid-19.
Мы уже видим налоговые льготы на детей, а также планы развития инфраструктуры, которые обещают обеспечить стабильные рабочие места для профсоюзов и промышленную политику.
Сейчас идеальное время для обновления системы безопасности. Негативные экономические потрясения часто обнажают недостатки государства всеобщего благосостояния, которые требуют исправления. Экономика развивается, создавая новых победителей и проигравших, а также источники уязвимости. Некоторые из новых рисков становятся очевидными только после экономического шока.Великая депрессия обнажила уязвимость более индустриальной урбанизированной экономики, в которой рыночные потрясения были более серьезными и систематическими. Меньшее количество людей управляло рисками в своих небольших местных сообществах; вместо этого они жили в относительной анонимности городов, где люди были менее способны и менее готовы помогать соседям, пережившим тяжелые времена, часто потому, что сами испытывали трудности. Индустриализация создала большую потребность в спонсируемой государством системе социальной защиты.
В идеале, мы бы переосмыслили систему социальной защиты после каждого шока, добавляя новые права для управления возникающими рисками и отбирая другие, которые больше не служат американцам в новой экономике.Но это происходит только в одном направлении: гораздо проще добавить новое право, чем отменить. Обсуждая будущее системы социальной защиты, мы должны помнить о том, насколько она может стать постоянной и как она может лучше всего служить американцам по мере того, как экономика продолжает развиваться. И мы должны полностью понимать проблемы, с которыми сталкиваются рабочие, а не просто принимать общепринятые мнения.
Мы должны подходить к решению проблем, используя прочную интеллектуальную основу, которая устраняет недостатки нашей системы защиты.Многие американцы обеспокоены своим экономическим положением. При более внимательном рассмотрении данных проблема не в новом и чрезмерном риске, а скорее наоборот. Многие домохозяйства отстают, потому что не могут рискнуть, чтобы получить часть прибыли, которую предлагает экономика с переходной экономикой. Наши экономические институты закрыли многие домохозяйства со средним и низким доходом от наиболее динамичных секторов экономики. Попытки еще больше снизить риск для их экономической жизни будут только контрпродуктивными.
Что пандемия показала об экономике
Пандемия прошлого года выявила недостатки в существующей системе социальной защиты. Многие рабочие и владельцы предприятий не могли работать более года. Расширенные пособия по безработице и гранты по Программе защиты зарплаты были эффективными для возмещения утраченного дохода, но не всегда доходили до людей, когда это было необходимо. Неопределенность политики в отношении ограничений, связанных со здоровьем, привнесла в нашу жизнь больший риск.
Многие из этих проблем были уникальными для пандемии, которая потребовала ограничений на экономическую деятельность, которые, надеюсь, больше не повторится.Но эти проблемы также показали, насколько устарела наша система безработицы. Система обычно не охватывает всех в современной рабочей силе, например, самозанятых и гигантов. [2] Это также мало помогает в случае временного падения доходов, которое несет в себе риск и неопределенность для семей. Например, рабочие, работники по контракту и индивидуальные предприниматели не всегда теряют работу — они просто получают меньше работы. Гигантские работники часто не имеют доступа к отпуску по болезни, компенсации работникам и возможности купить субсидированную медицинскую страховку на работе.По мере того, как пандемия ускоряет существующие экономические тенденции, мы можем ожидать большего количества перемещений и длительной безработицы, поскольку все больше работодателей механизируют и исследуют удаленную работу. Вероятно, будет менее традиционная работа, в которой будет больше работы на дому и меньше связи с отдельными работодателями.
Решение этих проблем состояло в том, чтобы продвигать политику, которую некоторые предпочитали уже давно, даже до кризиса. Эта политика была направлена на увеличение доходов и обеспечение стабильной, хорошо оплачиваемой занятости для всех с помощью таких программ, как гарантированные рабочие места, UBI, а также затруднения фирмам найма подрядчиков.В меняющейся экономике, в которой некоторые работники остаются позади, легко понять мотивы, стоящие за этой политикой. Но такие программы ошибочны, и существуют лучшие альтернативы.
Прежде чем мы изменим систему защиты, добавив новые льготы, мы должны проанализировать, как изменилась экономика, что привело к пандемии, чтобы понять, какие новые риски действительно необходимо устранить. Остальная часть этой статьи объяснит, что верно, а что нет, а что преувеличено в отношении стагнации заработной платы; последствия выбора сегодняшних сотрудников и политики правительства, благоприятствующей стабильности и безопасности работы; и как переосмысление системы социальной защиты может изменить суждения о риске / вознаграждении и привести к более динамичной экономике.
Стагнация заработной платы: правда ли? Для кого? Почему?
Желание повысить оплату труда проистекает из представления о том, что, по крайней мере, до пандемии, заработная плата не растет так быстро, как раньше, или может вообще не расти — и часто все сводится к тому, как измеряется инфляция. . Заявления о стагнации заработной платы основаны на измерении инфляции CPI-U (индекс потребительских цен городских потребителей). Многие ученые утверждают, что CPI-U предполагает более высокую инфляцию, чем средний опыт домохозяйства, потому что он не полностью отражает то, что люди на самом деле покупают, а также улучшения в новых продуктах.Это заставляет стагнацию казаться хуже, чем она есть на самом деле. Когда вместо этого используется показатель PCE (Personal Consuming Expenditure), застой становится менее серьезным; действительно, есть даже некоторый рост заработной платы. [3]
Термин «застой в заработной плате» может вводить в заблуждение. Большинство людей попадают в рабочую силу и испытывают рост заработной платы за годы своей работы, причем самый быстрый рост заработной платы происходит до того, как им исполнится 50 лет. Оценки заработной платы всего населения с течением времени могут указывать на стагнацию, но могут не отражать тот факт, что большинство людей по-прежнему получают регулярные повышения. .Совокупный показатель дохода с течением времени может вместо этого отражать пожилое население, которое обычно испытывает меньшее повышение заработной платы и меняющийся образовательный состав рабочей силы.
Группа экономистов недавно провела учетную запись социального обеспечения [4] и отслеживала индивидуальные заработки людей за всю карьеру, которые выходили на рынок труда каждый год с 1957 по 1983 год. Среди когорт, вышедших на рынок труда в период с 1957 по 1967 год, средняя продолжительность жизни заработная плата [5] мужчин выросла примерно на 12%. Но у тех, кто начал работать в период с 1967 по 1983 год, заработок за всю жизнь упал на 10%.[6] У женщин был лучший опыт: их средняя пожизненная заработная плата увеличилась почти на 20% в период с 1957 по 1967 год; и 32% с 1967 по 1983 год. Однако важная оговорка заключается в том, что эти оценки не отражают увеличение пособий на рабочем месте (таких как медицинское страхование и оплачиваемый отпуск), которые стали большей долей компенсации работникам. Когда включаются пособия, мужчин меньше снижается, хотя верно, что заработная плата все еще не растет так сильно, как раньше. Застой среди мужчин, особенно менее образованных, вызван меньшей начальной заработной платой и более медленным ростом после того, как они начали свою карьеру.
Записи социального обеспечения — это золотой стандарт для измерения дохода с течением времени. В отличие от панельных опросов, которые обычно используют экономисты, учетные записи социального обеспечения основаны на данных о заработной плате и не имеют отсева, что делает их более надежными. Но есть слабые места. Экономисты по труду обычно измеряют доход на протяжении всей жизни для разных уровней образования. Важно контролировать образование, потому что работники с высшим образованием, как правило, испытывают гораздо более быстрый рост заработной платы. Записи социального обеспечения не включают данные об образовании, что может способствовать некоторой стагнации.Более ранние когорты добились огромных успехов в образовании в 1950-х и 1960-х годах. К 1970-м годам эта тенденция выровнялась, и уровень образования оставался неизменным в течение нескольких десятилетий. Это может объяснить некоторую стагнацию. Но без данных об образовании невозможно понять, какая часть стагнации связана с выравниванием уровня образования, а какая — с другими структурными изменениями в экономике.
Чтобы определить влияние образования, я взял данные из Объединенной группы выездной ротации текущего обследования населения и оценил средний доход по возрасту, полу и образованию ( таблица 1 ).Важно отметить, что эти данные не отражают пожизненный доход; скорее, они просто дают представление о доходах в разном возрасте с течением времени. Они говорят нам, например, сколько получали люди в возрасте 25–34 лет в 1989 году по сравнению с 2019 годом в зависимости от уровня образования и пола.
Среди женщин большинства уровней образования и возрастных групп заработки выше в 2019 году, независимо от того, используется ли показатель инфляции PCE или CPI-U. Есть признаки замедления роста: разница в доходах между 1989 и 2019 годами больше для женщин старшего возраста и отрицательная для молодых женщин с высшим образованием.Это согласуется с исследованием социального обеспечения, согласно которому женщины, присоединяющиеся к рабочей силе и оставаясь в ней даже после того, как у них родились дети, значительно повысили заработную плату. Но когда это стало нормой для следующего поколения, рост замедлился. Долгосрочное воздействие пандемии может ухудшить или свести на нет эти достижения, поскольку из-за длительного закрытия школ некоторые женщины вынуждены были покинуть рабочую силу.
Мужчинам пришлось тяжелее. Заработная плата мужчин без высшего образования ниже или почти не повышается для каждой возрастной группы при использовании обоих показателей инфляции.Данные социального обеспечения показывают более низкую начальную заработную плату и меньший рост после того, как они попадают в рабочую силу, поэтому пожилые работники также имеют сравнительно меньшую заработную плату. Мы видим влияние поколений: у старших групп меньше снижение заработной платы, что согласуется с исследованием социального обеспечения, которое обнаружило, что более ранняя когорта имеет больший выигрыш.
История для мужчин с высшим образованием зависит от того, как измеряется инфляция. С CPI-U упали все, кроме самой старой группы работников с высшим образованием.Благодаря PCE мужчины с высшим образованием в основном добились повышения заработной платы. Однако прирост становится меньше по мере старения рабочих, что говорит о том, что даже если начальная заработная плата выше, рост заработной платы в течение их карьеры мог стать меньше. Если эти тенденции сохранятся, даже у рабочих с высшим образованием может начаться стагнация заработной платы или, по крайней мере, более медленный рост, чем в предыдущих поколениях. Число работников с высшим образованием выросло, поэтому можно ожидать большего разнообразия экономических результатов от высшего образования.Со временем изменилась и численность выпускников средней школы. Он стал меньше по мере того, как все больше людей ходили в колледж, поэтому население из прошлого не может быть напрямую сопоставимо с населением сегодня.
Сообщения о стагнации заработной платы часто преувеличиваются; [7] реальная заработная плата большинства людей растет в течение их карьеры. Но они не растут так быстро, как раньше, а для некоторых групп населения, особенно для необразованных мужчин, заработная плата действительно снизилась. Это может быть связано со структурными факторами в экономике, такими как большее количество технологий и торговли, которые снижают ценность менее квалифицированной рабочей силы — одна из причин того, что мы видим больший прирост производительности, направляемый на капитал, чем на рабочую силу.
Другой популярный нарратив утверждает, что заработная плата осталась на прежнем уровне, потому что меньшее количество работодателей могут использовать свою рыночную власть, чтобы действовать как монопсонисты и снижать заработную плату, одновременно получая прибыль для владельцев. [8] Это объяснение неудовлетворительно отчасти потому, что американские рабочие с большей вероятностью будут работать в одной из нескольких крупных фирм, но на местном уровне конкуренция за рабочую силу усилилась. [9] Например, 30 лет назад единственная возможная работа для некоторых рабочих могла быть в местном хозяйственном магазине; теперь Home Depot или Lowe’s с большей вероятностью будут нанимать в этом районе и нанимать больше людей.Таким образом, хотя мы видим более концентрированную занятость на национальном уровне, мы видим меньше на местном уровне, где устанавливается заработная плата. Объяснение монопсонии не принимает во внимание различия в производительности и то, как это влияет на заработную плату. Во многих отраслях горстка фирм более производительна, чем остальные, и платит своим работникам (любого уровня квалификации) больше, чем остальная часть отрасли. Эти же фирмы из-за своей высокой производительности также имеют тенденцию быть крупнее менее производительных фирм, которые, как правило, платят работникам меньше.Если бы заработная плата снизилась из-за рыночной власти, можно было бы ожидать, что более крупные фирмы, которые стали доминирующими работодателями, будут недоплатить рабочим.
Замедление роста заработной платы совпало с меньшей изменчивостью заработной платы [10] и снижением скорости смены работы американцев, что традиционно является движущей силой роста заработной платы. [11] Предпринимательство, которое играет роль в росте заработной платы, также сокращается. [12]
Американцы вносят меньше изменений и меньше рискуют, что, что неудивительно, отражается в более медленном росте заработной платы.Как и в случае с любым другим активом, доход увеличивается, когда увеличивается риск, который приводит к изменчивости. Повышение уверенности дает преимущества, но также и затраты, которые способствуют замедлению роста заработной платы.
Меньше динамизма вызывает стагнацию
Принято считать, что американцы сталкиваются с беспрецедентным риском на рынке труда. Многие указывают на возрастающую непредсказуемость доходов из года в год. [13] Американцы также беспокоятся о сохранности рабочих мест: данные опросов показывают, что большинство людей считает, что стабильность рабочих мест не изменилась с 1980-х годов.Фактически, рабочие места стали более стабильными [14], и многие работники переоценивают нестабильность своих рабочих мест. [15]
Возможно, в результате этого беспокойства рабочие реже меняют место работы [16], что отражается в показателях среднесрочного срока пребывания в должности — доли работников, проработавших пять или более лет, — который остался на прежнем уровне. или даже увеличился за последние 40 лет. [17] Данные социального обеспечения показывают, что меньше людей меняют работу за трехлетний период: в 1980 году 50% людей работали на одной и той же работе три года или дольше; к 2010 году этот показатель увеличился до 60%.Краткосрочная занятость стала менее распространенной. В 80-е годы почти 25,7% рабочих проработали менее одного года; в 2018 году только 20,5% имели. [18] Сегодня, когда вы найдете работу, вы, вероятно, будете иметь ее на несколько лет.
Не только рабочие места стали более стабильными; Неустойчивость заработной платы (нормальная разница в заработной плате от года к году) снижалась с 1980-х годов, то есть заработная плата стала более предсказуемой и стабильной, чем она была в 1980-е годы, за исключением периодов рецессии. Во время экономических спадов люди с очень высокими и очень низкими доходами, как правило, испытывают более серьезные и продолжительные отрицательные потрясения в заработной плате, когда они теряют работу; им также требуется больше времени, чтобы найти другую работу.[19]
Дальнейшее исследование с использованием записей социального обеспечения показало, что снижение колебаний заработной платы объясняется сокращением создания новых предприятий и рабочих мест, а также уменьшением частоты смены места работы. [20] Примечательно, что как положительные, так и отрицательные шоки доходов уменьшаются.
Эти тенденции — меньшее переключение рабочих мест, меньшая изменчивость и стагнация заработной платы — приводят к более стабильной заработной плате, но также к меньшему росту заработной платы. Эти тенденции также могут способствовать неравенству. Вариабельность заработной платы снизилась в период с 1985 по 2012 год для всех групп доходов, за исключением 5% самых богатых.Вариабельность их доходов намного выше, чем в других группах, и не изменилась в период с 1985 по 2012 год. Более высокая вариабельность заработной платы в этой группе может в значительной степени объяснить, почему они увидели больший рост заработной платы.
Несколько факторов способствуют снижению динамизма и повышению стабильности. Например, больше людей работает в более крупных фирмах, которые, как правило, более стабильны. [21] Женщины остаются в составе рабочей силы даже после того, как у них есть семьи, причем более высокими темпами. Но эти факторы не могут объяснить все снижение роста заработной платы.Структурные изменения в экономике могли свести прибыль к риску. С другой стороны, население могло стать более склонным к риску.
А как насчет работы на концерте?
Отсутствие динамизма может отражать институциональные трения, сдерживающие рост в меняющейся экономике. Люди часто удивляются, узнав, что количество смен рабочих мест сократилось из-за широко распространенного мнения, что рабочие стали непостоянными и что работа на рабочем месте становится нормой.
На самом деле, объемы концертной и контрактной работы не стали такими популярными, как можно было бы ожидать.Экономисты Ларри Кац и Алан Крюгер подсчитали, что с учетом быстро развивающейся экономики доля американцев, работающих по контракту или по контракту в качестве основной работы, увеличилась всего на 1% в период с 2000 по 2017 год [22]. Данные переписи, включающие самозанятых работников. у тех, кто не нанимает других, наблюдается рост примерно с 11% до 15% в период с 1996 по 2011 год, а доля работников с доходом 1099 увеличилась с примерно 12,5% до 15% в период с 2001 по 2011 год. [23]
Традиционные данные опроса. такие, которые использовали Кац и Крюгер, могут не отражать меняющуюся динамику рынка труда, потому что то, как мы измеряем и рассматриваем условную работу, не так просто.Например, люди, работающие по стабильному, предсказуемому контракту, могут считать себя сотрудниками. Но налоговые данные проблематичны, потому что о работе на рабочем месте легко недооценить. Кац, Крюгер и другие экономисты [24] указали, что многие рабочие не уверены, как себя классифицировать, и мы, возможно, недооцениваем, сколько работы в экономике зависит от обстоятельств. Кац и Крюгер отметили, что все больше американцев работают по контракту и подрабатывают неполный рабочий день, чтобы дополнить более традиционный доход. Действительно, опросы Федеральной резервной системы [25] показывают, что большинство гиг-работников выполняют свою работу как дополнение к другой работе.
Удивительно, что относительно небольшое количество людей на самом деле участвует в гиг-экономике, не только потому, что это отходит от общепринятого мнения, но и потому, что в экономике произошли структурные изменения, которые должны сделать нетрадиционную занятость, а также смену профессии более привлекательной. Работа в компаниях стала более единообразной. Все пользуются одним и тем же программным обеспечением для обработки текстов, электронными таблицами и т. Д. Рабочие места на производстве стали более механизированными, а это означает, что работа становится более похожей, независимо от того, где она выполняется.[26] Раньше, когда каждая фирма использовала разные инструменты или определенные процессы — скажем, уникальный способ написания документов, постройки автомобилей или внутренней коммуникации — было преимущество в наращивании капитала конкретной фирмы и в овладении уникальными навыками. работа. Но теперь индивидуальный капитал — навыки, уникальные для каждого человека, которые можно передать разным работодателям — стал более ценным.
Сегодня контрактная и временная работа, особенно для высококвалифицированных рабочих, как правило, оплачивается больше, чем при традиционной занятости, а работники, занятые нетрадиционной занятостью, сообщают о более высоком уровне удовлетворенности и предпочитают гибкость.[27]
Опять же, некоторые предполагают, что, несмотря на эти структурные изменения, смена рабочих мест в настоящее время с меньшей вероятностью приведет к повышению заработной платы из-за возросшей рыночной власти фирм. [28] Но это объяснение не более удовлетворительно, чем замедление роста заработной платы. Есть еще возможности для смены профессии на местном уровне, где конкуренция за рабочую силу усилилась.
Такие льготы, как здравоохранение, вероятно, сделают нетрадиционную занятость и смена места работы слишком рискованными для многих людей. Здравоохранение стало более ценной частью компенсации, которая связывает людей с работой, даже когда переход может означать более высокую заработную плату и лучшее развитие навыков.Американцы стали более неохотно переезжать в поисках лучших возможностей, часто по культурным причинам, когда переезд от друзей и семьи менее распространен или даже не рекомендуется, или потому, что жилье в быстрорастущих городах, как правило, очень дорогое. Чрезмерные лицензионные требования могут затруднить перемещение между штатами или создание бизнеса, предлагающего услуги. Многие профессии требуют обширной переподготовки или оплаты для работы в другом штате. Соглашения о недопущении конкуренции [29] стали более распространенными даже для низкооплачиваемых работников, что делает смена места работы или открытие бизнеса более дорогостоящим, поскольку некоторые работники вынуждены терпеть период отсутствия работы или ограничения на открытие бизнеса.Американцы могут быть нетерпимы к колебаниям заработной платы, потому что у них нет адекватной страховки, чтобы справиться с потрясениями в заработной плате.
Риск, вознаграждение и динамичная экономика
Для многих американцев стагнация заработной платы проистекает из стагнации их экономической жизни, которая влечет за собой меньший риск, но и меньший потенциал роста. Чтобы разорвать цикл застоя, мы призываем людей больше рисковать — искать новую работу или даже начинать собственное дело — чтобы получить прибыль. Но, возможно, снижение риска повышения стабильности — это компромисс, с которым согласится большинство людей.Поэтому, прежде чем рассматривать вопрос о том, как решить эту проблему с помощью политики, мы должны задать три вопроса.
1. Является ли снижение склонности к риску проблемой, которую нам необходимо решить?
Возможно, стагнация заработной платы — приемлемая цена для большей стабильности, которая имеет значение для работников, которые могут предпочесть более предсказуемый доход. Некоторые экономисты предполагают [30], что фирмы более прибыльны, в то время как заработная плата остается на прежнем уровне, потому что существует большая изменчивость прибыли, и фирмы сохраняют потенциал роста, обеспечивая своим работникам большую предсказуемость, которую они могут предпочесть.
Снижение риска — признак прогресса, который достигается за счет увеличения благосостояния и технологий. Однако, хотя уверенность имеет значение, она также означает меньший рост в будущем, поскольку инновации и принятие риска неразрывно связаны.
Заманчиво желание убрать риски из экономики, а устранение затрат, связанных с катастрофическими рисками или крайней бедностью, является похвальной целью. Поскольку более уязвимые работники, как правило, имеют меньшее богатство и более склонны к потере работы, понятно, что мы хотели бы обеспечить им большую безопасность.Но полное устранение риска — особенно для людей с низкими доходами и среднего класса — никогда не должно быть нашей целью. Скорее, мы должны поощрять более рискованные действия.
В прошлом инновации и рост доходов происходили за счет предпринимательства и экспериментов на всех уровнях дохода. Застой из-за отсутствия риска может способствовать недовольству и популизму, потому что люди чувствуют себя застрявшими в экономической инерции, неспособными продвигаться вперед, в то время как принятие риска стало исключительно прерогативой элиты. В некотором риске есть достоинство; так мы полностью реализуем наш потенциал.
2. Обречены ли мы жить в условиях низкой стагнации или будущего с низким уровнем роста заработной платы?
Стагнация заработной платы — это выбор. Мы создали институты, снижающие риски и не позволяющие работникам раскрыть потенциал роста. Мы должны восстановить динамизм, который когда-то был центральным для экономики США и не ограничивался исключительно высокими доходами, что требует увеличения риска в жизни рабочих. Наши институты можно реформировать, чтобы поощрять риск, как это было в прошлом.
Сегодняшняя возможность состоит в том, чтобы устранить преобладающие институты, которые благоприятствуют долгосрочному использованию рабочей силы с низкой текучестью кадров, и поощрять — а не вытеснять — принятие риска.Если некоторые американцы предпочитают стабильность традиционных трудовых отношений, предсказуемую заработную плату и долгосрочную занятость, мы должны ожидать, что стагнация для них продолжится. Но для других мы можем устранить ограничения, мешающие им идти на риск, и дать им возможность воспользоваться преимуществами меняющейся экономики, чтобы они могли добиться большего роста заработной платы.
Мы должны стремиться к экономике, которая позволяет выбирать риск вместо стабильности и которая не склоняет чашу весов слишком далеко в сторону стабильности.
3. Сделает ли повышенный риск и без того испытывающие трудности домохозяйства более уязвимыми?
Повышение риска может показаться нелогичным решением, особенно для американцев с низким доходом и среднего класса, которые борются и отстают. Но мы можем поощрять более ответственный риск, который дает больше возможностей и защищает людей от катастрофических недостатков, что потребует пересмотра того, на что направлена наша система безопасности. Мы должны защищать людей от рисков, которые пошли не так, или просто от невезения, сохраняя при этом стимулы для принятия здоровых рисков.
Развитие нашей системы социальной защиты отражает веру в то, что только состоятельные американцы могут позволить себе риск. Наша политика в отношении работы (здравоохранение, профсоюзы) и накопления богатства (невыполнение обязательств по инвестированию пенсионных счетов в государственных планах) направляет людей со средним и низким доходом на менее рискованные планы, в которых преобладают инвестиции в облигации, что им не помогает. Люди с любым уровнем дохода заслуживают возможности рискнуть и добиться большего роста.
Как отмечалось выше, экономические и технологические изменения сделали риски проще и дешевле.Найти контракт и работу стало проще, чем когда-либо, благодаря приложениям, подходящим для покупателей и продавцов; работа на себя больше не требует высоких начальных затрат или обширной профессиональной сети. Работа по совместительству и условная работа может быть формой предпринимательства начального уровня, которая позволяет людям экспериментировать и приобретать навыки, работая на более традиционных должностях. Многие люди представляют себе всех предпринимателей богатыми и влиятельными — например, основателей технологий из Кремниевой долины; но традиционно предпринимателями были американцы с любым уровнем дохода.Работа по контракту и работа по контракту, которая включает в себя гораздо больше, чем просто вождение для Uber или доставку для DoorDash, может стать отправной точкой для многих будущих предпринимателей.
Переосмысление сети безопасности: страхование или гарантии
Многие американцы хотят большей безопасности, но не обязательно нуждаются в большей безопасности. Безопасность гарантирует одинаковый результат, что бы ни случилось. Безопасность предлагает защиту, если дела пойдут плохо. Мы должны стремиться предложить больше безопасности вместо безопасности, чтобы каждый чувствовал себя комфортно, принимая на себя больший риск.
Любое новое право должно предлагать страховку или выплату государственного контингента вместо гарантии. Вместо этого многие недавние предложения в области политики — такие как UBI, промышленная политика по восстановлению стабильной производственной работы, расширение прав и возможностей профсоюзов, детские пособия и гарантированные рабочие места — добавили бы дополнительную государственную защиту с целью полного устранения риска путем предоставления гарантий. Эти предложения сильно отличаются по своему характеру от предыдущих успешных льгот по увеличению доходов и знаменуют собой сдвиг в нашем мышлении.
Наши существующие выплаты, направленные на повышение заработной платы — например, пособие по безработице или налоговый кредит на заработанный доход (EITC) — выплачиваются только в том случае, если происходит событие: работник теряет работу или его доход падает ниже определенной суммы. UBI или гарантия работы будут платить независимо от состояния экономики или личных обстоятельств. Каждая из этих политик оформляется как форма предоставления прав. Но они отличаются от традиционных выплат, которые направлены на обеспечение некоторой формы страхования.Эти новые льготы являются гарантией выплат, независимо от состояния мира, что создает множество проблем.
Гарантия намного дороже, чем страхование, потому что она должна выплачиваться во всех состояниях экономики (рецессия или бум, потеря работы или повышение заработной платы) и быть доступной для всех людей, независимо от их экономических обстоятельств. Гарантии также создают очень разные стимулы. Сторонники UBI утверждают, что наши программы страхования, основанные на доходах, снижают стимулы к работе. Например, чем больше вы зарабатываете, тем меньше субсидия на медицинское страхование.Некоторые программы плохо структурированы и вводят высокие предельные налоговые ставки. Но хорошо разработанные программы, такие как EITC, субсидируют доход от работы и постепенно отказываются от нее таким образом, чтобы не уменьшать мотивацию к работе. [31] Фактически, эти программы поощряют работу. [32]
Гарантии влияют на поведение. Распространенное мнение о предложениях UBI и других гарантиях заключается в том, что если вы дадите кому-то прочную основу дохода, он пойдет на больший риск. [33] Но никакие доказательства не подтверждают эту теорию; [34] Фактически, люди склонны идти на больший риск, когда сталкиваются со страхом потери.[35]
Мы можем видеть свидетельства этой динамики в прошлой политике, которая предлагала гарантированные рабочие места, например, в Управлении прогресса работ во время Великой депрессии, которое препятствовало принятию риска или поиску работы в частном секторе. [36] Напротив, предложение большего количества страховок увеличивает склонность людей к риску, поскольку обеспечивает выплату даже тогда, когда риск не проходит. Например, вы можете быть более склонны переехать в новый город и начать новую работу, если знаете, что у вас есть запасной план — скажем, что вы можете вернуться к своей старой работе и образу жизни, если новый план не сработает. из.[37]
Аналогичным образом, на финансовых рынках, где риск и вознаграждение являются родным языком, мы знаем, что увеличение безрисковой доходности препятствует принятию риска; т. е. чем выше безрисковая доходность, тем меньше риска приходится принимать инвесторам для достижения своих целей. Мы видим это в политике индивидуального поведения. Производные финансовые инструменты (договоры страхования финансовых активов) также использовались для увеличения риска и обеспечивали больший потенциал роста на финансовых рынках. [38] Результатом стал более значительный рост — не только в богатых странах, но особенно на развивающихся и развивающихся рынках, которые до распространения производных финансовых инструментов не имели доступа к мировому капиталу по низким ценам.Обратной стороной более дешевого капитала и большей интеграции были более высокий системный риск и несколько финансовых кризисов. Но кризисы не неизбежны при лучшем регулировании. Несомненно, даже при усилении финансовой нестабильности была огромная польза от того, что многие люди смогли вырваться из бедности и перейти к более высокому уровню жизни. Риск — это цена большего роста и повышения благосостояния.
Страхование может привести к моральному риску или принятию риска, не неся полную стоимость риска, который произошел неправильно. Но любая политика изменит стимулы.Если целью является более застрахованный риск, некоторый моральный риск, особенно для домохозяйств с низким и средним доходом, которые в настоящее время находятся в состоянии стагнации, может быть неплохим. Мы субсидируем их риск, который может быть дешевле и эффективнее для повышения уровня жизни, чем субсидирование определенного уровня дохода.
Страхование дешевле и создает больше стимулов для принятия риска. Эффективно разработанные страховые программы снижают риск при низких затратах за счет возможности диверсификации.Рассмотрим страхование от безработицы: если бы все люди должны были откладывать на своих банковских счетах достаточно средств, чтобы пережить длительный период безработицы, это означало бы меньше денег, которые они могли бы потратить или инвестировать в более производительные активы, которые могли бы способствовать росту экономики. Но если бы все люди вложили немного денег в страхование по безработице, им могли бы заплатить, когда они потеряли работу, с меньшими затратами, потому что каждый вносит свой вклад, но не все теряют работу. Бизнес-модель страховой отрасли зависит от диверсификации, или от многих людей, которые покупают страховку, но не всем, кто в ней нуждается одновременно.Вот почему некоторые формы страхования лучше предоставляет государство. Многие люди склонны терять работу во время рецессии, поэтому частный сектор не может предлагать широкое страхование по безработице. Существует также проблема неблагоприятного отбора: страхование может понадобиться только людям, которые могут потерять работу. [39] Правительство может со временем диверсифицировать свою деятельность, выпуская долговые обязательства [40] и требуя, чтобы все участвовали в программе. В таких случаях некоторое государственное страхование оказывается эффективным и способствует росту.[41] Гарантии, по которым все платят постоянно, не имеют возможности для диверсификации и неэффективны.
Риск также объясняет, почему усилия по расширению прав и возможностей профсоюзов ошибочны. Профсоюзы работали, объединяя рабочих всех навыков вместе. Заработная плата и льготы были довольно единообразными, а это означало, что более квалифицированные рабочие субсидировали низкоквалифицированных рабочих. Когда индивидуальные навыки не были столь ценными, стабильность, которую предлагали профсоюзы, означала, что это могло быть ценным и эффективным соглашением. Но сейчас это имеет меньше смысла, на рынке, где индивидуальные навыки более ценны, и усугубит стагнацию.
Более гибкая рабочая сила, при которой люди меняют работу и больше переезжают, а также больше занимаются предпринимательством или работой, может повысить заработную плату, подвергая работников большему риску роста доходов. Но это также означает еще большую обратную сторону и годы низких заработков. Лучший способ обеспечить оплату труда — это не больше гарантий, а больше страховки от потери дохода, чтобы мы могли больше рисковать.
Предлагая больше страхования на частных рынках и через государство всеобщего благосостояния
Изменяющиеся рынки труда, стагнация заработной платы, растущий дефицит и постоянный характер пособий — все это говорит о том, что лучший подход к увеличению заработной платы — это усиление страховки от убытков и расширение прав и возможностей работников. больше риска.По мере того, как экономика продолжает развиваться, этот подход предлагает большую гибкость для работников, которые хотят заниматься различными видами традиционной и нетрадиционной занятости.
Гарантированные рабочие места или UBI плохо нацелены и не соответствуют потребностям новых работников и могут даже сдерживать их, предлагая своего рода гарантии, которые увековечивают стагнацию заработной платы. Вместо этого новая система социальной защиты должна предлагать различные программы для сглаживания спадов в доходах и предлагать льготы, не привязанные к одному работодателю, в том числе:
- Страхование заработной платы — пособия, которые учитывают падение дохода, а не только потерю занятость
- Усреднение дохода — налоговые ставки, основанные на доходе за три или пять лет, а не только за один год, что сделает доход более стабильным для работников с переменным режимом работы
- Предоставление заемным работникам возможности получать льготы, такие как медицинское обслуживание и отпуск по болезни, которые не связаны с традиционной занятостью
Чтобы защитить себя от риска доходов, американцы прибегли к стагнации.Мы можем обеспечить защиту от негативных последствий альтернативными способами, чтобы американцы могли чувствовать себя более свободно, меняя работу, пробуя альтернативные формы работы или открывая новые компании. Вышеупомянутые программы являются более рентабельным и действенным способом удовлетворения потребностей новой рабочей силы, чем ориентированная на гарантии политика, которой уделяется больше внимания. Эти программы предоставляют варианты, которые обеспечат более надежное страхование, которое может помочь стимулировать более динамичную экономику. Эти варианты — просто отправная точка для более творческого размышления о том, как поддержать меняющуюся экономику и разорвать цикл застоя.
Лучшие льготы для временных работников
Экономика США была построена для людей, которые долгое время работали в одной компании. Мы построили экономику, в которой американцам с низкими и средними доходами очень трудно идти на риск, потому что формы страхования, которые действительно защищают их от неожиданностей, часто привязаны к их работе. Медицинское страхование обычно предоставляется работодателем в качестве пособия, а страхование от безработицы и компенсация работникам привязаны к занятости.Часто можно получить субсидированное страхование инвалидности и жизни, а также доступ к пенсионным счетам через своего работодателя. Более высокие страховые ставки достигаются за счет диверсификации, поэтому объединение рисков сотрудников является привлекательным предложением для страховой компании.
Однако американцы, не являющиеся сотрудниками, не могут получить выгоду от объединения и диверсификации, что увеличивает их страховые ставки. Но есть способ, которым наши учреждения могут предложить преимущества диверсификации американцам, работающим не по найму, работающим по контракту или временно работающим по контракту.
В идеальном мире мы бы отделили пользу для здоровья от работы. Одним из способов сделать это могло бы стать устранение возможности вычета расходов на медицинское обслуживание, спонсируемое работодателем, и создание условий для конкурентного индивидуального рынка. Однако вычеты и льготы на рабочем месте чрезвычайно популярны, и крупные изменения в нашей системе здравоохранения, вероятно, политически несостоятельны. Но можно внести меньшие изменения, чтобы помочь работникам, предпочитающим нетрадиционную занятость. Одно изменение, предложенное Сетом Харрисом и Аланом Крюгером [42], будет заключаться в предоставлении безопасных условий для платформ, таких как Uber, Instacart и временных агентств, чтобы они могли объединить своих контингентных сотрудников вместе и предложить им возможность покупать различные формы качественного страхования, которое обычно доступно только сотрудникам с деньгами до налогообложения.В настоящее время предоставление такого рода льгот было бы риском для платформ, потому что предоставление льгот могло быть истолковано судами как означающее, что работники фактически являются сотрудниками, что потребовало бы от этих компаний не только предлагать эти льготы всем сотрудникам. но нести много сопутствующих расходов. Положение о безопасной гавани дало бы этим платформам возможность расширять выгоды, не неся при этом потенциальной ответственности.
Еще одно изменение, предложенное Крисом Поупом [43] из Манхэттенского института, будет заключаться в органическом росте индивидуального рынка, чтобы работники могли иметь жизнеспособный вариант медицинского страхования независимо от своего работодателя.С 2019 года федеральное правительство разрешило работодателям предоставлять своим сотрудникам средства до уплаты налогов на счет возмещения расходов на здравоохранение, который они могут использовать для покупки собственной медицинской страховки. Физические лица также могут приобрести страховку за деньги до налогообложения. В настоящее время это может быть непривлекательным вариантом, потому что рынок индивидуального страхования, как правило, является дорогим и предлагает неоднородное покрытие, в основном из-за неблагоприятного отбора — только более больные люди склонны покупать страховку, а можно купить страховку только тогда, когда человек ожидает большие медицинские расходы.
Поуп утверждает, что мы могли бы получить менее неблагоприятный выбор (и сделать страхование на индивидуальном рынке более привлекательным), предлагая более низкие страховые взносы здоровым людям и позволяя им ежегодно продлевать полисы независимо от того, как меняется их состояние здоровья. Страховые компании могут предлагать скидки на страховые взносы людям, которые застрахованы на протяжении многих лет.
Отпуск по болезниМногие временные рабочие не имеют права на отпуск по болезни. Если они или их дети заболели, они должны пропускать работу и не получать зарплату.Для некоторых из этих работников, даже если они могут позволить себе пропустить несколько дней заработка, нет гарантии, что они не потеряют работу из-за пропуска нескольких дней.
Отпуск по болезни можно было бы профинансировать за счет более краткосрочного страхования. Работники платформ могут объединить часть своей заработной платы в фонд, который будет выплачивать заранее установленную часть среднего недельного дохода в те дни, когда они болеют. Как и в случае с отпуском по болезни для сотрудников, количество дней по болезни может быть ограничено. Например, водители Uber, которые обычно водят 30 часов или более в неделю, могут получить вычет из заработной платы.Если водитель или член семьи заболеет, платформа будет выплачивать сотруднику 75% его среднего недельного дохода, скажем, до пяти дней в году.
Пособия по отпуску по болезни могут предоставляться платформой или временной фирмой. Неблагоприятный отбор может стать проблемой, поэтому участие в данной фирме должно быть обязательным. Однако платформы могут выбирать, предлагать ли это преимущество, а работники могут выбирать платформы, которые предлагают те преимущества, которые им нужны.
Страхование заработной платыСтрахование по безработице, основа нашей нынешней системы социальной защиты, предназначено для работников, состоящих в традиционных трудовых отношениях, но плохо приспособлено к требованиям меняющейся рабочей силы.Мы должны пересмотреть нашу систему безопасности труда, чтобы дополнить, а не препятствовать экономическому динамизму. Хорошим началом будет политика, защищающая рабочих от падения заработной платы. Чтобы позволить работникам с низким и средним доходом брать на себя больший риск, потребуется предложить им больше страховки, чтобы они могли лучше справляться с потрясениями, связанными с их доходом, — возможно, в форме страхования заработной платы.
Экономисты жизненного цикла рассматривают пожизненную заработную плату как актив, называемый «человеческим капиталом». Молодые люди богаты человеческим капиталом и беднее финансовыми активами, потому что у них впереди целая жизнь.У пожилых людей мало человеческого капитала, но больше финансовых активов. Пожизненный доход имеет те же характеристики, что и финансовые активы, в том смысле, что его стоимость иногда подвержена потрясениям — и, в зависимости от отрасли, потрясения даже связаны с финансовыми рынками.
Доход обычно растет с течением времени, резко возрастая в возрасте 20–30 лет и немного выравниваясь в 50-е годы. Наклон и выравнивание обычно зависят от образования, отрасли и пола. Как отмечалось выше, начальные доходы стали ниже, а наклон роста заработной платы стал менее крутым, особенно для необразованных мужчин.Но для большинства людей заработная плата является растущим активом, который растет быстрее, если инвестировать в большее образование.
Как и любой актив, доход подвержен потрясениям — постоянным и временным. Постоянный шок заработной платы ставит рост заработной платы рабочего на более высокую или более низкую траекторию на протяжении всей его карьеры. Примером перманентного шока заработной платы может быть потеря работы из-за торговли или технологий. Если работы больше не существует, работнику придется сократить зарплату на следующей работе, потому что ему придется осваивать новые навыки.Или это может быть большая смена места работы или продвижение по службе, что будет означать более высокую заработную плату до конца карьеры работника.
Временные шоки не оказывают большого влияния на заработную плату в следующем году или в любое время в будущем. Шок может быть ежегодным бонусом или комиссией, или любой единовременной неожиданной прибылью. Например, если вы водите машину в компании, занимающейся карьерными услугами, пандемия будет временным отрицательным потрясением в заработной плате. Это будет год низкой заработной платы, но, вероятно, она восстановится в ближайшие год или два. Люди, которые работают на комиссионных или со структурой бонусов, как правило, испытывают более кратковременные потрясения в доходах, но если больше людей работает по контракту, их число может расти.
Страхование может снизить издержки резких скачков доходов для работников, которые хотели бы участвовать в более динамичной экономике. Они с меньшей вероятностью столкнутся с постоянными потрясениями в заработной плате, поскольку их снижение или повышение заработной платы, как правило, носит временный характер.
Страхование временного шока дохода
Доход может упасть из-за чего-то идиосинкразического (например, потребность в здоровье или уходе) или системного характера (например, рецессия, которая снижает спрос на большинство услуг в экономике). По мере того, как экономика переходит к нетрадиционным рабочим отношениям, в том числе к большему количеству рабочих и подрядчиков, а также к другим формам маломасштабной самозанятости, страхование по безработице больше не будет адекватным в случае системного экономического шока.В таких ситуациях многие фирмы скорее уволят работников, чем сократят им зарплату. Но заочная работа более гибкая. Рабочий не обязательно теряет работу — он просто получает меньше работы. Поскольку заработная плата не падает до нуля, работник может не иметь права на страхование по безработице (хотя частичное пособие по безработице существует в некоторых штатах при определенных условиях). Во время пандемии учитывались понижения заработной платы, а безработица включала и рабочих-гигантов. Будут ли изменения носить постоянный характер, зависит от штата.
Вместо традиционного страхования от безработицы рабочие, самозанятые и временные работники нуждаются в страховании от временного падения заработной платы, которое может быть вызвано идиосинкразическими потрясениями (уникальными для работника) или потрясениями в масштабах всей экономики (такими как рецессия).
Переходное страхование заработной платы может работать по-разному. Например, если доход упадет более чем на 10%, работник может подать заявление на получение субсидии, равной 50% от его потерянной заработной платы, которая будет действовать до восстановления его дохода или в течение фиксированного периода времени, в зависимости от того, какой период короче.Пострадавший работник должен был бы документально подтвердить, что падение дохода было вызвано потрясением — скажем, потребностью в уходе, проблемами со здоровьем или экономическим затруднением в его сообществе. Участие в программе, как и в случае страхования от безработицы, потребует уплаты страховых взносов, удерживаемых из заработной платы рабочего.
Страхование может быть частной или государственной. Поскольку потрясения часто являются специфическими для работника, частный сектор может предложить страховку. Более серьезные системные потрясения, такие как спад, снижающий спрос, или глобальная пандемия, могут оказаться более серьезными.
Однако событие уровня пандемии крайне редко и, вероятно, произойдет при вмешательстве правительства. Таким образом, временное страхование заработной платы может быть предложено частной страховой компанией или работодателем в качестве пособия на рабочем месте. Правительство могло бы предложить те же безопасные положения работодателям, которые предлагают медицинское страхование. Это могло бы стимулировать участие, позволяя работникам оплачивать страховые взносы деньгами до налогообложения и регулируя страховых компаний, чтобы гарантировать, что у них достаточно активов для снижения риска контрагента.Страхование заработной платы было бы лучше, чем сберегательные счета, потому что страхование предлагает возможности для диверсификации, что является более эффективным и позволяет работникам получить больше страховки за меньшие деньги.
Моральная опасность и неблагоприятный отборСтрахование может повлечь за собой моральный риск. Страхование рисков переходного дохода также сталкивается с возможностью злоупотреблений, которые можно уменьшить, ограничив время выплаты страховки или установив ограничение на пожизненные выплаты. Требования о выплатах также должны требовать доказательства причин падения дохода.Как было сказано ранее, если небольшой моральный риск побуждает к большему риску, это не обязательно плохо.
Неблагоприятный отбор — более серьезная проблема. Если от работников не требуется платить страховые взносы, вполне вероятно, что только люди, которые часто нуждаются в страховке, будут готовы платить за нее. Таким образом, страхование заработной платы может быть экономически невыгодным, если участие не является обязательным. Однако, как и в случае с отпуском по болезни, отдельные платформы могут решить предложить страховку и потребовать участия всех тех, кто работает 30 или более часов в неделю.Платформа могла удерживать страховые взносы, уплачиваемые страховой компании. Участие в программе будет обязательным внутри фирмы, которая ее предлагает, но не все фирмы должны будут ее предлагать, и работники могли бы решать, на какую фирму работать, в зависимости от своих предпочтений в отношении риска. Это может уменьшить неблагоприятный отбор, поскольку страховая фирма может предлагать льготы, которые привлекают более широкое население работников.
Средний доходПо мере того, как мы отходим от традиционной модели занятости, все больше работников будут получать более переменный доход из года в год.В настоящее время налоговые счета основываются на доходе за один год, что может наказывать людей, чей доход высокий в один год и низкий в следующий. Например, предположим, что вы работаете по контракту и заработали 50 000 долларов в 2020 году; ваша максимальная предельная ставка федерального налога (не включая налог на самозанятость) будет 22%. Если в 2021 году вы заработаете
долларов, ваша максимальная маржинальная ставка увеличится до 24%. Но если бы вы зарабатывали по 70 000 долларов в каждый из этих двух лет, ваша максимальная маржа за оба года составила бы 22%.
Действующий налоговый кодекс может штрафовать переменный доход.Чтобы решить эту проблему, положение в налоговом кодексе 1964–1986 годов позволяло американцам платить налоговую ставку, основанную на среднем значении их дохода за последние пять лет. От этого положения отказались с налоговой реформой 1986 года [44], в основном для упрощения налогового кодекса. Устранение лазеек и расширение базы было главной и благородной целью реформы. Это положение было регрессивным: из 6,1 миллиона подателей налоговых деклараций [45], которые воспользовались им в 1981 году, большинство из них имели более высокие заработки [46], вероятно, из-за требования о минимальном доходе для соответствия требованиям.Правило было довольно сложным и предполагало расчет среднего базового дохода за пять лет, а налоговые обязательства основывались на дополнительном доходе за каждый год. У людей с более высоким доходом был больший стимул, а также ресурсы для использования правила.
Сегодня все могло быть иначе. Налоговое программное обеспечение означает, что американцы с низкими доходами могут воспользоваться этой программой, и она может быть восстановлена без минимального дохода, что может обеспечить большую стабильность доходов и побудить временных работников зарабатывать больше в годы с более высоким доходом за счет снижения предельных налоговых ставок.Если экономика с постоянным или временным трудоустройством продолжит расти, больше людей с низким и средним доходом могут воспользоваться этим положением.
Заключение
По мере восстановления экономики после пандемии можно ожидать ускорения экономических тенденций. Существующая модель традиционной занятости, появившаяся в послевоенный период, может больше не иметь смысла в нашей современной экономике, основанной на технологиях. Около 200 лет назад зависимость от одного работодателя как основного средства снижения риска казалась многим сегодня столь же ненадежной и неестественной, как рабочее место или временная работа.Но идеальные трудовые отношения меняются вместе с экономикой. Стагнация заработной платы и снижение ее вариативности могут быть симптомами меняющейся экономики, которая больше не устраивает многих современных работников и лишает их возможности идти на риск и иметь потенциал роста.
Мы можем восстановить динамизм и защитить работников от лишений, опираясь на нашу современную систему социальной защиты, которая требует расширения страхования — действенного и действенного способа поощрения принятия рисков. Вместо этого мы рискуем удвоить количество того, что не работает, проводя новую политику, предлагающую гарантии, или подталкивая работников к старой модели, которая им больше не служит.Эта политика только усилит застой за счет дальнейшего устранения рисков.
Лучшая система безопасности будет способствовать более динамичным рабочим отношениям, которые сопряжены с большим риском, но также с потенциалом большего вознаграждения. Но для этих отношений требуются разные формы страхования, чтобы работники, которые выбирают более рискованный путь, имели некоторую защиту и чувствовали себя вправе реализовать свой потенциал в полной мере — более эффективный и, в конечном итоге, полезный способ заставить работу платить.
Сноски
См. Сноски в PDF
Об авторе
Эллисон Шрагер — старший научный сотрудник Манхэттенского института и редактор City Journal , где ее исследования посвящены государственным финансам, пенсиям, налоговой политике, рынкам труда и денежно-кредитной политике.Она также является автором книги «Экономист идет в бордель» и соучредителем LifeCycle Finance Partners, LLC, консультационной фирмы по рискам.
Ранее Шрагер был журналистом в Quartz , руководил разработкой пенсионных продуктов в Dimensional Fund Advisors и консультировал международные организации, включая ОЭСР и МВФ. Она регулярно писала в журналах Economist , Reuters и Bloomberg Businessweek , а ее статьи также публиковались в Playboy , Wired , National Review , Foreign Affairs и City. Журнал .
Она получила степень бакалавра в Эдинбургском университете и степень доктора философии. по экономике Колумбийского университета.
Застой воды | Denver Water
Повторное заселение здания после длительного закрытия: Рекомендации по защите качества воды.
Когда в зданиях долгое время нет людей и вода не используется регулярно, вода может застаиваться, что со временем приводит к ухудшению качества воды.
Denver Water делится инструкциями для предприятий о том, как очистить или смыть воду во внутренней водопроводной системе здания перед повторным заселением здания.Эти руководящие принципы также включают ссылку на аналогичные руководящие принципы Центров по контролю и профилактике заболеваний.
Цель состоит в том, чтобы заменить застоявшуюся воду в системе водоснабжения здания свежей высококачественной водой из распределительной системы Denver Water. Компания Denver Water рекомендует работать с инженером или менеджером вашего здания для этого процесса.
Рекомендации: важно выполнять их в порядке, указанном ниже.
- Включите холодную воду внутри здания (раковины в комнатах отдыха, питьевые фонтанчики, туалеты, туалеты и т. Д.) на каждом этаже.
- Начинайте с самой дальней точки от места попадания воды в здание (например, для пятиэтажного здания начните с пятого этажа и двигайтесь до первого этажа). Не забывайте использовать только холодную воду.
- Холодная вода успешно смыта, когда вы чувствуете, что температура воды меняется от слегка теплой к холодной.
- Промойте резервуары для хранения горячей воды (бойлер и / или резервуары для горячей воды в соответствии с инструкциями производителя по промывке), чтобы заменить застойную / обесцвеченную воду пресной водой.
- Повторите шаг 1, используя горячей воды .
- Горячая вода была успешно смыта, когда вы чувствуете, что температура воды изменилась с теплой на горячую.
- Промойте и проведите профилактическое обслуживание устройств или систем в местах использования, таких как градирни, системы, обеспечивающие дополнительную очистку воды и т. Д., В соответствии с рекомендациями производителя, если это применимо.
После того, как все внутренние водопроводные сети, внутренняя сантехника и устройства / системы в точках использования будут промыты / поддержаны в надлежащем состоянии, здание может быть заселено.
Центры по контролю и профилактике заболеваний также предоставили исчерпывающие инструкции для конкретных отраслей, таких как отели и рестораны.
Denver Water рекомендует работать с инженером или менеджером вашего здания для этого процесса. Если у вас есть вопросы по Denver Water, обращайтесь в службу поддержки клиентов с понедельника по пятницу с 7:30 до 17:30. в 303-893-2444.
Тем не менее, не стоит на месте | The Economist
АМЕРИКА застряла в колее низких темпов роста, слабой инфляции и крайне низких процентных ставок? Многие экономисты верят в идею «векового застоя», и у них есть множество доказательств, на которые можно указать.Население стареет, и долгосрочные перспективы роста выглядят туманными. Процентные ставки, которые были близки к нулю в течение многих лет, все еще недостаточно низки, чтобы заставить американскую экономику двигаться вперед. Однако в новой статье, опубликованной Школой бизнеса Бута Чикагского университета, говорится, что светская стагнация — не совсем верный диагноз для болезней Америки. экономия. Утечка спроса из этих недоиспользованных сбережений ведет к слабому росту.Это также ставит центральные банки в затруднительное положение. Если реальная (то есть с поправкой на инфляцию) «равновесная» процентная ставка (та, при которой экономика растет здоровыми темпами) упадет значительно ниже нуля, тогда центральные банки будут изо всех сил пытаться снизить свою учетную ставку до достаточно низкого уровня, чтобы вывести экономику из строя. , так как номинальные (то есть не скорректированные с учетом инфляции) ставки сложно загнать в отрицательную зону. Хуже того, в процессе попыток они могут в конечном итоге надуть финансовые пузыри, что приведет к неустойчивому росту и ужасным крахам.
Стагнационисты утверждают, что это неплохое описание Америки с 1980-х годов. Они отмечают, что реальные процентные ставки падают в течение многих лет, что свидетельствует об избытке сбережений. Восстановление после недавней рецессии было слабым и безработным. Когда рост ускорился, резкий рост цен на активы и потребительские займы, похоже, сделали тяжелую работу.
Авторы чикагской газеты — Джеймс Гамильтон, Итан Харрис, Ян Хациус и Кеннет Уэст — оспаривают эту интерпретацию событий.Они отмечают, что стагнационисты правы в том, что реальные процентные ставки падали и фактически были отрицательными на протяжении большей части последних 15 лет. Но низкие реальные ставки не обязательно означают, что будущий рост будет слабым, как предполагают многие экономические модели. Авторы исследуют процентные ставки центрального банка, инфляцию и рост в 20 странах за 40 лет. В лучшем случае они находят слабую связь между экономическим ростом и равновесной скоростью. Они утверждают, что если существует долгосрочная связь, ее обычно затмевают другие факторы.
После Второй мировой войны, например, правительственный контроль над ставками («финансовое подавление») не позволил рынку высказать свое мнение. В последние годы краткосрочные проблемы снизили равновесную ставку, например, «встречный ветер со скоростью 50 миль в час», который председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен описал в 1991 году, когда безнадежные кредиты подтолкнули крупные американские банки к на грани неплатежеспособности. Авторы отмечают, что такие штормовые периоды обычно недолговечны, и когда встречный ветер стихает, равновесная скорость имеет тенденцию снова повышаться.
На графиках: объяснение «светской стагнации»Они также считают, что сторонники стагнации неверно истолковывают некоторые свидетельства. Они утверждают, что рост 1990-х не был иллюзией. Бум на фондовом рынке по-настоящему начался только в 1998 году, когда уровень безработицы в Америке уже упал ниже 5%.
Расширение 2000-х годов выглядит лучшим примером векового застоя. Инвестиции в жилищное строительство, которые выросли с 4,9% ВВП в 2001 году до 6,6% на пике рынка в 2006 году, помогли выдержать бум.Рост цен на жилье заставил американцев чувствовать себя комфортно, что привело к увеличению потребительских расходов. Расширение кредита увеличивало ежегодный рост примерно на один процентный пункт, говорится в документе.
И все же поведение экономики в этот период больше похоже на продукт искажения, чем на застой. В то время Китай и нефтедобывающие государства имели огромные профициты по текущим операциям с Америкой и наращивали большие валютные резервы, что способствовало тому, что Бен Бернанке, преемник г-на Гринспена на посту председателя ФРС, назвал «глобальным перенасыщением сбережений».Дорогая нефть и рост импорта Китая тормозили рост, что более или менее компенсировало рост за счет жилищного строительства. Уберите излишек сбережений и жилищный бум, и американская экономика не обязательно будет расти быстрее или медленнее, а только более здоровой.
Wallowing
А как обстоят дела сейчас? Некоторые искажающие силы последних лет постепенно ослабевают. Финансы домашних хозяйств, безусловно, находятся в лучшем состоянии после длительного периода сокращения доли заемных средств. Это способствует восстановлению экономики Америки, движимому потребителями, что в конечном итоге приведет к повышению процентных ставок.
С другой стороны, стагнационисты утверждают, что эффекты демографических изменений усиливаются. Бэби-бумеры, приближающиеся к пенсионному возрасту, могут откладывать больше денег. Увеличение продолжительности жизни продолжает стимулировать экономию. Аксель Готтфрис и Коэн Тьюлингс из Кембриджского университета обнаружили, что увеличение продолжительности жизни за последние 40 лет в странах с богатыми и средними доходами увеличило желаемый объем сбережений в два раза ВВП.
Также необходимо учитывать глобальные условия.Авторы чикагской статьи подсчитали, что в долгосрочной перспективе реальная процентная ставка в Америке соответствует ставке, преобладающей во всем мире (см. Диаграмму). Тем не менее, примерно с 2000 года реальный курс в Америке в целом был значительно ниже, чем в мире в целом. Авторы утверждают, что благодаря мобильности международного капитала этот разрыв должен скоро сократиться (хотя отчасти потому, что мировые ставки, вероятно, упадут). По их наилучшим оценкам, равновесная ставка в Америке, вероятно, немного снизилась по сравнению со средним показателем с 1960-х по 2007 год, составлявшим около 2%.Но, по их мнению, спад меньше, чем полагают многие сторонники стагнации, и скорость почти наверняка положительная. Более того, более низкая ставка сейчас не является признаком того, что рост навсегда упадет ниже средних значений.
Это все еще не повод для облегчения вздохнуть. Низкая равновесная ставка повышает риск того, что процентные ставки центрального банка иногда застрянут на нулевом уровне, что приведет к длительному спаду экономики. Даже если риск долгосрочной стагнации преувеличен, авторы считают, что у ФРС есть веские причины не повышать ставки слишком рано.
Economist.com/blogs/freeexchange
Эта статья появилась в разделе «Финансы и экономика» печатного издания под заголовком «Тем не менее, не застой»
Использование критических индикаторов замедления для понимания изменчивости темпов экономического роста и длительной стагнации
Темпы экономического роста (измеряемые валовым внутренним продуктом или ВВП) снизились во многих странах с развитой экономикой за последние десятилетия 1,2,3,4,5 . За тот же период временные ряды ВВП отражают разнообразный диапазон изменчивости от года до нескольких десятилетий, обычно обсуждаемый с точки зрения циклов рецессии.Мы плохо понимаем, как эта изменчивость ВВП изменилась и как она важна для долгосрочных тенденций. Новый анализ, заимствованный из физических наук, может дать новое полезное понимание. Наша работа особенно мотивирована интересом к биофизическим ресурсам экономики и их роли в замедлении экономического роста 6,7,8,9,10,11 .
Недавнее снижение экономического роста наиболее очевидно в блоке G7 и особенно заметно в США, Великобритании, Японии, Италии, Франции и Германии, где средние десятилетние темпы роста упали с примерно 4% в 1970-х годах до примерно 2% за последние годы 5 .Это снижение темпов роста за десятилетие особенно упоминается как «вековая стагнация» Саммерсом (2013) 2 и в литературе 12 . Это, пожалуй, наиболее заметно в случае Японии, где темпы роста изменились с примерно 10% в 1970 году до примерно 2% в 1990 году, оставаясь после этого на уровне примерно 2%. Кроме того, за последнее десятилетие даже в крупных странах с формирующейся рыночной экономикой, таких как Китай и Индия, также наблюдалось устойчивое снижение темпов роста с примерно 10% в 2007 году до примерно 7% в последние годы.
В литературе обсуждается широкий спектр « встречных ветров » или меж десятилетних движущих сил светской стагнации, включая нависание государственного долга, сокращение совокупного спроса, сокращение инноваций (предложения), неопределенность политики, изменения в демографии, снижение уровня образования. рост достижений, усиление неравенства, снижение роста производительности труда, снижение качества первичных ресурсов и изменения в структуре и организации финансового сектора 2,3,5,13,14,15,16 . Предположение Рейнхарта и Рогоффа (2009) 13 о том, что нависание государственного долга является основным фактором стагнации, похоже, сыграло важную роль в первоначальных ответных мерах государственной политики после финансового кризиса 2008 года.Однако нет четкого консенсуса относительно движущих механизмов стагнации 16 .
Недавняя литература предполагает, что циклы темпов роста ВВП (т. Е. Колебания ВВП без тренда, также называемые циклами рецессии) имеют характерный временной масштаб около 10 лет 17 ; однако в исторической литературе обсуждается широкий диапазон временных масштабов цикла рецессии 18,19,20,21,22 . Здесь выделены четыре временных шкалы, чтобы проиллюстрировать это разнообразие. Китчин (1923) 18 описывает короткий срок в 3–5 лет и утверждает, что он связан с обновлением производственных запасов.Juglar (1860) 19 описывает среднюю временную шкалу от 7 до 11 лет и связывает ее с капитальными вложениями в бизнес. Кузнец (1930) 19 обсуждает масштаб от 15 до 25 лет и связывает его с инвестициями в инфраструктуру. Наконец, Кондратьев (1979) 22 описывает шкалу от 45 до 60 лет и связывает ее с технологическими изменениями. Несмотря на их признание, мало единого мнения о приводных механизмах для этих весов 23,24,25 . Кроме того, мало анализируется взаимодействие или междесятилетняя изменчивость этих масштабов.
Изменчивость масштабов Кузнеца и Кондратьева представляет особый интерес из-за их вероятного значения для междесятилетней макродинамики. Вариации в масштабе Кондратьева обычно называют k-волнами (или длинными волнами) и связаны с рядом механизмов воздействия, от политических потрясений до доступности ресурсов 25 . Интересно, что вариативность шкалы Кузнеца дополнительно связана с междесятилетними (вековыми) тенденциями неравенства, а также с кривой Кузнеца, которая подразумевает связь между ВВП на душу населения и неравенством 26 .{\ cdot} \) обозначает ряд без тренда, t — время, f — частота. При этом данный временной ряд разбивается на составляющие его частоты и выражается с точки зрения их относительной важности в ряду. На рисунке 1 показано разложение Фурье изменчивости ВВП Великобритании в период с 1960 по 2016 год. Преобразование подчеркивает преобладание изменчивости во временных масштабах 5, 9 и 17 лет.
Рисунок 1Разложение Фурье данных ВВП на душу населения Великобритании с 1960 г. по настоящее время. Данные взяты из базы данных проекта Мэддисон 44 .
Как показано на рис. 1, методы анализа, заимствованные из физических наук, могут дать новое понимание изменчивости ВВП и вековой стагнации. Хотя несколько авторов проанализировали взаимосвязь между темпами роста ВВП и изменчивостью ВВП без тренда, они, как правило, сосредотачивались на феномене коротких временных масштабов (около 10 лет). Например, Ramey and Ramey (1994) 27 и Hnatkovska and Loayza (2005) 28 оба свидетельствуют об отрицательной корреляции между экономическим ростом и его волатильностью.Рейнхарт и Рейнхарт (2015) 29 обнаружили отрицательную корреляцию между масштабами кризисов, ведущих к рецессии, и темпами роста после рецессии. Дальнейший анализ долгосрочной изменчивости ВВП особенно своевременен не только в свете продолжающихся « встречных ветров », широко связанных с финансовым кризисом, но и из-за растущей озабоченности по поводу экономической нестабильности, связанной с такими долгосрочными политическими проблемами, как изменение климата, ресурсы истощение и потеря биоразнообразия 6,10 .Согласно Рейнхарту и Рейнхарту (2015) 29 , высококачественный индикатор нестабильности ВВП может дать неоценимую информацию о многомесячных макро-тенденциях, таких как вековая стагнация.
Несмотря на то, что индикаторы нестабильности являются активной темой исследований, единого мнения об их полезности нет. Например, индикаторы нестабильности на макроуровне 30 были построены из совокупностей индикаторов финансовой жизнеспособности на микроуровне (например, Z-оценка Альтмана 31,32 ).Но эти показатели несовершенны, поскольку они не учитывают динамику фирма-фирма и фирма-учреждение 33 .
Новые методы анализа данных, заимствованные из сложных системных наук, использовались для исследования экономической нестабильности. Например, Рамирес и Родригес (2011) 34 проанализировали индекс Доу-Джонса (DJI) с точки зрения изменчивости его «энтропии», где они наблюдают 22-летний цикл в данных DJI. Quax et al. (2013) 35 проанализировали изменчивость «продолжительности рассеивания информации» процентных свопов (IRS), обнаружив сигналы раннего предупреждения в период, ведущий к краху Lehman Brothers.Тан и Чеонг (2014) 36 проанализировали динамику нестабильности на рынке жилья США. Кроме того, Дикс Хоммес и Ван (2015) 37 используют временную изменчивость дисперсии и автокорреляцию (авторегрессию) для количественной оценки нестабильности финансовых индексов. Эти новые методы дают новые полезные идеи. Но они, как правило, имеют дело с относительно короткими временными рамками и в основном с финансовыми показателями. Наша цель в этой статье — использовать индикаторы стабильности из естественных наук для анализа, в частности, изменчивости ВВП за несколько десятилетий.
Критическое замедление
Наш анализ основан на теории критического замедления (CSD) в физических системах и на использовании индикаторов нестабильности (в частности, авторегрессивности первого порядка (AR1) и дисперсии), используемых Diks Hommes и Ван (2015) 37 и другие 38 . Они, в свою очередь, получены из теоретических работ Wiessenfeld (1985) 39 и Wissel (1984) 40 . Теория CSD является достаточно общей, чтобы ее можно было применить к любой периодической системе, состоящей из детерминированных и стохастических компонентов.Теория CSD применялась к широкому кругу наборов данных в различных областях исследований, включая физику климата 41 и финансы 37 ; однако анализ CSD ранее не использовался для изучения национальных наборов макроданных, таких как ВВП. CSD-анализ позволяет измерить изменение характеристик изменчивости, как показано спектральным анализом и предложено в литературе 18,19,20 (рис. 1). Предварительная работа (авторов) предполагает, что поведение ЦД может присутствовать во временных рядах ВВП (рис.1).
Поведение CSD, описанное Wiessenfeld (1985) 39 и Wisel (1984) 40 , лучше всего описывается на абстрактном примере колебательной системы. Рассмотрим объект, который подвешен между двумя пружинами в ветреную среду (система пружина-объект-пружина; рис. 2а). Пружины обеспечивают детерминированную восстанавливающую силу (черные стрелки), а ветер создает серию стохастических возмущений. Когда ветер отталкивает объект от положения равновесия, пружины притягивают объект назад, заставляя систему колебаться относительно положения равновесия.Если пружины сильные (сильное восстановление), то колебания будут быстрыми и небольшими. Если пружины слабые (слабое восстановление), колебания будут медленными и большими. Если относительная сила пружин со временем ослабевает, то колебания системы переходят от малых и быстрых к большим и медленным (рис. 2b). Этот переход характерен для поведения CSD. Дополнительный пример приведен в дополнительных материалах.
Рисунок 2( a ) Схема системы пружина-объект-пружина.Возвращающие силы пружины: черные стрелки. Стохастическая сила ветра: синие стрелки. ( b ) Схема поведения CSD системы пружина-объект-пружина при уменьшении силы относительных восстанавливающих сил.
Предпосылка нашего собственного исследования состоит в том, что теория ЦДЦБ также может быть применима к экономическим системам. В случае национальной экономики, например, восстанавливающие силы могут включать взаимосвязь между прибылью и заработной платой, взаимосвязь между инвестициями и дискреционными расходами или механизм цен на товары.В следующем разделе мы опишем некоторые конкретные количественные методы, используемые в литературе для идентификации CSD.
Автокорреляционный анализ для CSD
Перед анализом необходимо исключить тренд временных рядов, чтобы изолировать изменчивость относительно тенденции равновесного роста. В нашем исследовании данные выводятся из трендов с использованием фильтра Ходрика-Прескотта (HPF) с окнами усреднения в диапазоне от 10 до 30 лет. Подробнее о выборе дендендинга рассказывается в разделе о методах.
Широко используемым индикатором CSD является автокорреляция AR1 2,42 .{n} \) равно \ (\ dot {GDP} \)). n обозначает данную нацию, \ (\ hat {t} \) — временная переменная внутри движущегося окна.
Анализ дисперсии для CSD
Изменение дисперсии также широко используется в качестве индикатора для CSD 39,40,41 . Низкая дисперсия предполагает, что колебания системы малы, высокая дисперсия предполагает, что колебания большие. Дисперсия оценивается с использованием того же метода определения тенденции и скользящего окна, что и индикатор AR1, описанного в предыдущем разделе, как показано в уравнении.{2} $$
(3)
Любая тенденция к изменению, вероятно, будет обусловлена ростом экономики. т.е. величина колебаний экономики, вероятно, будет приравнена к ее размеру; где более крупная экономика, вероятно, будет иметь большие колебания. Самая простая поправка для этого — выразить дисперсию ВВП в процентах от ВВП (обсуждается ниже). Для оптимизации этой коррекции требуется дальнейшая работа. Индикатор дисперсии проверяется на значимость с использованием того же метода, что и для AR1 (см. Методы).Положительная (возрастающая) тенденция в индикаторах AR1 и дисперсии предполагает, что колебания системы меняются от малых и быстрых к большим и медленным. Другими словами, в период CSD типичный период времени и величина изменчивости системы становятся больше, а сила восстанавливающих сил системы уменьшается.
